Москит. Конфронтация - Павел Николаевич Корнев
Пришлось бежать по врачам. Техническим оснащением армейский госпиталь существенно уступал Новинской городской больнице, видно было, что его оборудованием всерьёз занялись только после начала боевых действий, но и так за какие-то считанные часы меня залечили едва ли не до полного нестояния.
На обед я не пошёл, просто совсем уж невтерпёж стало, перехватил Василя в комнате и спросил:
— Слушай, а не в курсе, где тут пропуска на выход в город выписывают?
— Пойдём, по дороге в столовку покажу.
Я сунул в карман полученные от Городца деньги и кивнул.
— Пойдем.
Ещё и самого Василя за собой в канцелярию потянул.
— Да ты чего? Какие мне променады на костыле?!
— Ты погоди, — придержал я его. — У меня сегодня день рождения. Я сейчас за Лией, встретились бы часиков в пять где-нибудь, посидели.
— Ого! — поразился Василь, ухватил меня за руку и потряс. — С днём рождения! Поздравляю!
— Ну ты как?
— Да можно. Святое ж дело. И где встретимся?
Единственным приличным питейным заведением, которое я знал в Зимске, был ресторан «Особый почтовый», там и предложил встретиться в половине пятого, благо наш госпиталь располагался не так уж далеко от вокзала.
— Ну всё, замётано! — хлопнул меня по плечу Василь. — Буду как штык!
Я сунул ему пятёрку.
— Держи на извозчика.
— Да вот ещё! Брось!
— Бери, тебе мне ещё кофе покупать.
— А! Ну тогда ладно.
С оформлением пропусков на передвижение по городу в силу того, что наши имена отыскались в списке тех, кому разрешалось покидать территорию госпиталя, никаких сложностей не возникло, уже минут через пять я вышел за ворота, огляделся по сторонам и двинулся в сторону вокзала. По словам Городца, команду пирокинетиков на казарменном положении продержали всего несколько дней, так что, не дойдя до площади, я свернул к офицерскому общежитию пограничного корпуса.
Зимск изменился. Кое-где чернели сгоревшими кровлями дома, местами обвалились разрушенные авиабомбами стены. За время пребывания в госпитале сигналы воздушной тревоги раздавались неоднократно, на крышах дежурили наблюдатели и пожарные команды — судя по разномастной одежде, набранные преимущественно из добровольцев. Изредка на глаза попадались зенитные точки, стояли в глухих переулках броневики, а по улицам расхаживали комендантские патрули. Пока дошёл до общежития, документы проверили трижды.
Точнее — третий раз предъявлять пропуск пришлось уже непосредственно у проходной. Я изначально не рассчитывал попасть на территорию режимного объекта, думал вызвать на улицу Лию, но караульные заявили, что они справок не дают, и велели убираться отсюда подобру-поздорову, пригрозив в противном случае вызвать патруль. В ответ я заявил, что свои права знаю, и перешёл на другую сторону дороги, присел там на верхнюю ступеньку крыльца. Меня пообещали отвести для проверки в комендатуру, я пообещал накатать жалобу; словами всё и ограничилось.
По улице гулял прохладный осенний ветерок, и в рубашке с коротким рукавом очень скоро стало зябко, но я продолжил упорно сидеть на одном месте и мериться взглядами с караульными. В итоге у тех не выдержали нервы, и они вызвали коменданта. Зауряд-прапорщик двинулся через дорогу с ладонью на расстёгнутой кобуре, потом узнал меня, досадливо сплюнул под ноги и даже подходить не стал, развернулся и потопал обратно.
Ну а я в очередной раз порадовался тому, что пришёл сюда заранее. Дежурство у Лии заканчивалось в два пополудни, вот-вот вернуться должна. А упустил бы и мог до самого утра тут впустую куковать.
Когда караульные распахнули ворота и со двора выкатился легковой вездеход, я на него даже не взглянул, но тот лишь вывернул на дорогу и сразу остановился. Распахнулась задняя дверца, наружу выглянула рыжая Алевтина в гимнастёрке и форменной зелёной юбке.
— Петя, а ты чего тут?
— Лию жду, — сообщил я, подходя к машине.
— Да это понятно! Вас из Белого Камня обратно перевели? Всех?
— А! Нет. С контузией в госпитале сейчас.
— Ну ничего себе! — округлила глаза барышня. — А у нас планёрка до половины третьего. Поехали, так ты ещё долго прождёшь.
Водитель в чине ефрейтора и сидевший рядом с ним с ППС на коленях унтер-офицер, оба пограничники, синхронно заявили:
— Не положено!
Но Алевтина, которая пребывала в звании армейского фельдфебеля, их и слушать не стала.
— Не положено посторонних подвозить, а это боец пограничного корпуса! — отрезала она. — Петя, садись!
— Так говорю же: я в госпитале сейчас, — ответил я, не спеша забираться в салон. — В списках не значусь, меня в расположение не пропустят.
— А мы не в расположение едем. Планёрки у нас в «Особом почтовом» проходят. Садись!
Алевтина сместилась на другую сторону диванчика, я озадаченно хмыкнул и всё же присоединился к ней, проигнорировав недовольные взгляды сопровождающих.
— А это точно планёрки? — уточнил после того, как захлопнул дверцу. — В ресторане?
— Ну да! — подтвердила рыжая. — Сначала инструктаж проводят и дежурной смене задачи ставят, потом люди с суток подъезжают и отчитываются, заодно новостями обмениваемся и обедаем. В столовой три раза в день питаться никакого здоровья не хватит, все с гастритами сляжем!
Вездеход тронулся с места, и Алевтина принялась выспрашивать меня о службе, ну я и выложил ей урезанную версию с ранением в Белом Камне и скитанием по госпиталям.
— А чего Лии не писал? — поинтересовалась студентка.
— А зачем? — пожал я плечами. — Вот оклемался и сам повидаться заглянул. А так бы впустую переживала только.
— Ну да, ну да… — протянула Алевтина, смерив меня каким-то очень уж оценивающим взглядом, но ничего не сказала, замолчала.
Меня это как-то неожиданно сильно напрягло, но спросил я о другом:
— А звания вам когда присвоили?
— Да почти сразу! Разом по всем откомандированным студентам приказ вышел. Я, Лия и Сергей теперь младшие военспецы. Авдей и Никифор с четвёртого курса, у них лычкой больше. А Герасиму, как руководителю группы, без всякой военной кафедры сразу подпоручика дали, вернее — он теперь младший военный советник. Мы по бумагам зенитной батареей проходим.
Вездеход пересёк привокзальную площадь и остановился рядом с ещё одним служебным автомобилем в непосредственной близости от крыльца ресторана. Я выбрался из салона первым, обошёл машину, открыл дверцу Алевтине.
— Это не моё дело, — заявила тогда студентка, — но Лия за последнее время очень с Герасимом сблизилась. Просто не хочу, чтобы для тебя это сюрпризом стало.
Слово «очень» она для верности выделила предельно
