Мутация. Начало - Денис Леонидович Ранюк
Пока шел осмотр, мы с дядей Федором были рядом. Девушка без стеснения покрутила рядового, заставив его показать все места, где могли прятаться первые симптомы болезни. Тот оказался чист. И вообще здоров, если не принимать во внимание несколько синяков и шишек. Только худой, но это конституция такая. Сомневаюсь, что в армии их морили голодом. Запасов жратвы там достаточно, чтобы три года питаться, учитывая, что от личного состава остался пшик.
С сержантом дело обстояло серьезней. Каких-то симптомов новой болезни Катя не обнаружила, зато рука и левая половина грудной клетки вызвали у нее тревогу.
— Нужен рентген и осмотр профессионального травматолога, — пояснила она. — Я всего лишь медсестра. Причем, кардиологического отделения.
— Но, на вскидку, можешь сказать, есть что серьезное? — спросил дядя Федор.
— Рука, возможно сломана. Крепитации и патологической подвижности нет. И деформации не вижу. Но перелом исключать нельзя. С ребрами то же самое. Четвертое, пятое и шестое слева, скорее всего, сломаны. Кашля с кровью не было?
Сержант отрицательно покачал головой. От прикосновений девушки к болезненному участку он морщился, шипел и стискивал зубы. Она приложила ухо к правой половине груди, заставила как можно глубже вдохнуть. Парень исполнил ее требования с явными мучениями. Потом она прослушала левую половину грудной клетки.
— Дыхание везде проводится одинаково, — вынесла она вердикт. — Про пневмоторакс, пока, сказать не могу. Подкожной крепитации тоже нет. Это все. Больше мне нечего сказать.
— И что с ним делать? — Это спросил уже я.
Девушка задумалась, а потом ответила:
— На руку лучше наложить шину. Нужна такая штука, чтобы прочно зафиксировала все суставы выше и ниже перелома. Это плечевой и локтевой. Все это плотно замотать и обеспечить покой.
— Покой? Может мне тоже руку сломать? Хочу, чтобы мне обеспечили покой, — засмеялся я.
— Тут веселого мало, — пристыдила меня девушка. — Помимо шины, ему нужны обезболивающие. И чем сильнее, тем лучше. Кроме наркотических. И все это надо делать уже сейчас.
— Хотя бы намекни, из чего сделать эту шину, а я за это познакомлю тебя со своей аптечкой.
— Хорошо бы раздобыть настоящую, — сказала она. — На двенадцатой линии есть подстанция скорой помощи. У меня там несколько знакомых работает… работало. У них там и аптека есть со всем необходимым.
— До двенадцатой линии нам не добраться без риска погибнуть, — ответил дядя Федор, сняв фразу с моего языка. — Я, конечно, за альтруизм, но до известных пределов.
— Тогда у нас будут проблемы в дальнейшем, — ответила Катя и стала рыться в вещах прежней хозяйки, продолжая разговор из старого советского шкафа. — Без медикаментов всем придется туго. И без минимального оборудования. Я не говорю, что нужно устроить тут реанимацию, но что-то все же пригодится. Кардиограф, дыхательный аппарат, дефибриллятор… А ко всему этому понадобится настоящий врач.
Я хотел бы отнестись к ее словам легкомысленно, отмазавшись стандартной фразой: «Да где мы сейчас найдем врача?», но она была стопроцентно права. На кой черт спасать людей, если потом мы не сможем оказать им необходимую помощь? Да и самим она может понадобится в любой момент. В голове сразу созрел план угона какого-нибудь реанимобиля. Не сейчас, а когда все уляжется. Если все уляжется. Но медицинская аппаратура, это вопрос техники. Если поставим такую задачу, то есть все шансы ее выполнить. Другое дело — врач. Вот это птица редкая, как ни крути. Их перемерло столько, что потери будут восполняться сто лет. Учить теперь тоже практически не кому.
Где взять врача?
А если не врача? Фельдшер со «скорой» тоже неплохо разбирается во всяких неотложных состояниях. Мой хороший приятель Виталик Баженов сам работает на «скорой», как-то он хвастал, что многие фельдшера разбираются в экстренной медицине почище большинства врачей. Дескать, «пилюль» в их институтах учат всякой ненужной фигне, а в сухом остатке из ВУЗа выходят тупни, которых нельзя подпускать к пациенту. Зато фельдшера свою науку с первых курсов постигают, санитаря по больницам. Они и в сердечных и в мозговых делах профи, а что по травмам, так тут им вообще равных нет.
Все это было сказано в изрядном подпитии, у костра. Такие россказни всегда можно делить надвое, но в искренности нашего Бажена, я нисколечки не сомневался. Он хоть и балабол, каких мало, но не лгун.
Так, что нужно еще кое что внести в долгосрочные планы. А именно, графу «медицина». Как появится свободная минутка, я попытаюсь обсудить это со строгим дяденькой полковником. А пока нужно было сделать шину для вояки, чем мы с Катей и занимались.
Придумали привязать к руке длиную деревянную линейку, с помощью которой бабка Эльвира делала выкройки для шитья. На внутреннюю сторону плеча пошла часть деревянной вешалки. Я сбегал за бинтами, после чего Катя плотно примотала нашу конструкцию к руке сержанта. Еще я выделил из своей аптечки обезболивающих таблеток. После одобрения нашего лекаря, солдат выпил сразу две.
Его оставили лежать на бабкиной кровати. Укрыли одеялом и приставили к нему Василия в качестве часового и денщика одновременно. Тот отбрыкиваться не стал. В конце концов, это он заметил бедолаг, а значит и должен нести ответственность за того, кого приручил.
Впрочем, надзор был не строгим. Пациент все равно не мог нормально передвигаться. Вряд ли он попытается устроить нам какую-нибудь пакость. Это я примерно описываю опасения дяди Федора. Сам я считал, что оба солдатика должны быть по гроб жизни нам благодарны, за то, что мы им эту самую жизнь спасли.
Рядового Мустафина переодели в шмотки дяди Федора, который был с ним похожей комплекции. Ему тоже определили задачу по уходу за раненым товарищем, но, пока, под пристальным присмотром Василия. Парень с радостью согласился. Он вообще как-то ожил. Особенно после того, как мы накормили его и сержанта нормальной едой.
Кстати о еде. Теперь у нас была настоящая повариха в лице Катерины. Уж не знаю как, но она умудрялась из простого набора продуктов приготовить натуральные шедевры кулинарии. Дар у нее такой полезный оказался. Так, что у нас с дядей Федором забот поубавилось. И прибавилось времени для планирования дальнейших наших шагов.
— Нормальные вроде парни, — сказал сосед, когда мы встретились на лестничной площадке. Решением нашего домашнего министра здравоохранения, мне теперь нельзя было курить в собственной квартире. Дым вредил ребенку.
— К чему тогда был этот допрос? — Искренне изумился я.
— К тому, что теперь к каждому нужно подходить с такими мерками, — строго ответил он. — Любой незнакомец теперь — враг.
