Лагерь волшебниц №208 Том IV - Сентай Хорнин
Кимена не врала. Случай Жени ее сильно интересовал. Все же если кто и занимался такими сомнительными измывательствами над мужской психикой, то она этого явно нигде не найдет. Так что работать с таким случаем она и вправду хотела.
Хотя девушка и сама признавала, что излишне спугнула парня неправильной стратегией при их первой встрече. И пусть она на этой основе составила черновой психопортрет, но больше она парня по сути у себя и не видела. Но сейчас же, дав ему небольшой подарок, она надеялась на то, что он придет хотя бы сказать спасибо.
Оставшиеся в кабинете Улеанна и Элайза некоторое время стояли безмолвно. Пусть им и не сказали этого напрямую, но их ощутимо пристыдили. Самая эмоциональная из них даже хотела броситься вдогонку за Кименой и начать оправдываться, да только гордость не позволила.
— Иногда мне хочется ей вдарить… — Сказала глава госпиталя сквозь зубы, понимая, что им сказали правду, но сказано это было таким тоном, что их будто с помоями смешали и к их методам относятся с полнейшим презрением.
— Именно поэтому главная здесь не ты. У нас вышло не очень, так что нужно было замазать Кимену в нашем грязном белье посильнее, ради нормального результата.
— Да она нас сдаст сразу же как только перед ней помашут билетом в миры центра! — Возмущенно процедила Элайза, которая в ее лояльность не верила ни на йоту.
— С этим в любом случае буду разбираться я а не ты. Главное держи своих мальчиков в зоне видимости — Намекнула директриса на основной способ взятки, которым промышляла ее подруга.
— Могла бы и не говорить. Но если ты попадешь по серьезному то тут без Жени обойтись будет нельзя… — Немного мечтательно произнесла Элайза, выпрашивая разрешение на то, чтобы получить еще немного сладкого нектара. Ведь пусть она хорошо выдоила парня, ей было все мало.
— Это уже обсуждай с Кименой. Теперь она ему мозги лечит а не мы. — Сказала Улеанна слова, которые обернулись для главы госпиталя похоронным звоном. На такую экзотику она вряд ли разведет их штатную мозгомойку. — Думаю, свою задачу ты и так знаешь. Я уже читала отчет по твоему лечению Жени и понимаю твои опасения. Так что в твоих же интересах пока я не дала им билет на волю выдрессировать Целию так, чтобы она могла любого с закрытыми глазами без магии и без инструментов на ноги поднять. Задача ясна?
Элайзе не нужно было ничего на такое отвечать, лишь кивнуть. Она действительно тогда впервые за долгое время испугалась. Что перед ней лежит тело, с которым нельзя обходиться намертво вбитыми в память алгоритмами. Что ее заржавевший от монотонной работы мозг вынужден был скрипеть и впервые за долгое время экспериментировать.
Ей действительно было противно от самой себя, не придумавшей менее травмоопасного лечения за несколько часов раздумий, обращений к справочникам и работам и известных волшебниц. Можно даже сказать, что девушка сейчас испытывала глубокий профессиональный стыд. Который может помочь погасить только личная ученица…
Так что поручение Улеанны для нее была весьма и весьма ожидаемым. Раз уж девушка сама определила на себя роль лекаря, то было бы преступлением не помочь ей стать профессионалом… Ну или хотя бы кем-то, кто сможет потом набираться знаний сама без опасности усвоить их неправильно.
Так что и она покинула кабинет директрисы, оставив ее одну. Улеанна осталась заниматься бумагами дальше. Но многие из них относились либо к Жене либо к его команде. Они доказали делом, что что-то могут, поэтому не поддержать их — преступление. К тому же учитывая, что директриса собирается ими хвастаться.
На ее столе уже лежала просьба Гервины взять Евгению и Рюнхот под свою опеку на полную ставку, если это не повредит их успехам. Первое имя директриса успешно вычеркнула, пусть Женя и носится со своим трофейным мечом где только можно, но вскоре поймет, что ее место как лидера не на передовой а в середине строя. Лидер должен знать врага и своих подчиненных. Поэтому ей сейчас полезнее заниматься у той, кто может с одного взгляда определить, кто перед ней.
Итого, из команды ее маленьких победительниц, осталась не распределенной лишь одна. Провиденция. Линия, что так и не была обрезана, маргинальная, почти лишившаяся наследия великой волшебницы за века порицания. Улеанна чувствовала эту близость к маленькой неуверенной девушке, что лишь начала свой путь. Которая испытала много горя и знает много неприятного об этом мире.
И то, что Улеанна неумолимо видела в ней себя, мало сочеталось с их родственными связями. Они чрезмерно размыты для этого, к тому же директриса, что не полюбила даже свою нелегальную дочь, вряд ли могла похвастаться безграничной любовью. Но она все же могла не дать наследию Провиденции зачахнуть.
И так, четвертая девушка была распределена. Команда Жени валялась уставшими после бурной ночи и не подозревала, что их уже разделили на несколько кусков, как вкуснейший тортик. Возможно, будь Женя в курсе этих событий, точнее последствий, она бы попридержала коней. Ведь иногда болтаться в середине и не отсвечивать лишний раз перед сильными их маленького мира намного выгоднее, чем сверкать, подобно взрыву сверхновой на небосводе.
Но такова уж судьба парня в лагере волшебниц. Он не мог не сверкать. Он не мог не привлекать внимания. И все, кто были рядом, тоже благодаря этому получили свою славу. Многие им завидовали после их успеха. Многие равнялись. Но никто не мог сказать, что их слава не заслужена.
* * *
Женя стала все больше пропадать в кабинете Кимены, где они вели долгие беседы, после которых бывший парень чувствовал себя лучше. Будто многие бугристые части его сознания наконец-то разглаживаются и становятся единым целым. Если она и до этого научилась принимать реальность и смиряться с ней, то теперь с помощью профессионала, она осознала простую, но такую не могущую прийти в голову истину.
Да, она не парень. Но вместе с этим и не девушка. Личность Жени, прогнувшаяся под обстоятельствами, долго не могла принять второй факт. Но Кимена смогла найти слова, что смогли успокоить ее взбунтовавшееся сердце. Что она, увидев два мира, два пола и две грани целого, стала чем-то большим. Что она должна не жалеть о своем опыте, а гордиться им. Ведь никто больше не мог испытать этого и вряд ли сможет.
И
