Игра в Трудовика - Роман Ронд
И мы пошли.
Не сказать, чтобы путь в указанном направлении был особо труден и тернист, но все же перешагивать, перепрыгивать а иногда и обходить многочисленные дыры в корпусе станции — не самое приятное занятие. К тому же, на скорость передвижения это влияло весьма печальным образом. Тут бы явно пригодилось умение играть в "классики", но, ни я, ни Иваныч, этим навыком ввиду гендерной принадлежности в достаточной степени не обладали. Так что до следующего указателя мы добирались минут пятнадцать, а расстояние, которое удалось преодолеть за это время, удручало своей незначительностью.
Мои искусственные мускулы держались "на ура", синтетические легкие даже ухом не повели и ноги, словно почуяв вкус к движению, требовали еще этих замечательных прыжков, а вот хоббит, явно не привыкший к таким полосам препятствий, уже начал понемногу сдавать. Оно и понятно: устраивать такие забеги с его-то коротенькими ножками, не самая умная идея.
— Ка... пец... — Иваныч оперся рукой о непонятно как висевший в воздухе кусок стены, на котором нарисовалась очередная стрелка, пытаясь отдышаться. — Эй! Слышь... зеленая... далеко... еще? Я уже... задолбался... козлом... скакать.
"Нет" — неожиданно сменив надпись, ответила стрелка. Ответ мигнул пару раз и сменился на уже привычный нам заголовок "Еда".
— Так ты разговариваешь! — удивился хоббит. — Слу-у-ушай, а что там хоть из жратвы есть? Может, я это в принципе не жру? Тогда в чем смысл туда ломиться?
"Белки", "липиды", "углеводы", "витамины", "минералы", "жидкости", "кислоты", "фенольные соединения" — послушно перечислила стрелка.
— И что все это за дрянь такая? — с сомнением спросил тот.
"Еда" — настойчиво повторила стрелка.
— Ладно, уговорила, — быстро сдался Иваныч. — Жрать хочется так, что и этот твой фаноль... феноль... Тьфу ты! Как ты там сказала? В общем, и эта гадость сгодится, наверное... Там ее хоть много?
"Горы" — обнадежила его стрелка. — "Все". "Полки". "Забиты".
— И то неплохо, — облизнулся хоббит, сглотнул слюну и бодро попрыгал в указанном направлении.
Я, усмехнувшись про себя, двинулся за ним. Воистину, желание пожрать — великий мотиватор, и Иваныч это утверждение только что подтвердил, ринувшись в возможную западню как рыба, клюющая на червяка или мышь, тянущаяся к приманке в мышеловке. Только в отличие от вышеупомянутых зверюшек, хоббит — существо, как ни крути, все-таки разумное, в чем я иногда сильно сомневаюсь, и мог бы запросто от этой идеи отказаться. Но, как говорится, голод не тетка...
— Если долго-долго-долго, — надсадно завыл хоббит, с трудом преодолевая перемахивая очередную пропасть в его масштабе. — Если долго через ямы, если долго через дыры, прыгать, мчаться и скакать! То наверно верно-верно, то возможно можно-можно, то конечно, то конечно, можно к жрачке добежать!
Мотив был мне смутно знаком, но, готов поклясться, что такого контекста я еще не встречал.
— А-а-а, где-то там горы вот такой вышины! — задорно затянул Иваныч припев. — А-а-а, где-то там полки вот такой ширины! А-а-а, витамины-углеводы! А-а-а, минералы и кислоты! А-а-а, и фенольная фигня! А-а-а, и фенольная фигня!
— Вот уж не думал, что хоббиты тоже смотрят старые советские фильмы, — сказал я. — А тем более переделывают старые советские песни.
— Чего-о-о? — возмутился тот. Он даже остановился, обернулся и покрутил пальцем у виска. — Совсем у тебя электронная башка не варит? Единички за нолики заехали, да? Это древняя хоббитская баллада о героическом походе четверых отважных героев в земли страха и страдания. В ней рассказывается о смельчаках, которые оставили родные края ради всеобщего благоденствия и процветания. Я просто слегка подогнал текст под ситуацию. При чем тут какие-то советские песни?
— А ты уверен, что баллада именно хоббитская? — с сомнением спросил я.
— Абсолютно, — важно кивнул Иваныч. — Мне пела ее еще мой дед, а тому его дед, а тому в свою очередь дед его деда, а тому...
— Достаточно, — попросил я. — И так понятно, что вещь достаточно древняя.
— Я не договорил! — возмутился он. — Деду деда моего пра-пра-пра деда песню пел его дед! А вот он уже — один из непосредственных участников той истории. Если верить семейной легенде, то он эту балладу и сочинил по возвращению из своего героического похода.
— И какая же у их доблестного путешествия была цель? — спросил я, чтобы проверить свою неожиданную догадку.
— О! Я могу спеть тебе полную оригинальную версию или краткую, на твой выбор, — просиял хоббит. — Но только после того как основательно подкреплюсь. Ибо даже краткая растянется где-то часов на двенадцать с хвостиком.
— А если в двух словах?
— В двух словах: дед моего пра-пра-пра и так далее деда подарил своему внуку одно ценное кольцо, а тот его выкинул, — подумав, ответил Иваныч. — Но суть его подвига вовсе не в конечной цели самого путешествия, а в нечеловеческих тяготах и лишениях, которые он претерпел в процессе.
— Например?
— Ну-у-у... — задумался он. — Например, им сходу пришлось отказаться от второго и третьего завтраков, сократить количество обедов всего лишь до двух, а полдничать вообще на ходу. Для любого приличного хоббита уже одно это все равно, что смерть, сам понимаешь.
— Ну, а еще?
— Спали в чистом поле, питались нерегулярно и чем придется, ночевали под открытым небом, — стал перечислять Иваныч, загибая пальцы. — Ели плохо промытые овощи и плохо прожаренное мясо... Хотя нет, мяса она вообще не видели, жили на подножном корму.
— Разве хоббиты едят мясо? — удивился я. — Я где-то слышал, что они родственники кроликам, а те, кажется, чисто травоядные.
— Кто тебе сказал такую чушь? — возмутился Иваныч. — Где мы и где кролики!
— Толкин, кажется, — неуверенно припомнил я. — А может кто-то другой.
— Не знаю никакого Толкина, — нахмурился Иваныч. — Да и вообще, откуда вы, жители полудикой и во всех отношениях отсталой планеты, можете что-то знать о величайшей и древнейшей из ныне живущих разумных рас? В вашем захолустье даже не одного самого завалящего эльфа не было, не то, что хоббита! Я уверен, будь у вас хоббиты с самого начала, они давно бы стали доминирующим видом. Потому что все дело в чем?
— В чем?
— В мозгах! — победно улыбнулся Иваныч и для наглядности постучал себя по лысой черепушке.
