Студентус вульгарис - Андрей Геннадьевич Кощиенко
— Да? Интересно. Нужно будет обязательно подойти посмотреть!
— …играем в бильярд. Очень интересная…
Это пролетела рядом пара — Стефания плюс принц. Смотри-ка, она с ним еще и разговаривает, тихоня! Полфужера действуют?
— А почему вы решили стать темным магом? — Это уже принцесса. — Отец рассказывал, что вы могли выбрать любую стихию. Вам нравится причинять боль и творить зло?
— Ну что вы, принцесса! Какое зло! Темную мантию я выбрал совсем не поэтому. Просто у темных магов имеется множество положительных качеств, о которых никто почему-то никогда не задумывается…
— Неужели? Никогда о таких не слышала. И что это за качества?
— Извольте, ваше высочество! — ответил я и принялся перечислять, не забывая при этом танцевать. — Темный всегда хорошо одет, опрятен и приятно пахнет. Ему ведь не надо одеваться в рубища и ходить немытым во имя добра. Темные любят удовольствия, считая их не грехом, а всего лишь одним из приятных проявлений мироздания. У мироздания не так уж и много приятных проявлений, и их нужно ценить. Темные не любят разочаровывать. Поэтому они иногда делают добрые дела. Это производит намного более приятное впечатление, чем те же дела светлых. Темный не ждет от вас «спасибо», он знает, что темных не принято благодарить. Поэтому, если темный делает добро, то бросает его в воду. Светлые же строят храмы в знак своих свершений. Темные умны и мудры, поскольку не ограничивают себя в познании мира. Темные не боятся экспериментировать, и большинство удачных экспериментов — дело рук темных. Неудачные эксперименты делают темного темным. Темный все делает для себя, и если вы ему приятны, то он многое сделает и для вас, потому что ему приятно делать это именно для вас. В отличие от светлых, у темных есть чувство юмора. С ними не соскучишься. И наконец, от темных всегда знаешь чего ждать. По крайней мере, хуже они не станут!
— Ха-ха-ха! — залилась звонким смехом Сюзанна, кружась в танце и закинув голову назад. — Хуже они не станут! Ха-ха-ха!
Ка-а-акие у нее зубки!
А может, с принцессы начать, внезапно раздался в голове внутренний голос. Как говорится, если спать, то с королевой!
Ага… А как проснусь — мне ейный папа прямо с утра кое-что и оторвет!
Так ведь это ж то самое решение проблемы, которое ты искал! Будешь жить потом тихо, спокойно… Как мечталось…
И петь в хоре высоким голосом… Только после ночи с принцессой, по классике жанра, после отрывания — вешают! Короче, заткнись и не мешай мне к архиву танцевать!
Да на здоровье!
— Вы хорошо танцуете, господин Эриадор, — сказала мне все еще улыбающаяся Сюзанна, когда танец закончился и я под рукоплескания гостей повел принцессу к императору. — Мне понравилось! Как, впрочем, и ваши рассуждения о темных. Похоже, что от вас можно услышать немало интересного…
— Принцесса позволит ангажировать ее еще на один танец? — быстро сориентировался я.
Сюзанна наклонила голову и с благосклонным интересом посмотрела на меня.
— Смотри, смотри, как она на него смотрит! Самое время! Сыпь!
— У меня дурное предчувствие…
— Мира, ну мы же договорились. Ты нам всем обещала!
Мирана хмуро посмотрела на собравшихся богов, потом перевела взгляд на танцующего танго избранного и кисло поджала губы. Как она дала себя уговорить?
— Ладно. Но это в последний раз!
— Мы так и договаривались, — кивнула Хель, неподвижно смотря на нее своими прозрачными глазами.
Богиня любви вздохнула и, вытянув руку со скипетром, стала его легонько трясти над головой Стефании.
Золотые песчинки, кружась, посыпались вниз, осыпая девушку с головы до ног.
Внезапно край еще редкого золотого облака коснулся демона.
Дзинь! Раздался высокий, стеклянный звук.
— А-а-а! — закричала Мирана.
Дзинь! Дзинь! Дзинь! Дзинь!
С каждым таким «дзинь» из тела богини вылетали кольца света, состоящие из множества кусочков всех цветов радуги. Они резко разлетались во все стороны и, замедляясь, медленно гасли.
Дзинь! Дзинь! Дзинь! Дзинь!
— А-а-а! — все сильнее изгибаясь назад и закидывая голову, кричала Мира. — А-а-а!
Дзинь… Уже негромко раздалось в последний раз.
У Мираны подогнулись ноги, и она мешком упала на пол. Ее сияющие золотые волосы потускнели, а сама она как-то съежилась. Присутствующие боги с потрясением смотрели на нее. Стояла тишина, чуть разбавленная слабыми звуками музыки, доносившейся из мира смертных.
— Мира… ты жива? — подобрав наконец отвисшую челюсть, спросил Марсус. — Мира! — Быстро подскочив к упавшей, он опустился рядом на колени и осторожно тряхнул ее за плечи. — Мира!
— Мм… — простонала та.
— Ты жива! — обрадовался бог войны. — Мира…
Богиня любви подняла голову, потрясла ею, словно прогоняя звон в ушах, потом уперла руки в пол и попыталась сесть. Марсус кинулся помогать.
— Что… — с трудом произнесла Мирана, садясь, — что… это… было?
Она рукой отвела волосы, закрывавшие ее лицо.
— Э? — издал звук Марсус, снова открывая рот.
— Что? Что со мной?
Мирана сотворила зеркало и взглянула в него:
— Ах!
Из отражения на нее смотрела девчонка лет двенадцати со спутанными тусклыми волосами цвета прелой соломы, ввалившимися глазами и чудовищными черными синяками под ними.
— Это… что? Я? А… Моя сила! Где она? Я ее не чувствую!
Мирана перевела глаза, полные ужаса, с зеркала на богов.
— Вы! Все вы! Вы специально! Вы меня использовали! Во что я превратилась? На кого я теперь похожа! Где моя сила? Уби-ийцыы! Что вы со мной сделали?!
— Гм… — немного растерянно произнесла Хель, — ты не развоплотилась… И… в общем… Считай, что это сейчас самое главное!
— Главное? Главное?! Еще чуть-чуть, и я бы стала прежней! Главное? Вы меня использовали! Как дурочку! А я вам верила! Всем… верила! А-а-а!
Мирана зарыдала во весь голос, закрыв ладонями лицо.
— Ну, Мирочка, ну, девочка, — забормотал Марсус, подхватывая ее на свои огромные ручищи и прижимая к себе. —
