Олег Верещагин - Горячий след
— Простите, молодой человек… Вы бы не могли отпустить Марию со мной? Я гарантирую, что она выспится и поест… Дело в том, что Маша знает немало песен, мне неизвестных, и я имею эгоистичное желание их записать на стерео…
— Олег, пожалуйста… — попросила Маша.
— Я… — растерялся Олег, меряя взглядом пляжного музыканта. Но вмешался Кирилл:
— Да отпусти… И я с ними пойду, если вы не против, — он кивнул музыканту. Тот вроде бы даже обрадовался:
— О, ни в коей мере! Я буду только рад принять двоих гостей…
— Ну… идите, — разрешил Олег. Сунул Кириллу деньги. — Завтра тут, в полдень!
— Ага! — ответил Кирилл. Маша просто махнула рукой. Музыкант вежливо тронул поле шляпы.
Потом «отпросились» обе Ольги — они познакомились с какими-то девчонками-модистками из-под Мурманска и не хотели отрываться от обсуждения нарядов. У Олега слово «модистки» вызвало некоторые подозрения, но он посмотрел на этих мурманских девчонок и сообразил, что здесь (или сейчас?) это слово не имеет негативного значения… И Юрка ушёл — на набережную…
Подошёл Генка. Глядя в сторону, сказал тихо, что пацаны со спортбазы — он с ними плавал — зовут его достраивать яхту, «им нужны руки». Олег кивнул. Генка удивился, когда получил деньги, но потом коротко вздохнул и, поблагодарив, пошёл к своим новым знакомым.
Потом какая-то весёлая полная женщина с тремя мальчишками лет по 7–9 «конфисковала» (она так и выразилась) Тимку с Данилкой — это, оказывается, с её сыновьями они рыли канал и не желали расставаться. Олега она назвала «господин вожатый» и клятвенно пообещала, что доставит мальчишек «к сроку, накормленными и выспанными». От денег она отмахнулась, и Олег разрешил. Все пятеро пацанов подняли бурю и утащили мамашу с берега, как буксировщики — дирижабль. Опять дирижабли в голову лезут…
…В общем, в полутьме на стремительно (хотя и не полностью) пустеющем пляже остались Артур с Сашей, Макс, кидающий камешки в воду, сидящий на освободившемся лежаке Димка — и сам весьма растерянный Олег.
— Вот так, — сказал Макс, поднимаясь. — У нас в школе плакат висит… В лифт с незнакомыми не заходить. Хочешь мусор вынести — погляди в глазок. К соседям в квартиру даже не стучись. Ни с кем не общайся. Заранее считай, что все чужие люди — твои враги и хотят причинить тебе вред. Так и написано. Белым по красному… — он неприятно усмехнулся.
— Ты это о чём? — удивился Артур, обнимавший Сашу за талию.
— О чём? — Макс снова усмехнулся. — Не хочу я в глазок смотреть. И в лифт бояться заходить не хочу. Я хочу, чтобы всякая шваль боялась в лифт заходить. Чтобы даже дышать боялась. А мы — чтобы ничего не боялись. Это будет правильно. Всё остальное — неправильно, понимаете?
— Сделай так, — предложила Саша. Без насмешки. Да Макс и не обиделся. Ответил:
— Сделаю. По крайней мере — буду пытаться сделать так. У них же, — и он кивнул на огни города за спинами, — получилось…
Они ещё помолчали. Потом Олег сказал:
— Ну что? Мы-то куда пойдём?
— Ты что-то про кино говорил? — вспомнил Артур и начал одеваться. — Пошли?.. О, газетка… Меч заверну.
— Пошли, — охотно согласился Олег.
— Я тут поброжу, — сказал Макс. — В полдень завтра — на этом месте?
— Держи, — Олег сунул ему деньги. — До встречи… Дим, ты идёшь?
— Я? — он изумлённо посмотрел на всех. И выпалил: — А вам не противно?
На миг наступила неловкая тишина. Потом Саша, шагнув к глядящему на старших мальчишке, сказала:
— Я пила твою воду. Твою, Дим.
Димка опустил глаза. Посопел. И сказал тихо:
— Не… Вы только не обижайтесь, но я тут посижу. Ладно?
— Держи, — Олег передал купюру и ему.
* * *Когда они вышли из кино, было около полуночи. Но жизнь на прибрежных бульварах не думала затихать. Она была весёлой, шумной, но не истеричной, какой часто бывает ночная жизнь курортов в мире Олега. Где-то неподалёку вздыхал духовой оркестр.
— В городском саду играет духовой оркестр… — негромко пропела Саша, шедшая между двумя парнями, нёсшими замаскированные газетами клинки. — Мальчишки, пошли туда, а?
Они молча свернули на аллею, освещённую одинарными фонарями на высоких стояках. По ней в направлении музыки неспешно шли пары и одиночки, в том числе — молодёжь.
Олега тоже заинтересовал оркестр, да и музыка была красивой, похожей на морской прибой — но он, в отличие от остальных, вообще ничего не ел, даже мороженого или хлеба. Поэтому, увидев у входа на танцплощадь с оркестром в середине большое открытое кафе, он недвусмысленно заявил:
— Жрать. Не могу больше.
Они подошли к столику, освободившемуся, как по заказу, и опустились в удобные плетёные креслица. Мгновенно подлетела официантка — молоденькая девчонка.
— Приветствую вас в нашем славном городе и в кафе «Снежинка», — отрапортовала она. Но улыбалась искренне, и Олег спросил:
— А почему «Снежинка»?
— А вот… — она повела рукой, и Олег сообразил, что площадка кафе действительно сверху будет похожа на многолучевую снежинку. — Итак — заказ? Мороженое, фрукты?
— Ужин, — сказал Олег. — Нескромный, глобальный, ужасающий размерами и последствиями для желудка и сна ужин на троих.
— Понятно, — девчонка деловито чиркала тонкой палочкой по закреплённому на запястье экранчику. — Что будете пить?
— Шартрез у вас есть?
— Есть, — невозмутимо ответила девчонка, с интересом взглянув на Олега. — Вишнёвый со льдом вас устроит?
— Вполне… — кивнул Олег слегка ошалело.
— Три минуты, — и девчонка исчезла.
— Неужели принесёт шартрез? — шепнул Артур. Олег пожал плечами:
— Не знаю, но такая — может.
Прошло действительно три минуты — и рядом со столом возник поднос на колёсиках. Та же девчонка сгрузила с него солянку, шашлыки, блины, мисочку с соусом, тарелку с хлебом — всё в тройном количестве — и три высоченных бокала с чем-то тёмно-вишнёвым.
— Ваш шартрез, — она сделала книксен. Олег, приподняв бровь, достал деньги, расплатился. Приложил сверху рублёвую бумажку, но девчонка засмеялась:
— У нас не берут чаевых, спасибо. Приятного аппетита и пребывания в Севастополе!
Артур между тем сунул нос в бокал и засмеялся:
— Вишнёвый сок со льдом.
Духовой оркестр тем временем заиграл вальс. Саша быстро посмотрела на Артура:
— Умеешь?
— Сударыня, я русский кадет, — укоризненно качнул головой Артур, вставая. — Поедим потом, ничего, не остынет.
И они пошли танцевать — рука об руку, в белых френчах, бриджах и сапогах. Ничего, никто не косился — наверное, думали, что они из какого-нибудь конного клуба. Конечно, тут есть конные клубы. Как не быть. Бесплатные…
Вальс плыл, а с ним плыли пары. Не только среднего возраста, не только пожилые — почти ровесники Олега, Артура и Саши.
Олег принялся за еду. Всё было очень вкусно, и не потому, что он долго не ел нормально. Просто — вкусно. Запив ужин «шатрезом» (он усмехнулся), Олег подозвал официантку и сказал ей, протягивая половину оставшихся денег:
— Когда закончится танец — передайте, пожалуйста, это моим друзьям. И скажите, что встретимся утром. Где собирались.
— Хорошо, — девушка кивнула. И, помедлив, спросила: — У тебя что-то случилось?
— Почему? — искренне удивился Олег.
— Так… — она пожала плечами. — Мне показалось.
— Случилось, — признался Олег. — Но только хорошее. Спасибо.
— За что? — девушка улыбнулась.
— За всё, — Олег поднялся. — Мне пора.
* * *Он боялся, что замёрзнет под утро. Но вместе с рассветом пришёл туман, и Олега разбудил не холод, а влажные прикосновения к лицу.
Он сел на садовой скамейке. Было тихо. Птицы спали. Мир спал. Потом за туманом протяжно пропел гудок — и он вспомнил, кто он, где, он, что с ним.
Хотя Олег проспал всего около двух часов, он чувствовал себя отдохнувшим. Вот только одежда намокла. Можно было бы пойти ночевать в какую-нибудь небольшую гостиничку (он видел несколько прямо в этом парке). Он и собирался. Но потом присел на скамейку, прикрыл глаза — и…
Парк казался заколдованным. Мальчишка поднялся, попил из фонтанчика, умылся, прополоскал рот. И неспешно пошёл по аллейке, покачивая свёртком.
До полудня оставалось ещё много времени. И потом…
Они не придут.
Ну, кто-то придёт, конечно. Но кто-то и останется. Останется в добром, уютном мире, где не нужно смотреть в глазок, прежде чем выйти на лестницу.
А, может, это и правильно? Отец Борьки пьёт… Димкиной семье вообще на него плевать. А тут они устроятся как-нибудь. Да нет, не «как-нибудь». Наверняка хорошо…
Туман неожиданно кончился — и Олег вышел в солнечное утро. Просто — вышел, одним шагом, как через порог комнаты. Аллейка привела на смотровую площадку, с которой был виден весь город. Выдававшаяся над обрывок, как бастион, она и сделана-то была под бастион — полукруг с каменной балюстрадой в виде зубцов, мелкий гравий…
