Владислав Выставной - Кремль 2222. Севастополь

– Специально сделал, чтобы свет постепенно разгорался, – пояснил Грин. – Я ж сюда только по ночам шастаю – чтоб не ослепнуть… Мы сейчас в ходовой рубке. Видишь экран? Это радар. А вот контуры бухты на нем – можно прямо не глядя идти. А это сонар – для ориентации под водой. Вот управление генератором, это аккумуляторы, а это – электродвигатели. Хоть сейчас заводи – и полный вперед! Слушай, а давай попробуем, а?! Одному как-то боязно было, а за компанию и рискнуть не страшно!

Грин явно загорелся этой идеей, защелкал выключателями. В тесной кабине тихо засвистели, загудели приборы и агрегаты.

– А давай – не сейчас, а? – осторожно сказал Книжник.

– Почему? – разочарованно отозвался Грин. – Прошмыгнем в большую бухту, развернемся – и назад!

– Хочу предложить тебе более интересный маршрут.

– Вот как?

– Только с друзьями обсудить надо. Думаю, они тоже будут не прочь прокатиться.

Обсудить с друзьями получилось не сразу. Вернувшись в гостевой дом, Книжник не обнаружил ни товарищей, ни самого хозяина. Куда они запропастились посреди ночи – было совершенно непонятно. Грин тоже недоуменно пожимал плечами. Он был полностью погружен в свои мысли – ему не терпелось вернуться к батискафу и испытать машину на ходу.

Знакомый гулко-протяжный звук разрезал ночную тишину.

– Колокол… – удивленно произнес Грин, выйдя из задумчивости. – Ночью? Что там стряслось?

Он смотрел в сторону противоположного берега бухты. Там горели какие-то бледные огни. Книжник ощутил беспокойство. Проговорил:

– Может, туда? Посмотрим, что там происходит!

Грин пожал плечами. Его мало интересовали эти огни и колокол – он горел идеей испытать свое детище. Но все же проворчал нехотя:

– Черт с тобой, сходим, посмотрим. Все равно испытания придется отложить – скоро рассвет.

«Сходить» в понимании Грина означало пересечь бухту на лодке – благо их хватало у берега. В отличие от лодки Харона, здесь имелись весла в уключинах. Грин греб размашисто, умело, и его раздражение постепенно уходило. Он и сам теперь поглядывал в сторону свечения и выдвигал версии:

– Да это же в Херсонесе! Точно, там!

– Херсонес? – повторил Книжник. – Что-то знакомое…

– Капище там языческое, – проворчал Грин. – Странное место. Все в войне сгинуло – а капище стоит…

– Погоди… Херсонес – это же древний греческий полис!

– Он и есть. А зачем он есть – непонятно, только умы смущает. Людям бы работать, делать что-то своими руками, а они туда бродят, думают что-то у древних богов вымолить, – он кивнул в сторону приближавшейся церкви. – Свой-то бог, похоже, оставил их, так они думают прежних реанимировать.

Книжник не считал себя чересчур набожным, но слова Грина его несколько покоробили. Конструктор это заметил, усмехнулся:

– Что, не одобряешь? Ну так что поделать, если я ни в каких богов не верю?

– Во что же ты веришь?

– В науку. В металл. В свои руки, – он бросил весла и продемонстрировал крепкие мозолистые ладони. – Вот видишь – этими руками я делаю то, что начинает работать, двигаться, жить. Что же получается, я – бог?

– Какие-то странные у тебя представления, – проговорил Книжник. – Люди же неспроста во что-то верят…

Грин рассмеялся, снова налег на весла:

– Да ты не бойся, я чужую веру уважаю. Только для себя уже все решил. Видишь ли, мне молиться некогда – дел по горло. Говорят, что боги хотят, чтобы люди добро делали. Так я это добро ежедневно делаю. Тут у каждого в поселке есть вещи из моей мастерской, и каждый хоть раз, да приходил ко мне за помощью. А теперь вот и ты пришел. Такие дела!

Книжник не нашел, что возразить. Да и не было в этом смысла. Они пристали к берегу и стали подниматься по крутому склону. Снова ударил колокол – теперь уже совсем близко, казалось, прямо над головой. Впереди показались костры – множество костров, осветивших древние руины.

Сердце Книжника екнуло. Из мрака выплыли тонкие светлые колонны – неосязаемо-воздушные, словно в каком-то удивительном сне. Показалось, что он уже видел эти силуэты – в книгах, на гравюрах или репродукциях, – уже невозможно вспомнить. Но он ощутил, что будто уже бывал здесь когда-то – словно эта картина являлась частью какой-то необъяснимой генетической памяти.

Но еще поразительнее, чем руины древнего города, были тонкие силуэты в легких белых одеждах. Можно было даже подумать, что это мифические древние божества, какие-нибудь нимфы или сирены. Но семинарист твердо знал, что никаких нимф не существует, а стало быть – это девушки из плоти и крови, совершающие какой-то незнакомый ритуал в отблесках костров и свете полыхающих масляных чаш. Но больше всего Книжника поразило то, что находилось в центре этого странного танца.

На плоской каменной плите, окуренное дурманящими ароматными дымами, лежало неподвижное человеческое тело, едва прикрытое легкой тканью. И в нем Книжник узнал Славу. В голове мелькнула дикая мысль: уж не приносят ли в этом «райском уголке» человеческие жертвы?! В каком-то порыве он сделал шаг вперед – то ли спасти, то ли помочь, то ли просто вмешаться в это пугающее кружение «нимф»…

– Куда! – на плечо легла тяжелая ладонь. – Не мешай им!

Это Зигфрид. А рядом с ним – Кэт с раскрасневшимися, будто заплаканными глазами.

– Что они делают? – спросил Книжник.

– Не видишь – оживить хотят, – хмуро сказал Зигфрид.

– Оживить?! – Книжник запнулся, обмер. – Он что же…

– Да. Ночью дышать перестал, – сказал Зигфрид. Кивнул в сторону бесконечного кружения. – Честно говоря, я в это все не верю. Мертвый – он и есть мертвый, – уж я-то мертвецов в своей жизни повидал порядочно.

– Это что же, обряд какой-то? – севшим голосом спросил Книжник.

– Ну да. Что-то, вроде реанимации. Ведьмочка настояла.

– Кто?

– Внучка хозяина – она здесь фигура известная. Говорит, можно его спасти, мол, древние боги поделятся с ним своей силой… – воин пожал плечами.

Книжника потянуло поглядеть в сторону. Только сейчас он заметил, что на него пристально смотрит эта молчаливая девушка, которую Зигфрид назвал ведьмой, смотрит так, словно слышит, что разговор о ней идет. Стало немного неуютно. Девушка глядела неотрывно, словно видела то, о чем парень даже не подозревал. Затем вдруг сорвалась с места и направилась прямиком к плите, на которой замерло остывающее тело Вячеслава.

Целительница прошла сквозь ряд кружащих вокруг девушек – и кружение стихло. Все они смотрели теперь на нее, ожидая чего-то важного. Кэт рядом с Зигфридом подалась в сторону происходящего, да и Зигфрид смотрел с мрачным любопытством. Но никто не ожидал того, что произойдет следом.

Целительница приблизилась к плите, склонилась – и вдруг отвесила лежавшему хлесткую пощечину. Книжник молча переглянулся с Зигфридом, рядом цинично усмехнулся Грин. Избиение покойника могло бы показаться кощунством.