Родоначальник - Константин Георгиевич Калбанов

— А что если я не прощу Гришку?

— Смешно было бы ожидать от тебя полного смирения. Свара это всегда плохо. Но тут есть один положительный момент, Горин не любит лить лишнюю кровь, а потому расправится с тобой с минимальными потерями для Большекаменского великого княжества.

— Так уверен, государь, что он со мной управится?

— Знаешь какой он выбрал себе девиз?

— «У меня плохое зрение», — показал свою осведомлённость Демидов.

— А знаешь, какое продолжение осталось не высказанным? — вновь поинтересовался царь.

— Зачем мне это? — пожал плечами великий князь.

— Вот и батюшка твой не придал этому значения. А продолжение звучит так — «но это не мои проблемы». Я сказал всё что желал, как быть дальше, решать тебе и только тебе, Андрей Александрович. Более не смею задерживать.

* * *

Ну что сказать. Мои ожидания оправдались целиком и полностью. Шумиха вокруг безвременной кончины дядюшки поднялась изрядная. Лично я, не спешил бы обнародовать это и уж тем паче поостерёгся бы высказывать свои предположения. Но мой двоюродный братец, в смысле Григория конечно же, не стал отмалчиваться и едва ли не открытым текстом заявлял, что это моих рук дело.

Впрочем, высказывать подозрения, это обычное дело. Порой подобное проделывают, чтобы под шумок разобраться с недоброжелателем, или просто насолить. Потом-то разведут руками, мол ошибочка вышла, очень жаль, все такое. Только делу этим уже не поможешь и мёртвых не воскресишь. Прав у местной знати много, а рамки законодательства достаточно широки, чтобы уложиться в них без ущерба для себя и в то же время поквитаться. Разумеется, при условии, что устоишь против ответочки.

Борзописец Астахов на этот раз оказался без эксклюзива, но остаться в стороне от злободневной темы не пожелал и прошёлся по гибели великого князя широкими мазками. Впрочем, картина у него получалась настолько красочной, что впору было его затыкать. Мастер пера, что тут ещё сказать. Он так ловко собрал воедино косвенные доказательства, сопоставляя их с примерами, что даже не назвав моего имени, едва ли не прямо указывал на меня.

Словом, всё вышло именно так, как я и рассчитывал. При полном отсутствии каких-либо доказательств, ни у кого не возникло и тени сомнения в том, что тут приложил руку именно я. Правда не понятно, отчего в таком случае меня тут же не потянули на ковёр… К государю, несмотря даже на вассалитет, это чересчур, но уж к Наумову-то, сам бог велел. Но, нет.

Трое суток прошли тихо и гладко. В смысле, я конечно побегал по делам, каковых у меня с некоторых пор появилось куда больше, чем прежде. Нужно было договориться о поставках материалов и оборудования, найти специалистов и квалифицированных рабочих в том числе. С генерал-губернатором де Толедо удалось договориться по всем вопросам, а потому впереди у меня развесёлое время по налаживанию добычи и переработки нефти. Но вот реакции царя по поводу случившегося, так и не последовало.

Когда я уже уверился в том, что говорить со мной на эту тему никто не станет, меня вдруг вызвали. И не к главному жандарму, а на аудиенцию к Дмитрию Четвёртому.

— Удивлён? — не поднимаясь из-за стола и смерив меня взглядом, спросил царь.

— Признаться да.

— Отчего же? Наворотил дел, а теперь удивляешься тому, что я пожелал с тобой говорить?

— Я не сделал ничего такого, из-за чего следовало бы вам, государь, заниматься мною лично.

— То есть, убийство великого князя по-твоему это мелочи.

— Когда моего батюшку взорвали со всем семейством, делом занимался начальник жандармского управления великого княжества Большекаменского, усиленный дознавателями и сыщиками из столицы. Командир отдельного корпуса жандармов даже не удостоил княжество своим визитом, — я обозначил лёгкий поклон в сторону Наумова, стоявшего сбоку от стола.

— Но в том случае среди подозреваемых не значился мой личный вассал, — уточнил царь.

— Есть что-то конкретное, кроме умозаключений и домыслов сплетников, указывающее на меня лично? — с наигранной озадаченностью спросил я.

— А ты дерзок, — хмыкнув, покачал головой царь.

— Прошу простить, государь, если вам так показалось. Я не смею дерзить вам.

— Фёдор Максимович, я конечно не самодержец, но ты ведь понимаешь, что если пожелаю узнать всю правду, то рамки закона меня не удержат, — не спрашивая, а утверждая произнёс Дмитрий Четвёртый.

— Я сильно удивился бы, будь это иначе, государь, — обозначив поклон лёгким кивком, подтвердил я.

— Ну и с чего ты решил, что я спущу тебе смерть великого князя поддерживавшего меня?

— Демидов великий князь принадлежащий к вашей партии, я боярин ваш личный вассал. Каждый из нас по-своему важен, но ему есть замена, меня же вам пока заменить некем. Тащить меня на плаху нецелесообразно. В этой ситуации вам куда выгоднее вспомнить, что вы не самодержец и ваши руки связывает закон.

— Как тебе этот наглец, Даниил Андреевич? — хохотнул царь.

— Как по мне, то именно такой и нужен на Барбадосе, — не сводя с меня взгляда, ответил жандарм.

— А если он со временем взбрыкнёт и решит отложиться?

— Значит случится то, чего мы и так ожидали в ближайшие годы, бриты постараются отбить остров. Без хозяина готового вцепиться в него зубами, мы бы его непременно потеряли, а с Гориным, есть неплохие шансы удержать.

— А ничего, что я здесь присутствую? — удивился я столь откровенному цинизму.

— Для дела лучше если вы будете знать все расклады. Отчего-то я уверен, что сунувшиеся к вам бриты будут сильно удивлены, — пожав плечами, ответил Наумов.

— Скорее всего бриты поступят так же, как и поляки с боярином Каменцом. Выберут какого-нибудь барона, и натравят на тебя, при опосредованной поддержке короны. Мы так же не останемся в стороне, но на серьёзную поддержку можешь не рассчитывать, — пояснил свою позицию царь.

— Я всё понял, государь. И благодарен, что вы решили не использовать меня втёмную. Обещаю, через год бритам придётся подогнать целый флот, чтобы сковырнуть меня оттуда. И они обделаются.

— Мне нравится твой настрой, — вновь хмыкнул царь.

— А мне понравился Барбадос. Давно подумывал пожить в тропиках. Барбадос для этого отлично подходит, — заверил я.

— Ну вот и порешили. Хм. Даниил Андреевич Как думаешь, а ведь такому молодцу, невеста добрая к лицу? — вдруг ни с того ни с сего переключился царь.

Мне только и осталось переводить удивлённый взгляд с Рюриковича на Наумова и обратно. Это что же, меня сейчас и женить станут?

— Свадьба дело хорошее и правильное, — поддержал царя жандарм.

— Вот и я так думаю. Ну как, Фёдор Максимович, какая из