Владимир Поселягин - Двойной удар

— Свободен пока. Я тут осваиваться начну… этот сундук сюда, к столу, — скомандовал я воинам, вносящим тяжелый сундук.

Как только я распределил все вещи, что занесли молчаливые воины, то спустился вниз, моя опочивальня была на втором этаже.

В столовой, у длинного стола уже топтались мои офицеры, сглатывая слюну. Стол был, честно говоря, так себе, но у управляющего просто ничего особенного не было, никаких разносолов, обычная крестьянская еда.

— Садитесь, — велел я, махнув рукой.

После плотного и сытного обеда — по моим прикидкам было часов одиннадцать — я сыто откинулся на спинку резного стула и сказал:

— Докладывайте, что у вас?

Офицеры переглянулись, первым слово взял Ветров, обстоятельно рассказав о крепости и будущих работах, чтобы привести ее в идеальный порядок. Синицын рассказал, что на стену подняли последнюю пушку, причем ее пришлось приподнимать, ствол оказался ниже частокола. Уже нарезаны сектора стрельбы. Осталось дело за малым, нужно еще два обученных расчета, и это только для крепости, про ушкуи мы не говорили.

Корнилов успел пообщаться с прибывшими на расчистку деревенскими. Пока появилось с сотню мужиков из Алексеевки, но должно прийти еще человек семьдесят из деревень. В общем, он сообщил обо всех происшествиях. Выслушав многочисленные жалобы, он вычленил среди них две золотые искорки. Первое — это пропажа лесника и, по словам крестьян, в его доме кто-то живет. Кто — неизвестно, любопытных быстро отвадили туда соваться. Топором по хребту. Второе — еще выяснилось, что в селе появились новые люди. Любопытный корчмарь и пекарь. Видимо, соглядатаи.

Митрофан ничего нового добавить не смог, кроме того, что на улице меня ожидают старосты. Прибыли почти все, только двое опаздывают из дальних деревень.

— Ясно… Значит, так, Митрофан, готовь телеги для поездки за остальными вещами, а я пока со старостами пообщаюсь. Глеб, выдели охрану для каравана.

— Хорошо, боярин, — низко поклонился управляющий. Он с нами даже за стол не сел, мол, неуместно холопу за один стол с боярином садиться. Насчет офицеров эта отмазка не канает. Мы с ними не в одном бою побывали, так что они могли обращаться ко мне вольно и не заморачиваться сословной разницей. Причем это не только я ввел, а было повсеместной традицией. Хотя и от боярина тоже многое зависело.

— Все, работаем! — хлопнул я в ладоши. — Митрофан, пошли.

Пока офицеры занимались своими делами, их хватит на все три назначенных дня, мы с управляющим вышли из ворот поместья. Воины уже смогли, жутко скрипя несмазанными петлями, закрыть одну створку и теперь возились со второй. Те, похоже, вообще в землю вросли, и как их не сломали при штурме? Наверное, штурмовыми лестницами воспользовались, надо будет вечером узнать.

Старосты находились в двадцати метрах от ворот, чуть левее дороги. Теперь было понятно, почему они так быстро тут оказались. Шестеро из семи оказались верхом, только седьмой на телеге. Могу предположить, что это староста Алексеевки, она ближе всего.

Все старосты были в возрасте, ближе к полтиннику, и только один выделялся среди них воинской выправкой и возрастом, ему было не более тридцати. Судя по виду, бывший воин, причем калечный. Вместо левой руки обрубок.

«Хм, надо будет с ним пообщаться. Раз не сломался после ранения да еще смог устроиться старостой, то такой человек мне будет интересен», — подумал я.

Именно он с большим удовольствием и одобрением наблюдал за работой моих воинов. Остальные только за своими деревенскими да сельскими мужиками, которые работали в поле, очищая все пустое пространство вокруг крепости от кустарника. Работали, кстати, довольно споро.

Я молчал, больше изучая старост, за меня говорил Митрофан, представляя старост и меня им.

Как я и думал, парень без руки оказался бывшим посадским гриднем, потерявшим руку в войне с литовцами. Причем в его деревне на двадцать дворов все в порядке и организованно. Если и были очаги голода, то помогали голодающим всей деревней.

Тот, что приехал на телеге, действительно оказался старостой Алексеевки. Триста дворов — это что-то, так что и одет он был подходяще, явно богаче, чем остальные.

Лошади у всех оказались тягловые, немного подготовленные под седло, и только у бывшего воина был настоящий боевой конь.

В течение часа я выслушивал постоянные жалобы и просьбы о помощи. Мало того что голод, так еще ярыга приезжает и требует все больше и больше. В принципе ничего необратимого не случилось. Да, голодно, но пока еще держатся, лес помогает, но нужно купить зерно вместо сожженного. Животинки бы еще, а то пала чуть ли не разом. Один коновал по языку павших коров определил, что те были потравлены.

— Так! — громко сказал я, прерывая причитания, только воин молчал да больше слушал. — Митрофану Авдеевичу выделены нужные средства. Обращайтесь к нему, чем сможем, тем поможем. Скоро отправим караван в соседнюю область, там и закупим продовольствие. Можете присоединиться, деньги для закупок получите.

— А в Новгород? — спросил бывший воин.

— Далеко, — коротко пояснил я.

Договорившись о времени, когда пойдет караван и сколько примерно будет телег, я, прежде чем с ними распрощаться, намекнул, что набираю молодых парубков к себе в боевые холопы. Думаю, намек попал на благоприятную почву, ушли старосты очень задумчивые. В принципе, думаю, об этом они уже знали, посыльные-мальчишки должны были сказать, когда зазывали мужиков на работы.

— Кстати, Митрофан Авдеевич, после расчистки приусадебной территории нужно будет послать людей расширить дорогу до озера, да пробежаться по протоке. А то уже и она стала зарастать. Только на выходе не трогайте, чтобы было не видно протоку.

— Хорошо, боярин. Гнедой уже подготовлен, можно выдвигаться к озеру?

— Да, конечно.

Сам Митрофан Авдеевич с нами не поехал, занимаясь чисто управленческими делами. Например, начал подготовку для поездки за продовольствием.

Времени совершить поездку туда-обратно, с учетом погрузки, понадобилось почти четыре часа, но зато почти все ценные вещи, включая вооружение, переместилось в мою комнату в усадьбе.

Как только телеги разгрузили, и два очень тяжелых сундука оказались у меня в комнате, я вызвал на ужин своих офицеров.

В этот раз стол был куда лучше, чем ранее, видимо, прошерстили по сусекам в Алексеевке. Решили порадовать боярина.

Теперь нам прислуживала не Марфа Васильевна, та повариха, что встретила меня в дверях, а две молоденькие девушки в почти не потрепанных сарафанах. Наверняка это у них выходная одежда.

После ужина, когда девушки убрали со стола тарелки и принесли напитки — мне мой любимый сбитень, — мы приступили к разговору.