Танкистка - Александр Айзенберг
В это же самое время пришло новое сообщение от передового дозора, однако в этот раз они передали открытым текстом, что двигается большая часть. Похоже, немцы решили окончательно решить мой вопрос. Пока еще неясно, какими силами двигаются враги, но думаю, что приличными, так как малыми силами отправиться в лес искать мой отряд они точно не рискнули бы.
А что делать мне? Принять бой тут, в лесу, или попробовать оторваться от противника? Последнее будет нелегко, если вообще возможно. По-любому нас выдаст след: такая орава техники оставит такой след, что и горожанин легко по нему пройдет, ни разу не сбившись с него. Да, можно занять оборону в лесу, но это тупик, немцы подтянут тяжелую артиллерию и авиацию и просто раздолбают нас на стоянке, а потом зачистят остатки моего отряда.
Пожалуй, все же надо идти вперед, и думаю, немцы будут гнать нас на засаду, но в этом случае мы сможем хоть подороже продать свои жизни. КВ и Т-34 имеют преимущество на дальней и средней дистанции, а в лесу это невозможно, тут из-за деревьев возможен только ближний бой, который нивелирует преимущества наших танков. Единственное, что я могу сделать, это спасти наш обоз и, пожалуй, первый батальон – что толку от их гибели? В отличие от танков, грузовики оставляют в сухом лесу на твердой дороге гораздо меньше следов, чем танки.
Решено, танки идут вперед, на прорыв, а грузовики с пехотой отворачивают в сторону и, таясь, уходят, после чего прорываются за линию фронта. Похоже, халява кончилась. Мы так разозлили немцев, что те костьми лягут, но нас загоняют. Вот мой второй батальон пускай остается, они без техники и достаточно небольшими отрядами, поэтому легко смогут прятаться в лесах, практически не оставляя после себя следов. Тут немцам только егеря-следопыты помогут, а тех пока тут нет.
Заминировав дорогу после себя, мы стремительным маршем двинулись вперед. Километров через двадцать грузовики и бронеавтомобили съезжали с большака на небольшом перекрестке и уходили в сторону по совсем узкой лесной дороге, а шедшие следом танки оставили очень хороший след после себя.
Как Горобец ни сопротивлялся, но я своим приказом заставил его двинуться вместе с пехотой, а вот со старшим батальонным комиссаром Гусаровым так не получилось. Ему именно в этом случае я приказать не мог, и он категорически заявил, что останется со мной до конца. Вот Ищенко был рад, что уходит с пехотой, и даже не думал просить перевести его в танковый батальон. Да, гнида – она и в Африке гнида.
Короче, отправив пехоту, мы загнали один из трофейных бронетранспортеров как раз на дорогу, по которой ушел обоз с пехотой, и оставили его с поднятым капотом. Мои техники быстро вывели его из строя, зато он маскировал следы уехавших грузовиков. Кстати, техников я тоже отправил прочь, больше они мне не понадобятся.
Вперед двигалась лишь разведка, и рано утром следующего дня, когда лес кончился, они принесли неутешительные сведения: впереди, как и ожидалось, нас ждали немцы. На обширном поле стояли немецкие танки, и они ждали нас. Не желая оттягивать неизбежное, я обнялся с ребятами своего экипажа. Да, в свой последний бой я шел на своем КВ.
Взревев моторами, танки, еще в лесу рассредоточившись, вырвались на простор и с ходу открыли огонь. Первыми шли КВ и Т-34, а второй волной – БТ и Т-26 вместе с немецкими бронетранспортерами. Делая короткие остановки, мы стреляли, стреляли и еще раз стреляли. Немецкие танки вспыхивали один за другим, но и наши тоже останавливались один за другим. В основном это были старые БТ и Т-26 с тонкой броней, которые легко пробивались любыми немецкими орудиями: даже Т-2 с его автоматическими 20-миллиметровыми пушками мог пробить броню наших старых танков. Доставалось и КВ с Т-34, хотя тут в основном повреждали ходовую.
Встав на месте, я приказал вести беглый огонь по немецким танкам. То и дело мой КВ содрогался от прилетавших в него немецких снарядов, но и наш огонь стал намного эффективней. Вскоре вокруг нас были только горящие немецкие танки, и мы двинулись дальше…
И в этот момент нас хорошо так тряхнуло, а из откатника орудия потекло масло.
– Командир, орудию хана! – закричал заряжающий.
Пипец котенку, приплыли! Пушки мы лишились, но остались пулеметы и броня. Вот впереди показалась немецкая «тройка», она хорошо была видна мне в приборы наблюдения.
– Тарань! – во всю глотку закричал я мехводу.
Я уперся в башню, и спустя минуту раздался сильный удар, который нас хорошо тряхнул. «Тройку» отбросило в сторону, она перевернулась и загорелась. Меня это удивило, тем не менее так и случилось. Потом была «четверка», она от удара моего КВ рванула, и нас основательно тряхнуло, а сам танк встал. От сотрясения заглох двигатель, и все попытки его завести оказались тщетны.
Подхватив ППД с запасным магазином и пару лимонок, я скомандовал:
– На выход!
Смысла оставаться в заглохшем танке с выведенным из строя орудием не было, а потому я и скомандовал на выход. Правильно меня поняв, парни подхватили свои автоматы, а наш мехвод Сергей Никифоров споро вытаскивал из лобовой плиты ДТ. Наконец вынув его, он быстро нацепил на него ремень и присоединил сошки. Все, пулемет к бою готов, а кроме того, Сергей захватил с собой две банки патронных дисков. Они, кстати, имеют больший боезапас, чем пехотные блины, шестьдесят семь патронов против сорока семи, на целых двадцать больше.
Выбравшись из танка, я огляделся. Кругом горели танки, наши и немецкие. Но германских было больше, что приятно согрело мне сердце. А вот и доблестные немецкие панцергренадеры. Это я не стал брать в свой последний бой пехоту, а у немцев пехоты хватало. Правда, и они понесли в бою порядочные потери, но всех их уничтожить нам было не под силу.
Прицелившись, даю короткую очередь – и две фигурки в фельдграу падают на землю. Еще очередь – мимо, немец успевает скрыться за боком подбитого бронетранспортера. Я почти дострелял диск своего ППД, когда серия сильных ударов в грудь отбросила меня
