Изгнанник. Арка 3. Том 2 - Дмитрий Янтарный
Когда я закончил рассказ, Маттика и Мари коротко рассказали о том, что происходило с ними. Маттика увела Мари в Храм Сестёр, где она целый год училась пользоваться своим даром. Год спустя они всё же воссоединились со своими возлюбленными. Маттике и Алаэрто их семьи, истинные или названные, возвели огромное поместье примерно между Столицей и Северными горами, где и жили большая часть драконов и Сестёр, которое параллельно очень быстро стало переговорным пунктом для Людского Совета, в котором советники теперь могли оперативно связаться, собственно, и с драконами, и с Молчаливыми Сёстрами. На первой же встрече с ними Молчаливые Сёстры подняли жёсткий ультматум о жестоком обращении с девочками-сиротами в деревнях, и судя по тому, как сверкали при рассказе об этом глаза Матти и Мари, и первая, выросшая такой сиротой в своей деревне, и вторая, обогащённая очень передовым опытом с Земли о том, как противостоять жестокому обращению с женщинами, очень много чего во время этого собрания сказали. После такого, небось, советники расползались, уничтоженные и морально, и физически, втайне жалея о временах, когда моя строптивость была их единственной головной болью. Да и, надо думать, и Амели, во время своей карьеры столкнувшаяся с огромным множеством унизительных предрассудков, проталкивала эту тему с особым остервнением. И судя по тому, как довольно при этой теме переглядывались Маттика, Мари и Амели, их действительно связывало теперь намного больше, чем мне думалось. Вероятно, эти три года в Авиале было очень весело.
Мари, получившая право на желание от совета, использовала его для того, чтобы получить огромное поместье между Столицей и Краспагеном, и открыть медоварню в самой Столице. Они с Фрайсашем открыли для себя удивительные способности к этому делу, и теперь Фрайсаш руководил поместьем, а Мари заправляла медоварней. Вдобавок к этому таисианы, шкура которых делала их практически невосприимчивыми к укусам пчёл, охотно шли работать на Фрайсаша, прекрасно помня, что он свой по происхождению — и всего за два года они добились того, что их мёд стал эталоном качества, его теперь везде отрывали с руками по самым бешеным ценам, а очереди на элитные заказы мёда в липовых бочках уже доходили до нескольких месяцев.
Несколько слов сказали и об итогах нашей работы. Барьер, призванный сдержать нападение краснокожих варваров, успешно держался и не позволял им напасть. Более того, барьер удачным образом работал только на живых и разумных существ. Птицы и рыба беспрепятственно его пересекала. Первая запущенная армада из пяти кораблей пересекла барьер и остановилась. После того, как его проверили драконы-разведчики, выяснилось, что всех людей внутри кораблей просто раздавило в лепёшку. Вероятно, в те моменты, когда барьер соприкасался непосредственно с телами, он их отталкивал, не пропуская, и рано или поздно их зажимало и расплющивало о борт и стены корабля. Драконы по возможности сожгли трупы и потопили корабли, после чего убрались оттуда.
К сожалению, даже этот барьер не гарантировал никакой безопасности. Варвары очень быстро поняли, что пересекать его не стоит, и остановили попытки вторжения. И, к сожалению, барьер точно так же не пропускал разумных живых и с другой стороны, так что вожможности отправить шпиона не было. И потому приходилось только ожидать, пока время его действия прекратится. И, кстати, магические аналитики, изучая потоки обелисков, пришли к выводу, что чары со временем имеют свойство выветриваться, так что не исключено, что на самом деле у Авиала будет на два, а то и на три года меньше, чем мы все изначально рассчитывали.
И, наконец, когда всё это было обговорено, ректор, всё это время стоявший у двери, ехидно посмотрел на прелата и сказал:
— Ну что, господин Эркулон, если Дэмиен теперь обладает возможностями храмовника, то, кажется, нашему вопросу наконец-то можно подобрать компромисс, который устроит абсолютно всех…
— Он не устраивает меня! — выплюнул Эркулон, совершенно выведенный из себя, — этого мальчишку нужно ещё научить и натаскать должны образом, прежде чем он получит право носить храмовничьи доспехи. Нет, мы, конечно, не оставим без внимания его дар, но сюда, Эльтеко, мы пришлём того…
— Нет, — покачал головой ректор Нейетти, — если я вынужден буду мириться с тем, что по моему Университету будет ходить храмовник с правом сунуть нос везде, где пожелает, я хочу, чтобы это был Дэмиен. Ни на кого другого я не соглашусь.
— Ректор, вы меня не слышите?! — ещё громче повторил прелат Эркулон, — этого мальчишку ещё выучить надо!
— Учите. Я никуда не спешу, — ослепительно улыбнулся милорд ректор.
— Госпожа Амели, — взмолился Эркулон, — ну это натуральный саботаж. Вы же можете вмешаться…
— Господин прелат, мы это уже обсуждали, — грубо отрезала Амели, — мы и без того одобрили ваше право внедрить в Университет храмовника для постоянного контроля. Кандидатуру же этого храмовника обязательно должен согласовать ректор — и это не обсуждается! Позволять вам продавливать сюда тех людей, которых вы посчитаете нужным, мы не можем. И не будем. Договаривайтесь с ректором на его условиях. На наш взгляд, вы получили для этого более, чем достаточно полномочий.
— Ну хорошо, — сдался Эркулон, — но не думайте, ректор, что если вы его знали, и он работал на вас — то будет всё так просто спускать вам с рук. Ему предстоит посмотреть на оборотную сторону этого дела. Именно на ту, на которую вы так любите закрывать глаза. Там, где ошибки магов приходится разгребать храмовникам, да ещё и оставаться виноватыми в глазах общественности за якобы чрезмерную жестокость.
— Меня это не волнует, — равнодушно ответил ректор, — Дэмиен — тот, в чьей порядочности я уверен. И даже вся информация, которую вы ему сообщите, не сделает его предвзятым. Хотя бы потому, что он знает, что вина магов в их ошибках куда меньше, чем вы
