Илья Бердников - Проходимец по контракту
Что-то, чему я не мог дать названия, так как не мог определить природу этого явления, двигалось вокруг меня. Перемещалось, беззвучно и незаметно. Перетекало из одних необъяснимых пространственных далей в бездны, которым имя было Бесконечность.
Мало-помалу я стал понимать, что природа движения этого «нечто» вокруг меня обманчива для моего восприятия. Слишком уж привык человек все мерить по себе. Слишком уж часто мы мним себя центром Вселенной и считаем, что весь мир должен двигаться вокруг нас, забывая о том, что мы являемся всего лишь частичкой этого мира.
Проще говоря, я вдруг понял, что не мир движется вокруг меня, но что я двигаюсь через невидимые слои пространства, описать которые невозможно, так как природа их скрыта во мраке неведения и непонимания. Подобно одноклеточным бактериям мы можем скользить в пленке на водной поверхности, исполняясь примитивной мыслью, что эта пленка на грани двух неизвестных нам стихий, водной и воздушной, и является краем мира, который заключается в нескольких квадратных сантиметрах поверхностного натяжения, и что дальше этой пленки ничего не может быть. Интересно, какие чувства испытала бы бактерия, если бы ей вдруг хоть чуть-чуть открылись горизонты атмосферы и океанских глубин? Перестала бы она от удивления перерабатывать вещества под воздействием солнечного света или попросту растворилась в окружающей среде от потрясения и полученных кощунственных знаний? Не сожгли бы ее на каком-то бактериальном огне за ересь возмущенные соотечественники?
«Мне нравится твое чувство юмора, но человек — не бактерия».
Голос, зазвучавший ниоткуда, казалось, был громче рева сопел стартующего в космос ракетоносителя. Но он был и беззвучен. Словно исходя изнутри меня, он одновременно давил со всех сторон, и я испытывал двоякое чувство, словно моя личность вот-вот будет и расплющена в лепешку, вдавлена, спрессована в суперточку черной микродыры и одновременно распылена по необъяснимым пространствам, будучи расширяемой изнутри.
— Тогда кто же он? — спросил я тьму, уже совсем не понимая, что же в конце концов происходит. Мысли о том, что я когда-то, казалось совсем давно, ехал по Дороге в кабине автопоезда, мелькнули где-то на грани сознания и тут же исчезли, словно убоявшись своей незначительности и неуместности в данной ситуации и месте. Месте, которому невозможно было дать ни названия, ни описания.
«Человек, прежде всего, — личность, — ответил Голос».
В кромешной тьме я не видел собеседника, но мне показалось, что Голос как-то оформился, словно стекся из пронизывающей пространство эфирной субстанции в определенный сгусток. Если бы я был уверен, что у меня все еще есть тело, я бы сказал, что Голос оказался у меня где-то в районе сердца или немного ниже, ближе к солнечному сплетению.
— Почему здесь так темно? — спросил я, не надеясь, впрочем, на адекватный для моего восприятия ответ и в глубине сознания опасаясь, что попросту потерял зрение.
«Слишком мало уделяется внимания. Как может непознанное быть светом для тех, кто вообще ничего не смыслит в нем? Для несмышленых, непонимающих даже ярчайший свет Истины будет непроглядным мраком и неизвестной угрозой».
Я, практически никак не реагируя, стал замечать, что тьма теряет свою непроглядность, словно истаивая изнутри себя, будучи не просто пустотой, но какой-то пропитывающей и заполняющей все структурой. Я вдруг понял, что могу дышать. Нет, я не говорю о том, что до этого я задыхался, не получая доступа к воздуху, но это было так, словно до этого я не нуждался в дыхании по причине отсутствия легких и, собственно, тела, в котором они должны были находиться.
Почти одновременно я осознал, что у меня есть ноги, и даже сделал пару неуверенных шагов по какой-то мягкой, подающейся под ногами субстанции. Я опустил взгляд появившихся глаз вниз, к ногам. Так и есть. Песок. Самый обыкновенный, но такой ровный и чистый, словно его специально промывали и просеивали.
До обоняния донесся знакомый запах. Теплый, одновременно и свежий и мягкий ветерок коснулся лица, погладил вновь обретенную кожу и поспешил куда-то дальше, оставив на губах слабый солоноватый привкус.
Я поднял глаза и увидел МОРЕ. Спокойное и одновременно живое, оно плавно катило к берегу невысокие прозрачные волны, орошало влагой песок и редкие круглые камушки, а потом спокойно отступало назад, будучи уверено в том, что снова прикоснется к грани сухого песка и даже забросит свои легкие брызги немного дальше.
Море жило, море дышало, море осознавало само себя, и понимание этого факта почему-то не удивило меня, словно так и должно было быть. Слева и справа я видел краем глаза сочную зелень различных деревьев, крыльями охватывающую этот золотистый пляж.
И еще я слышал. Нет, конечно, я слышал шепот ветра в ушах, шелест и плеск волн, шуршание листьев на деревьях невдалеке… Но я еще слышал и Музыку. Дело было не в том, что где-то что-то наигрывало или работало какое-то радио, но сам воздух, сама субстанция этого места звучала на грани слышимости. И ветер, и волны, и даже скрип песка за моей спиной каким-то образом звучали, звучали именно как Музыка, сплетаясь в необъяснимой, но прекрасной гармонии…
Скрип песка за спиной?
— Жизнь присутствует во всем, — проговорил молодой мужской голос сзади меня. — Просто многие не хотят этого видеть.
— Даже на Земле? — спросил я, не решаясь обернуться, словно увиденное могло настолько шокировать меня, что я просто мог потерять себя, разлететься по этому миру, раствориться в живом море, в бездонном небе, что не имело солнца, но, тем не менее, было наполнено светом.
«Так, — соображал я, — если солнце находится сзади меня, то я должен видеть тень, но ее нет, да и, несмотря на комфортную теплую атмосферу, я не ощущаю никакого воздействия солнечных лучей, хотя все вокруг освещено уверенным ярким сиянием, напоминающим послеполуденное летнее освещение, словно бы лучится сам воздух…»
Я услышал скрип песка за своей спиной. Потом что-то вонзилось в песок. Мой собеседник, похоже, подошел и встал справа от меня.
— Конечно, и на Земле. Если только ты способен видеть эту жизнь.
Я робко скосил глаза и увидел голое плечо, то ли покрытое золотистым загаром, то ли смуглое от природы… Парень. Одет в желтые плавки-шорты. Сложен спортивно-красивая мускулистая фигура. Рост примерно такой же, как и у меня: около ста восьмидесяти сантиметров. Волосы светло-каштановые, короткие. На шее — небольшое ожерелье из разноцветных ракушек. Одной рукой парень опирался на длинную доску для виндсерфинга. Тени ни от доски, ни от парня не было.
— Сегодня будут хорошие волны, — заметил парень, подмигивая мне фиалковым глазом.
Я еще не видел ни у кого таких ярких и насыщенных цветом глаз. Возможно, тут свою роль играло наполняющее все освещение.
— Почему я здесь? — задал я сакральный вопрос, немного опасаясь услышать о своей смерти, но уже готовый принять ее как факт.
Парень добро улыбнулся, без всякой тени насмешки или издевки.
— Разве для того, чтобы где-то оказаться, нужно обязательно умереть? И потом, ты же, даже будучи на Земле, умираешь ведь для чего-то каждый раз, когда выбираешь, где тебе дальше находиться и чем заниматься?
Как ни странно, я понял, о чем он говорит.
— А цель того, что я оказался здесь? Где это все находится? Это ведь не один из миров Дороги?
Парень пожал плечами.
— Зачем отвечать на вопросы, ответы на которые ты уже все равно знаешь? О, смотри какая волна!
Он поднял свою доску, сделанную из какой-то красивой красноватой и словно полупрозрачной древесины.
— Так в чем цель того, что я здесь?! — крикнул я ему, словно он был глухой.
Парень широко улыбнулся, ткнул в мою грудь пальцем.
— Просто твои слова услышаны.
Я ухватил его за руку, понимая, что он сейчас бросится в воду, навстречу поднимающимся волнам, что становились все выше…
— Погоди! — Я не знал, о чем его спросить, но чувствовал, что должен задать еще один вопрос, пока это еще возможно. У меня внутри словно заработал какой-то таймер, связывающий меня с другим миром, другой реальностью, и этот таймер отсчитывал сейчас последние секунды.
— Погоди! — повторил я, но парень и так спокойно ждал. Насыщенный ароматами моря ветерок шевелил его светло-каштановые волосы.
Какой же ему вопрос задать?!
— Скажи, — я чувствовал, что последние мгновения утекают в золотистый песок под ногами. — Скажи: что такое Дорога?
Он внимательно посмотрел мне в глаза, словно стараясь вложить в меня свое понимание ответа.
— Она одна, — сказал он спокойно. — Но путь у каждого свой.
Парень взял на изготовку свою доску и повернулся к морю. Прихлынувшая волна оставила легкую белую пену на его золотистых икрах.
