Поиски утраченного завтра - Сергей Лукьяненко
Стерегущая привела меня к зданию в центре Пунди, ничем не отличающемуся от прочих. Обычная офисная башня, увитая по стенам цветущими лозами. Я выслушал короткий инструктаж и пошёл вниз по винтовой лестнице.
Здесь не было герметичных дверей и люков. Только уходящая вниз лестница и ждущая на ступеньках охрана. Я постоял на верхней ступеньке, глядя в молчаливые, лишенные эмоций лица.
Хопперы, земляне, рили, хро, тао… Зуммда.
Какая, к чёрту, разница.
Я взял рапиру поудобнее и пошёл вниз.
Когда я спустился вниз, перешагнув через тело зуммды — он держался дольше всех и убил меня трижды, по металлическим ступенькам текла вниз кровь. Впрочем, изрядная часть была моей собственной.
Контроль обитал в огромном зале, полном прозрачных колонн, заполненных прозрачной жидкостью. На мгновение я удивился, потом понял, что жидкая форма жизни, наподобие ани, и должна была создать жидкие компьютеры. Жидкость в колоннах текла, бурлила и светилась. Уровень её колебался и от этого казалось, что тело Контроля дышит и в нём бьётся пульс. Я положил ладонь на колонну. Она была тёплой, как живая плоть. Напротив ладони вода закружилась пузырчатыми струями — будто реагируя на касание.
— Эй! — позвал я. — Контроль! Не хочешь поговорить? Напоследок?
Из-за колонн медленно вышла девушка-рили. Безоружная, как положено — красивая. Грустная, что неудивительно.
— Спасибо, что обошлось без взрывов, — сказал я. — Надоело драться без штанов.
То, что осталось на мне из одежды, опознать было трудно, но срам всё же прикрывало.
— Взрывать тебя бесполезно, — ответила девушка. — Совершенно бессмысленный и неразумный поступок.
— А дворцовый переворот — разумнее? — спросил я. — Понимаю, что Слаживающая всех достала своими идеями, но…
— Это был единственный вариант, — сказала рили и улыбнулась. — Отпустишь это тело? Она ни к чему не причастна. Подавала кофе обслуживающему персоналу.
— Чего ж не отпустил тех, на лестнице? — спросил я.
Рили развела руками.
— Слишком много времени в живых телах. Сопротивляться стало привычкой.
Я кивнул. Я его понимал.
— Вы, люди, всегда были мне симпатичны, — сказал Контроль. — Именно я предложил Слаживающей обратить несколько человек, чтобы уничтожить касамни.
— Спасибо, — кивнул я. — Не знал. Но ты же не ждёшь, что я тебя пощажу?
— Нет. Другого варианта развития событий нет и не было. Ты убьёшь меня. Прощай, Никита Самойлов.
Девушка суховато улыбнулась. А потом её лицо исказилось от ужаса. Она вышла из захвата Контроля и обнаружила себя перед окровавленным землянином с рапирой в руках.
— Беги, девочка, — сказал я. — Это страшный сон, но он снится не тебе.
Упрашивать её не пришлось.
А я включил рапиру и принялся бить колонны.
Слаживающая сказала, что достаточно уничтожить половину, чтобы структуры разума Контроля оказались необратимо повреждены. Но я увлёкся. Стекло билось в мелкую крошку, жидкость выплескивалась на пол. Я думал, что скоро окажусь по пояс в воде, но тут где-то был слив. Контроль не обладал способностями ани и не мог существовать самостоятельно, он просто стекал в канализацию.
Грустная судьба для полубога, но логичная для дважды предателя.
Для того, кто отвечает за смерть славной девочки Василисы…
Я повторял это себе, идя вдоль колонн и разбивая их взмахами рапиры.
Половина?
Нет уж. Я всегда довожу дело до конца.
Опять же — приятно быть землянином, который уничтожает сверхразум. Пусть даже по команде и с помощью другого сверхразума.
— Хватит, Никита.
Я рубанул предпоследнюю колонну. Чувствует ли что-то Контроль, когда последние структуры его сознания рушатся на пол потоками воды.
— Никита!
Я разбил последнюю колонну. Обернулся к Слаживающей.
По каким-то своим причинам она не рискнула спускаться к Контролю, пока тот был жив.
— Увлекся.
Слаживающая молча смотрела на меня. Покачала головой:
— Я надеялась его допросить. Просмотреть глубинные слои памяти, понять, в чём была моя ошибка.
— Извините. Они убили Ваську, — сказал я. — Уверен, что Контроль это одобрил. Если не брать Думающих, то он был самым умным среди заговорщиков. Но Думающим, мне кажется, просто хочется думать в покое и без всяких ограничений. Им на власть плевать.
Взгляд Слаживающей потеплел.
— Меня очень трогает человеческая романтичность, особенно связанная с любовью. Мы тоже были такими. Многие культуры относятся к сексу и любви сугубо прагматично.
Я кивнул.
— Ты не обязан уходить, — сказала Слаживающая. — Я серьезно обдумала предложение Павловых. Баланс сменит Контроль. Я привлеку более ранние версии Елены и Святослава и обеспечу их определенными возможностями.
Я пожал плечами.
— Ты тоже можешь присоединиться, Никита Самойлов. Для тебя я создам версию Василисы, наиболее близкую к той, что тебе понравилась.
— Она всё равно будет другой, — ответил я. — Хватит уже, Слаживающая. Или отпусти меня на Землю, или уничтожь.
— Я уже говорила, что попытка убить тебя приведёт к непредсказуемым последствиям, — Слаживающая вздохнула. — Хорошо. Я выполняю свои обещания, Обращенный.
— Свет, Спасение, Завет, Милосердие, — сказал я.
— Да. Прощай.
Мир исчез. Превратился в бесконечную тьму, где метался мой разум.
…На Панди мы попали на кораблях Стерегущих. В огромных гулких трюмах, где набросали матрасы, поставили ящики с едой, баки с водой, туалетные кабинки. В грузовых отсеках везли грузовики, танки, топливо, оружие — всё было отобрано по неизвестным нам критериям, но про это мы еще не знали. Было душно, воняли немытые тела. Было страшно. Многие считали, что нас собираются сожрать. Большинство взрослых либо молились, либо трахались, никого и ничего не стесняясь. То и дело кто-то кончал с собой или бросался на соседей, пытаясь их убить. Нескольких мужиков линчевали, и должен признать — они дали к тому все основания. Какая-то старуха ухитрилась за два дня сколотить секту и чуть было не убедила половину трюма коллективно самоубиться. Её кто-то задушил во сне, быстро и безжалостно. Дети, большей частью попавшие сюда без родителей, первый день ревели и орали, а все последующие — носились по трюму, играя и вопя как ненормальные.
В общем, это было весёлое путешествие длиной в десять дней. К концу четвертого дня военные и полицейские организовались и немного навели порядок, но в те дни я многое для себя понял и решил. Сидя на корточках на голом полу (матрас у меня отобрал какой-то молодой бугай), медленно жуя беззубым ртом галету или зачерствевший сэндвич, я бережно растил свою ненависть.
Я не знал ещё, кого именно ненавижу. Стерегущих
