Нелегал. Том 1 - Павел Николаевич Корнев
Моё предложение никакого воодушевления у пациентов не вызвало, не иначе расспросы у них уже в печёнках сидели, и я достал из портфеля колоду, предложил:
— Обмен?
Парни оживлённо закивали, один сразу взялся тасовать карты и уточнил:
— Что рассказывать-то?
— А что другим рассказывали?
— Кому — другим? Нас никто ни о чём не спрашивал, сразу на медобследование отправили!
Я хмыкнул, собрался с мыслями и перечислил:
— Кто привлёк вас к эксперименту? Что вам обещали за участие? Упоминались ли возможные осложнения?
— Ты прям как опер, который показания сверяет, — впервые нарушил молчание последний из четвёрки, так и лежавший лицом к стене. — Нас виноватыми и сделаешь, да?
— Студсовету какой в том прок? — спросил я в ответ.
— Да ты ж медик! Вечно своих покрываете!
Я предъявил удостоверение секретаря дисциплинарного комитета студсовета, и парни слегка оттаяли, начали отвечать на вопросы. Увы, как и следовало ожидать, отобрал их и склонил к участию в эксперименте по контролируемому прохождению инициации доктор Ломовой. В технической работе ему помогала мужеподобная ассистентка, а доцент Резник с соискателями не общался.
«Отбирал», — написал я в блокноте, подчеркнул это слово два раза, ещё и обвёл.
Ломовой отбирал соискателей, что в некоторой степени могло сказаться на чистоте эксперимента. Впрочем, не слишком сильно, поскольку, по словам одного из парней, в отличие от остальных его никто не отбирал, просто выдернули из барака вместе с ещё десятком человек.
— Вас предупреждали, что будете в контрольной группе?
— Нет, конечно! — вскочил на ноги самый нервный из всех. — Какой бы дурак тогда согласился⁈
— Никого ни о чём не предупреждали, — подтвердил его так и продолжавший лежать на кровати товарищ. — Гадость какую-то вкололи и в кинозал отправили. Еле потом до этого вашего Эпицентра доехал. Полоскало всю дорогу.
Остальные закивали, а я так и замер с карандашом в руке.
— А в кинозале что показывали?
— Да муру какую-то непонятную.
Я начал выпытывать детали, но никто из четвёрки ничего толком не запомнил, сошлись все только в том, что именно в кинозале у них и начала болеть голова. И не только у них, на мигрень перед загрузкой в транспорт жаловались очень многие.
Описанная парнями процедура весьма походила на внедрение гипнокодов, я сделал в блокноте очередную отметку, облизнул губы и уточнил:
— Так вас всех скопом в кинозал загнали?
— Вроде нет, — неуверенно произнёс один из ребят. — Мы б разом там просто не поместились. Да, точно! Потом во дворе остальных дожидались!
— Всех разом бы и не получилось, — сказал его тасовавший карты товарищ. — В разные же дни инициацию проходили. У нас, говорят, день неблагоприятный был, какая-то там вспышка на солнце подгадила.
— Ну офигеть теперь! А нам прямо идеальные условия обеспечили, получается! — взорвался тот, что валялся на кровати, и от возмущения даже отвернулся от стены. — Так, получается, да? Сами виноваты?
У меня окончательно голова кругом пошла, но удивления я не выказал и попытался с помощью уточняющих вопросов прояснить ситуацию, да только воспоминания парней путались, они почём зря противоречили друг другу, и добиться хоть какой-то конкретики не вышло. Впрочем, особой роли это уже не играло. Главное, что их всех заводили в кинозал! Всех!
И это контрольная группа⁈
Чушь собачья! Гипнокоды были внедрены всем ста соискателям! Именно поэтому Ломовой и тянул с предоставлением списков подопытных — он попросту выгадывал время для оценки состояния операторов! А потом отобрал в группу Резника наиболее перспективных из них, чем и обеспечил нужное отклонение от нормального распределения!
Жулики!
Я быстренько свернул разговор, попрощался и покинул палату, двинулся на выход из карантинного блока в напряжённых раздумьях, как быть дальше.
Доказательств подлога — никаких. Резник будет всё отрицать, Ломового не допросить, да и не захочет никто сор из избы выносить, и что остаётся? Точнее — кто? Правильно! Ассистентка нашего, как выразился Звонарь, доброго доктора. Если её найти и разговорить, она всех сдаст. И ещё Альберта Павловича в известность поставить нужно. Хоть это всё пока что лишь подозрения, но пусть не у меня одного голова болит! Опять же — субординация.
Напрямую обратиться к куратору я не мог, поэтому изложил свою версию случившегося Лизавете Наумовне. Та восприняла её с нескрываемым скепсисом, но всё же обещала сегодня же вечером донести мои подозрения до Альберта.
— Только там, где точно не подслушают, — попросил я.
Лизавета потрепала меня по голове.
— Ещё один параноик…
Прозвучало это ничуть не обидно, скорее уж с лёгким сожалением. Я развёл руками, попрощался и поспешил на выход. Майору Городцу позвонил из телефонной кабинки — одной из установленных в фойе. Найти того, разнообразия ради, получилось без всякого труда, но вот прямо в лоб я всё на куратора вываливать не стал, да и дело находилось вне пределов его компетенции, поэтому зашёл издалека.
— Добрый вечер! Это Пётр Линь, секретарь дисциплинарного комитета студсовета РИИФС…
— Узнал! — буркнул в трубку Георгий Иванович. — Говори!
— Мне поручили подготовить мотивированное суждение по Максиму Ломовому, но доцент Звонарь сказал, что это ваша епархия.
— Так и есть.
— А нет возможности переговорить с его ассистенткой — Мариной Сергеевной? Фамилии, к сожалению, не помню…
— Такой возможности нет. Гражданка Листовец погибла в результате несчастного случая. Упала под поезд. Есть подозрение на самоубийство.
Я припомнил мужеподобную медсестру с жёстким волевым лицом и решил, что такая не стала бы накладывать на себя руки ни от большой любви к арестованному доктору, ни от страха оказаться за решёткой.
— А никаких рабочих документов у неё при себе не было? Просто у студсовета появились некоторые вопросы к одному из проектов Ломового, а концов найти не можем…
Георгий Иванович шумно засопел, потом сказал:
— А пришлю-ка я вам повестку, Пётр. Нужно показания по вчерашнему инциденту уточнить, заодно и всё остальное обсудим.
На этом он положил трубку, и никакой ясности разговор, увы и ах, не принёс.
Что стряслось с ассистенткой Ломового?
Несчастный случай? Суицид? Убийство?
Ерунда какая-то!
Я двинулся в столовую, но прямо в фойе наткнулся на Яну и Валю. Обе уже успели сменить белые больничные халаты на лёгкие платьица; у одной в руках была сумка с полотенцами, у другой — плетёная корзинка. Смерив меня пристальным взглядом, ассистентка Рашида Рашидовича спросила:
— Ты в таком виде на пляж собрался?
— Вообще никуда не собирался, — ответил я.
Яна удивлённо распахнула глаза.
— Как так? Все наши на водохранилище едут!
— И твоя Инга тоже, — с едва заметной улыбкой добавила Валя.
— С чего это она моя-то? — насупился я.
Барышни захихикали, взяли меня под руки и повели на выход.
— Да бросьте! — высвободился я. — Не обедал ещё!
— Мы бутерброды сделаем.
Солнце, горячий песочек, свежий воздух, прохладная вода. Бутерброды, в конце концов. Я вздохнул и больше упрямиться не стал.
— Ладно, уговорили. Я с вами!
Местом сбора была выбрана проходная центрального корпуса, там нас уже дожидались Марина, Инга, Карл и Костя в компании черноволосой Венеры, к которой он сумел-таки подбить клинья за время совместных дежурств в студенческой дружине. Не хватало только Яна, о причине его отсутствия я и спросил.
Карл только рукой махнул.
— Совсем он в декадентстве и моральном разложении увяз. Из «СверхДжоуля» не вылезает, шашни одновременно с Тамаркой и Нинкой крутит.
— Молодец какой! — усмехнулся я.
— Скоро на поруки брать придётся, — строго отметила Марина.
— Брось! — отмахнулся Костя. — Как всё вскроется, так и вылетит оттуда почище пробки из бутылки!
— Они будто не знают!
— А будто знают!
Наша компания двинулась через проходную, и я предупредил:
— Один момент! — Завернул в служебное помещение, отпер ячейку и быстро сунул в портфель пистолет, после чего сдал ключ дежурному и поспешил вслед за остальными. — Всё, уже бегу!
Мы дошли до площади, дождались трамвая и погрузились в него, покатили по раскалённым городским улицам навстречу живительной прохладе водохранилища. Вплотную ветка к берегу не подходила — через сосновый бор до лодочной станции идти было минут десять, но под кронами деревьев так уж сильно не жарило.
Народу на пляже для буднего дня оказалось не так уж мало, загорали на расстеленных у воды покрывалах, купались и оккупировали веранду кафе преимущественно компании молодёжи. Каникулы же! Ну а представляли они РИИФС, среднее специальное энергетическое училище, курсы при комендатуре или ещё какое профильное заведение, так сразу было и не разобрать: на пляже почти как в бане — все равны. К трусам и купальникам значки не прицепишь.
Да и какая разница?
Мы отыскали свободное местечко и расположились чуть на отшибе от остальной публики. Барышни сразу забежали в воду, Костя взялся расправлять покрывала, а я на пару с Карлом отправился в кафе у лодочной станции за квасом, пирожными
