Роман Глушков - Меч в рукаве
– К сожалению, нет, – вздохнула Ким и поднялась с дивана. Мефодий последовал за ней. – Мы ошиблись, извините… Это вам за беспокойство.
С этими словами Кимберли протянула гадалке десятку. Старушка немного помялась, но деньги взяла.
– Странные вы какие-то, – сказала она на прощание. – Будто не от мира сего…
– Будто не от мира сего, – сказал Мефодий, когда они с Ким вышли на улицу и направились к станции подземки. – Теперь уже и правда не от мира сего… Кстати, если каждому несостоявшемуся агенту отстегивать по десятке, к обеду придется выходить на большую дорогу.
– Помолчи, – буркнула Ким, думая о чем-то своем. – Так или иначе, денег нам все равно не хватит, поэтому пока будем ехать, лучше бы подумал, где их раздобыть без лишних проблем.
– До ночи, видимо, нигде, – ответил Мефодий. – Так что придется экономить.
В южном Бруклине, почти у самого побережья, проживал еще один помеченный Кимберли кандидат на посещение – как он писал о себе в газете, «целитель-травник и иглорефлексотерапевт дядюшка Вонг». «Дядюшкой» оказался пожилой китаец, содержавший маленький магазинчик, который изнутри выглядел на удивление опрятным и весь был усажен разнообразной – по всей видимости, лекарственной – зеленью.
Дядюшка Вонг учтиво кивнул из-за прилавка, но не произнес ни слова, а просто стоял и поглядывал на зашедших к нему посетителей с хитрой, хотя и приветливой улыбкой.
– Вы дядюшка Вонг? – на всякий случай уточнила Ким.
Китаец снова кивнул, на мгновение продемонстрировав Исполнителям лысую, окруженную редкими седыми волосами макушку.
– Мистер Вонг, вас порекомендовали нам друзья, – обратилась к нему Ким. – Они говорят, что вы можете кое в чем нам помочь.
– Возможно, могу, а возможно, и нет, – ответил дядюшка, с лисьим прищуром разглядывая гостей. – Дядюшка Вонг не всемогущ, он обычный человек.
Даже если старый китаец и был любопытен, он не выказывал этого, предоставляя гостям изложить свою просьбу тогда, когда они сами того захотят. Невольно складывалось впечатление, что дядюшка может простоять вот так – в терпеливом ожидании, со склоненной набок головой – до самого вечера.
– Нам нужно встретиться с человеком по имени Малкольм, – пояснила Ким. – Раньше он жил на Вудсайде, но вчера пропал в неизвестном направлении. Мы подумали, что вы могли слышать о нем – он ведь такой же, как и вы, хранитель древних истин. Очень древних…
– Никогда не слышал о таком, – покачал головой дядюшка Вонг. – Весьма сожалею.
– Жаль, – разочарованно проговорила Ким. – А мы так надеялись получить от мистера Малкольма ответы на некоторые вопросы…
– Это, видимо, какие-то особые вопросы, ответы на которые знает лишь он один? – сочувственно поинтересовался китаец.
– Да, мистер Вонг, – подтвердила Ким. – Кроме мистера Малкольма, на них могут ответить лишь несколько человек во всем мире.
– Значит, у него в руках и вправду очень древняя истина, – заключил дядюшка.
– Очень древняя, – повторила Ким.
– Отрадно, когда молодые люди вроде вас пытаются искать истину, – одобрительно кивнул китаец. – Сегодня это редкость… Большая редкость. Вы знаете, когда дядюшка Вонг нуждается в помощи – а такое бывает очень и очень часто, – он всегда идет к тому, кто мудрей его, и просит совета. Этого человека зовут Хьюго Ван Оуэн. Ему много лет, куда больше, чем мне. Когда я только переехал сюда – а случилось это очень давно! – Хьюго уже был стар, однако до сих пор еще жив, и рассудок его незамутнен, как горный ключ…
– Вы считаете, что он поможет нам найти Малкольма? А как нам встретиться с мистером Хьюго? – оживилась Ким. Мефодия слова китайца тоже заинтересовали: долгожительство – одна из привилегий, обычно даруемых смотрителями обращенному в агенты, и потому визит долгожителю следовало нанести непременно.
– Насчет вашего Малкольма, юная мисс, ничего не скажу, – ответил дядюшка Вонг. – Может быть, Хьюго поможет, а может быть, нет, но раз уж вы встали на путь поиска истины, встретиться с ним вам следует. Хьюго до сих пор служит пастором здесь, неподалеку, в церкви святого Бенедикта… – Поймав недоуменные взгляды Исполнителей, он улыбнулся и уточнил: – Нет, я не посещаю его мессы, просто Хьюго всегда покупает у меня чай, хороший зеленый чай, прямо из Поднебесной. Хьюго любит хороший чай, равно как и своего Бога, – так мы с ним и познакомились. Мисс, а вы не любите китайский чай? Попробуйте, вам очень понравится; отдам пять пачек со скидкой…
Дядюшка Вонг назвал адрес церкви Святого Бенедикта, сумел-таки всучить Кимберли одну пачку чая (правда, уже без скидки), приведя в доказательство его полезности долголетие того же Хьюго, и на прощание снова поклонился, только теперь гораздо ниже и почтительнее, чем вначале.
Алтарный служка сообщил Исполнителям, что святой отец сейчас в исповедальне.
– Иди, покайся в грехах, – велела Ким Мефодию. – А я пока посижу тут в тишине, поразмыслю. – И она смиренной прихожанкой опустилась на церковную скамью.
Чем-чем, а очисткой души Мефодий еще никогда не занимался. Воспитанного в среде атеизма – детский сад, школа, университет, – его никогда не принуждали делать этого ранее. Теперь же, познав реальный миропорядок, делать этого не хотелось вовсе, ибо перед кем следовало каяться сегодня? Перед покойным Хозяином? Перед его ближайшими родственниками – небожителями? Перед Гавриилом?.. Для последнего посредник не был нужен, да и что Гавриилу с его покаяния, если смотритель может узнать о нем всю правду за несколько секунд беседы?
Переступая порог исповедальни, Мефодий ощущал неловкость, словно он, образованный турист, прибыл в племя дикарей и нервирует тех, суя нос в их примитивные, по мнению цивилизованного человека, ритуалы.
Мефодий задернул занавеску и сел на скамью. В маленьком, закрытом решеточкой оконце угадывалось лицо пожилого, седого как лунь человека. Мефодий вспомнил, что следовало говорить в подобных случаях: «Выслушайте меня святой отец, ибо я грешен…» – но произносить это вслух все же не решился.
– Впервые на исповеди? – первым нарушил молчание пастор и, не дождавшись ответа, подбодрил посетителя: – Ну же, не стесняйся! Господь и так все давно о тебе знает; он хочет услышать от тебя слова раскаяния, это для Господа верный признак того, что ты не отвернулся от его милости…
– Вас порекомендовал мне дядюшка Вонг… – наконец пролепетал Мефодий.
– А-а-а, старый добрый дядюшка Вонг! – кивнул пастор. – Он очень хороший человек и мой давний друг. Так какие проблемы беспокоят тебя, сын мой? Расскажи, и мы вместе попробуем их разрешить, а Господь нам поможет.
– Я потерял наставника и теперь потерялся сам…
– Твой наставник умер?
– Я даже не знаю. По нам стреляли… Возможно, что он погиб…
– По вам стреляли? – насторожился пастор и, прижав нос к решеточке, внимательно всмотрелся в собеседника. – Тебя ищет полиция?
– Не только полиция, святой отец, – признался Мефодий. – Но и ФБР, а также…
– Послушай, сын мой, – не дал ему договорить пастор. – Как служитель Господа нашего Иисуса Христа прошу тебя немедленно сдаться. Я не знаю, каких бед ты натворил, но, сын мой, не умножай более скорбь и не делай того, о чем впоследствии горько пожалеешь. Сдайся властям, и пусть свершиться правосудие…
– Мне нельзя к властям, святой отец, – прервал его Мефодий и, собравшись с силами, выпалил: – Я – тот, кого с недавних пор называют рефлезианцами!
– Черт подери! – выругался пастор, отпрянув назад, а после, видимо, устыдясь своей невольной грубости, быстро осенил себя крестным знамением.
Мефодий внимательно наблюдал за пастором сквозь решетку. Вопреки ожиданиям, Хьюго не ринулся с криками прочь, он лишь приподнялся со скамьи и, приоткрыв занавеску исповедальни, осмотрелся по сторонам.
– Девушка в зале – она с тобой? – первым делом поинтересовался пастор после паузы. – Значит, рефлезианец, говоришь? Занятно, занятно… А чем докажешь?
Мефодий рассудил, что отступать уже поздно, и воздел под потолок исповедальни люциферрумовый клинок.
Святой отец не испугался и этого. Более того – на лице его появилось выражение крайней озабоченности.
– Вот дьявол! – напрочь забыв о приличиях, раздраженно бросил он. – Вы ведь те самые, кого не поймали позавчера возле ООН, так?.. Ладно, разрешите представиться: агент Хьюго, в вашем распоряжении.
– Неплохая конспирация, – заметил Мефодий. – Пастор-агент – ни за что бы не догадался.
– Однако догадался же, – возразил Хьюго и спохватился: – Ну ладно, чего это я… Пойдемте отсюда.
Мефодий поманил рукой Кимберли, и они последовали за пастором куда-то за алтарь, по узкому коридору, в глубь церкви, пока не очутились в тесной и неприбранной ризнице. Хьюго усадил их на заправленную пледом кровать и предложил перекусить. Пробегавшие всю первую половину дня без передышки Исполнители не отказались.
