Майкл Стэкпол - Рожденный для войны

— Не тебе, волънорожденному, знать, что замышлял Николай Керенский.

— Не мне? Почему? Николай Керенский как раз был вольнорожденным, не так ли?

Оскорбленное шипение Анжелины треском отдалось в нейрошлеме Фелана.

— Да как ты смеешь бесчестить его этим словом?!

— Правдой никого нельзя обесчестить, Анжелина, разве что того, кто не хочет ее признать. — Фелан указал правой рукой «Волкодава» на один из шаттлов. — Собирай своих людей и улетай отсюда. Возвращайся к своим хозяевам, возвращайся к кланам и сообщи им, что я жив. Сообщи им, что у меня с собой генетический материал Волков. И скажи, что мы нашли прибежище здесь, в Лиранском Альянсе. Мы останемся верны мечте Николая Керенского о свободной Внутренней Сфере. Через месяц, через год или десятилетия, как только кланы решат возобновить свой крестовый поход, мы, Волки, которых они считают уничтоженными, выступим против них. И если клановцы задумаются об исходе грядущих битв, напомни им о Моргесе, и пусть они тщательно взвесят последствия своих действий.

LIV

Подчинение непокорных отдаленных провинций

обычно обходится дороже, чем оно того стоит

Авалон-Сити, Новый Авалон

Федеративное Содружество

25 декабря 3057 г.

Виктор проснулся внезапно. Пот заливал глаза. Он взглянул на сжавшиеся в кулаки ладони и удивился, как это кровь на них не выступила. Не вдумываясь в важность этого факта, он отбросил одеяло и одним прыжком одолел пространство спальни, застыв обнаженным перед высоким зеркалом в углу. Трогая пальцами лицо, он вглядывался в отражение, пока реальность вытесняла сонные видения.

Это мое лицо в зеркале, а не отца. Мое, в самом деле мое.

Он содрогнулся, но скорее от облегчения, чем от холодного воздуха, обдувающего мокрое от пота тело. Откинув волосы с лица назад, Виктор напряженно всматривался в изображение, убеждаясь, что они все-таки светлые, а не рыжеватые, как у отца. Он сделал глубокий вдох. Какой страшный сон, какой зловещий!

Спотыкаясь, Виктор вернулся к постели и передвинулся ближе к центру — туда, где простыни оставались сухими и холодными. Он уцепился за реальное ощущение холода, отгоняя остатки неприятного сновидения. На мгновение он прикрыл глаза, но понял, что больше не заснет, и потому, собрав подушки возле изголовья, полусидя откинулся на них.

Сновидение родилось из предложения Томаса о мире и размышлений Виктора о том, что он должен предпринять в ответ.

Его отец категорически отверг бы подобное предложение. Предлагая мир, Томас демонстрировал нежелание продолжать борьбу. Но хуже всего было то, что всем своим успехам Томас был обязан лишь тому, что сумел восстановить Катрин против Виктора. Без кораблей, которые Катрин теперь предлагала ему купить, — Хэнс за такие штуки насадил бы голову Тормано на кол! — Виктору было гораздо труднее противостоять Лиге Свободных Миров.

Такое препятствие не остановило бы Хэнса Дэвиона. Он собрал бы все транспортные средства Федеративного Содружества и превратил их в перевозчиков войск. Он собрал бы ровно столько войск, сколько понадобилось бы, чтобы от наемников Томаса и от армии Сун-Цу остались лишь воспоминания. Да разве те же Томас и Сун-Цу смыслом и мощью атак не показали, что и они кое-чему научились у Хэнса Дэвиона? Уж Хэнс им показал бы, что такое настоящие ужасы войны, и заставил бы дорого заплатить за их маленькие игры.

Верховный Правитель Федеративного Содружества понимал, что именно так поступил бы его отец. Ведь Виктор пошел так далеко, что даже полез в старые файлы отца, изучая систему организации транспорта в четвертой войне за Наследие. Хотя с тех пор прошло уже двадцать лет, давняя стратегия выглядела вполне современной, и для ее осуществления оставались вполне надежные ресурсы. Повторение массированного вторжения в пограничную область Сарна, что осуществлял его отец, тяжким бременем легло бы на плечи населения Федеративного Содружества, но лишь с помощью такой жертвы можно было сохранить владения в целости.

Виктор был уже готов пойти на такой шаг, но как только дело доходило до реальных действий, что-то каждый раз заставляло его делать шаг назад. Ему приснилось, что Томас протягивает ему оливковую ветвь мира, а он этой ветвью бьет Томаса по руке. Затем глаза главнокомандующего превратились в зеркала, в которых Виктор увидел отражение отца как свое собственное. А когда он ударил Томаса кулаком в нос, маска Томаса разлетелась вдребезги, обнажая лицо Хэнса.

Затем Хэнс превратился в хрустальную статую, разлетевшуюся на осколки под ударами Виктора, и в каждом осколке продолжала сохраняться статуя Хэнса. Тем не менее надпись на пьедестале гласила: «Виктор».

— Я не мой отец. — Виктор ударил кулаком в ладонь левой руки. — Я никогда не старался войти в его образ. Я никогда не хотел стать таким, как мой отец.

Но использование его методов довело тебя до такого состояния. Откажешься ли ты теперь от них? — спросил тихий голосок откуда-то изнутри.

Виктор содрогнулся. Неужели я действительно, точно обезьяна, собираюсь копировать его действия?

Голос не ответил, да Виктор и не рассчитывал на это. Разум его прояснился, он начал анализировать свои поступки, оценивая их эффективность, отыскивая побудительные мотивы. Я должен знать, что делаю неправильно и почему.

Первая мысль, пришедшая на ум, касалась двойника Джошуа. Ему никогда не нравилось это решение. Он согласился на использование жизнеподдерживающей аппаратуры для Джошуа с одновременной заменой его двойником, и, пока Джошуа еще действительно не умер, он, Виктор, мог изменить принятое решение. Он понимал, что не пошел на попятный, желая выиграть время. Время, чтобы разобраться с Катрин, время для определения позиции Сун-Цу, время, чтобы донести все эти новости до Томаса.

В душе он склонялся к тому, чтобы просто проинформировать Томаса Марика о смерти его сына, но само существование проекта «Джемини» предполагало, что такая прямота в обращении с Томасом — показатель политической наивности. Перед лицом проблем, возникающих как внутри семьи, так и вне ее, он не мог позволить себе проявление даже малейшей слабости.

Проект «Джемини» придумал отец. Он должен был гарантировать сотрудничество Томаса во времена, когда Внутренняя Сфера подвергалась вторжению кланов. Вместе с наступлением перемирия, достигнутого при помощи Ком-Стара, проект потерял свою значимость, но Хэнс Дэвион умер, не успев сделать распоряжений по этому поводу.

А я продолжил его, потому что в проекте оставалась живая частичка души Хэнса.

Виктор мгновенно понял, что эта мысль ошибочна — столь же ошибочна, как и мысль о подмене Джошуа двойником. Он сделал лишь то, что его отец предполагал сделать, и в этом смысле просто выкрал решение проблемы. Если я не отец, то почему же должен поступать так, как он?

Но, даже задавая этот вопрос, он получал на него легион ответов. Конфликт между Катрин и братом Питером заставил Виктора взять под контроль дела семейные, а образцом такого контролера для него оставался только отец. Более того, уважение, которое он испытывал к Хэнсу Дэвиону, и почтение, с которым относились к отцу народы Федеративного Содружества, толкнули Виктора на путь, который больше всего соответствовал образу и душевному состоянию отца. И при этом Виктор понимал, что там, где Хэнса воспринимали бы как хитреца и «Лиса», он выглядит смешно и неуклюже.

Серия таких открытий вернула Виктора к размышлениям об оливковой ветви Томаса. Отец отверг бы ветвь и отбил назад захваченные миры — уж это несомненно. Правда, Хэнс пошел на мир с Синдикатом Драконов перед лицом угрозы со стороны кланов, но это был выбор из двух зол наименьшего. Синдикат Драконов в войне 3039 года не выступал в качестве агрессора и смог организовать надежную оборону против Федеративного Содружества. Теодор Курита сумел завоевать уважение отца, и именно этот факт послужил поводом к длительному миру между двумя государствами, миру, приятному Хэнсу.

Перед лицом наглой агрессии Хэнс не задумываясь давал отпор, но Виктор не видел смысла в отпоре Лиге Свободных Миров или Конфедерации Капеллана. Эта война пока оставалась относительно бескровной. И если любая война, с одной стороны, являлась суровым испытанием, в котором могли проявить себя отдельные личности — как, например, резервисты Вудстока или Танцующий Джокер, кем бы он ни был, — то, с другой стороны, она являлась и огромной, ненасытной пастью, с неимоверной скоростью поглощающей людей и материальные ресурсы.

Да, захваченные Мариком миры уже не приносили дохода в виде налогов, но эти суммы оказывались незначительными по сравнению с выгодами, которые сулил Федеративному Содружеству мирный договор с Томасом. И далее то, что Сарна и Стик образовали свои собственные маленькие независимые государства, похожие на Объединение Святого Ива, ничуть не грозило Виктору потерей ни одного из производств боевых роботов в пограничной области Сарна в силу тесных экономических и финансовых связей этих «независимых» с Федеративным Содружеством.