Андрей Круз - Те, кто выжил

– Вот отсюда попробуй начать, – сказал я, ткнув пальцем в строчку «Center Plamya». – Не будет там – вот здесь попробуй выяснить, – и палец перескочил на строку «Bazar».

– Без проблем, сейчас и займусь, – кивнул Корне.

18 июня, понедельник, утро. Мюйден,

окрестности Амстердама

Вчерашний день закончился буднично – сначала выбрался за пределы города и пристрелял новое оружие, неторопливо и аккуратно, потом до вечера по хозяйству носился, закупался едой, водой и прочими нужностями, даже пришлось нанимать фургончик, чтобы доставить покупки на лодку. Нет разницы, сушей или морем меня дальше понесет, но все это пригодится: без припасов никак.

Вообще у меня с собой груз очень немаленький. Десятки тысяч патронов 5.56, теперь не меньше девятимиллиметровых, и сорок пятого калибра прибавилось – очень увесисто получилось. А тут еще и еда, и сумки с барахлом, и оружие – и ничего ведь не бросишь: мне ведь не только добраться надо, мне еще и потом жить, а с голой задницей и пустыми руками к делу пристроиться очень трудно. Так было «в мирное время», так и теперь все работает, после Катастрофы, по одной и той же схеме – понятия «стартовый капитал» никто отменить не сумел. Потом все основные запасы загрузил в грузовик, запаковал в брезент и сдал машину на хранение – благо все новые знакомые на ненавязчивые вопросы успели ответить, сказали, что не воруют с этой стоянки ничего, там как в банке. На лодке же оставил тот минимум, который нужен будет для вылазки за судном, если такая все же состоится.

К вечеру заглянул в «Де Лопер», в слабой надежде найти там «соотечественников», и не нашел. Рановато им, в общем, мне тут еще несколько дней до их появления кантоваться, как я думаю. Так что придется искать самому себе дело, и желательно, чтобы это самое дело оказалось еще и полезным, а не просто убийством времени. В результате утро начал с генеральной приборки на лодке: чистота – залог здоровья, – но убил этим всего три часа и все время здорово мешал коту, сгоняя его то с одного, то с другого места, где он пристраивался вздремнуть. Хорошо, что время обеда подоспело и надо было встречаться с Корне – на том же месте, где и вчера.

На этот раз я пришел раньше и успел даже получить свой заказ, и лишь потом появился «радист». Не успев усесться, сказал:

– У человеческих анклавов возле Москвы есть общая справочная по выжившим. Не по всем анклавам, лишь по самым основным и организованным, но все же есть.

– И что? – наклонился к нему я.

– Они не дают никакой информации без опознания, – ответил он, придвигая ко мне уже привычный блокнот. – Напиши сюда пару каких-нибудь вещей, по которым твои смогут определить, что ты – это именно ты.

– Вот как, – вздохнул я, чувствуя, как задрожали руки.

Не пойму, что это на меня накатило. Боюсь? Просто волнуюсь? Да ведь понятно, что все у них должно быть нормально, они ведь пережили самый страшный момент общей паники, они были вооружены. Я ведь просто уверен в том, что у них все хорошо, – настолько, насколько может быть хорошо в данных обстоятельствах, и все равно вот так накатило – мороз по спине и лицо онемевшее.

– Ты в порядке? – спросил Корне.

– Да, все хорошо, – кивнул я, с силой потерев лицо ладонями и ощущая, как возвращается чувствительность. – Давай напишу.

Задумался. Потом быстро написал: «Мне должны были оставить указание о том, куда переехали, на цоколе беседки во дворе и в техническом помещении бассейна, на стене. Краской».

Так, это первое, что на ум пришло. А если кто-то хочет их отыскать с дурными намерениями и забрался в дом? И все нашел? Маразм, но все же маловато будет. Так, что еще?

Вдруг затруднился с идеями. Волнуюсь, что ли? О чем-то не хочется посторонним сообщать, что-то глупым кажется, о чем-то даже беспокоишься – вдруг Маша забыла? Почесал в затылке, вздохнул, приписал в блокнот: «В момент, когда родился Сашка, в роддоме погас свет». Достаточно, случайные люди об этом знать не должны, как мне кажется. Или пусть сами что-нибудь спросят, если получится связь установить.

Вернул блокнот «радисту». Тот проглядел записи, кивнул:

– Вроде нормально. Так во многих местах делают, кстати, не удивляйся.

– Да я и не удивляюсь.

– Тогда вечером общение продолжим, здесь же. Годится?

– Вполне.

– Тогда с тебя пиво, – сказал Корне.

– А оплата когда?

– Когда точно будет результат известен, на сколько я наработал, – усмехнулся он.

А что, все верно. На выходе из бара столкнулся с Вимом. Поздоровались, даже обрадовались.

– А с албанцами что стало? – полюбопытствовал я.

– Каналы копать отправили, пожизненно, – ответил ротмистр. – Нужно много копать, каналы – безопасность.

18 июня, понедельник, утро. Подмосковье,

учебный центр «Пламя»

– Мария Алексеевна, разрешите? – заглянул в учительскую совсем молодой солдатик в наглаженном камуфляже.

– Да?

Имени солдата она не знала, но видела его регулярно разъезжающим по территории анклава на громко тарахтящем кроссовом мотоцикле, в ярком шлеме на голове. Еще она заметила, что он постоянно заглядывался на нее, когда видел, и один раз это чуть не закончилось аварией – он лишь чудом в последний момент успел отвернуть от фонарного столба.

– У меня для вас конверт, – сказал посыльный, заходя в комнату. – Не думал, что вас здесь застану, собирался уже домой к вам ехать.

– Да, я задержалась, самая последняя сегодня, – ответила она машинально и вдруг сообразила, что солдат привез ей пакет. – От кого? – удивилась Маша, которой никто никаких писем и конвертов пока не присылал, по крайней мере, с начала Катастрофы.

– С узла связи, – ответил солдат и протянул ей серый запечатанный конверт. – Приказано дождаться ответа.

– Хорошо, – кивнула она. – Садитесь вон на диван… чаю хотите?

– Если нетрудно.

– А чего трудного?

Она налила в электрочайник воды из графина и включила его. Электричество в «Пламени» было – от какой-то хитрой маленькой электростанции, спешно возведенной на дальней окраине анклава, возле которой возвышалась гора угля размером с шахтный террикон.

– Вон оттуда, с полки, чашку берите, – сказала Маша, вскрывая конверт.

«Уважаемая Мария Алексеевна. Из центральной диспетчерской по поиску людей поступил запрос от находящегося в Нидерландах, в городе Мюйдене, Мельникова Андрея Владимировича на ваш розыск. В качестве подтверждения своей идентичности он сообщил: 1. Перед переездом из своего дома вы должны были оставить свой новый адрес написанным краской на цоколе беседки во дворе…»

И так далее. У нее даже руки задрожали, а на глубокий ее вздох даже посыльный испуганно подскочил: