Игорь Поль - Несущий свободу
– Кто вы? – громко спросил Юнге, взяв себя в руки. – Вас прислали на помощь?
Человек, казалось, не слышал. Закрыл за собой тяжелый люк, повернул маховик.
– Из какой вы части? – уверенность постепенно возвращалась к нему. – Отвечайте! Я – Вернер Юнге, председатель совета директоров.
Потом до него дошло, что солдат может не знать, что это означает. Он поспешно добавил:
– Я здесь самый главный.
– Вы говорите, вы – Юнге? – произнес приглушенный голос.
Он ответил неожиданно зло:
– Вы отнимаете у меня время. Разумеется, я – Юнге.
Лейтенант – Юнге, наконец, разглядел его знаки различия – тронул стволом карабина тело, сидящее у стены, словно желая убедиться, что оно не подает признаков жизни.
– Да, меня прислали на помощь. Я искал вас, – голос едва доносился из-за стекла.
– Как вы сюда проникли? Почему охрана пропустила вас?
– Все мертвы.
– Мертвы?
– У вашей охраны, должно быть, было много вживленных устройств – магнитные снаряды выжгли им мозги.
– А полиция? – спросил Юнге резким, не терпящим никаких возражений тоном. Он снова был на своем месте, снова отдавал распоряжения. – Наверху должны быть полицейские. Они ищут опасного преступника. Он может заявиться сюда в любую секунду.
– Если кто и выжил, то теперь парализован на несколько часов. А мои люди никого не пропустят.
Доброе расположение духа вернулось к Юнге. Ему захотелось пооткровенничать. Присутствие военного вызывало у него чувство защищенности и собственной значимости: охране можно было доверить самые пикантные подробности из жизни, в его представлении люди в форме были чем-то вроде одушевленных роботов, воспринимающих речь. Он сказал:
– Внизу тоже одни трупы. Представляете, в темноте я засунул одному из них пальцы в рот.
Его удивило, что человек вроде бы усмехнулся под стеклом. Это было уж слишком. Тупой солдафон!
– Как вас зовут? – зло спросил он.
– Лейтенант Ортис. Идемте, здесь опасно.
– Куда?
– Вниз, куда же еще? – в свою очередь, удивился лейтенант. – Разве здесь нет убежища?
– Есть, но…
– Наверху стреляют, – коротко пояснил лейтенант. – У меня приказ. Показывайте дорогу.
Он зажег шлемный фонарь, так что обратный путь к своему кабинету показался Юнге до смешного коротким. Вид трупов теперь не вызывал у него отвращения. Он даже вспомнил, что запер изнутри дверь для посетителей, и провел своего спасителя через разгромленную квартиру. Лейтенант с любопытством косился на картины, свалившиеся со стен, на мебель из настоящего дерева, присыпанную пылью.
– А что у вас там? – спросил он, указав на дверь в спальне.
Юнге отчего-то смутился.
– Отделение для прислуги. Несколько комнат. Почему вы спрашиваете?
– Должен же я знать пути возможного проникновения.
– Там нет входа. Только отсюда… – На память ему пришла девушка, наглотавшаяся снотворного в маленькой кухоньке за этой дверью, ее соблазнительная длинная шея. «Глупая сучка, – подумал Юнге, – чего только ей не хватало?»
Плафоны едва теплились светом. Человек поднял стекло шлема. В полутьме Юнге увидел его усмешку – блеснули зубы.
– Вот, значит, где вы их держите? Должно быть, уютная норка? – Голос лейтенанта был насмешливым. – А тот парень, племянник гроссгерцога, был скромнее. Представляете – посещал девушку самолично.
Юнге невольно отступил назад. Ствол карабина был направлен ему в грудь. Вся сцена тотчас же вспыхнула в его мозгу: вкус холодной минеральной воды в высоком стакане, Юргенсен в дорогом костюме стоит навытяжку, на щеках его нервный румянец, контейнер с заданием, который он должен подменить, лежит на столе, Юргенсен колеблется, никак не решается взять его в руки.
– Уверен, Ханна пришла бы в восторг от обстановки, – продолжил лейтенант.
Ноги у Юнге подкосились, и он вынужден был опереться о стену, чтобы не упасть. Он спросил, оттягивая время:
– Какая еще Ханна?
– Девушка, которую вы заказали для себя. Журналистка. Вы разве не помните?
– Не понимаю, о чем вы.
– Похотливый козел. Тебе только за это надо бы живот прострелить.
– Вы не можете меня убить, – слабо сказал Юнге.
– Почему это?
– Чип вам не позволит.
– Разве? – удивился Хенрик. – До сих пор наши с ним желания совпадали. Мне нужно было попасть в расположение дружественных сил, и он не возражал, когда я узнавал адрес вашей норы. Когда я навел на вас огонь артиллерии, он тоже молчал – должен же я был как-то попасть внутрь? Наверное, эта штука умнее, чем нам кажется, – тоже хочет жить. Да и сейчас – кто ты для меня? Просто перетрусивший коммерсант. Нет никакого подтверждения, что ты мой начальник. Я могу выбить тебе мозги в любой момент. Я много чего могу – меня хорошо обучили.
Юнге постарался придать своему голосу твердости. Сказал по-немецки:
– Я – генерал-майор Вернер Юнге. Вы не имеете права стрелять в меня.
– Ну вот, теперь все на месте, – сказал Хенрик с удовлетворением. Юнге с удивлением наблюдал, как тот расстегивает клапаны брони на груди.
– Что вы делаете?
– Хочу показать тебе продукт высоких технологий. Сделано на заводах Маннес.
– Что это?
– Пленочная мина. Две штуки. Сработают, если я потеряю сознание. Пара этажей выгорит до самой арматуры. Чип и рад бы убить меня, да не может причинить вред высокому начальству. Пока ты рядом – я бессмертен. Уж так он запрограммирован.
– Чего вы хотите? – спросил Юнге. Он старался не глядеть на карабин, по-прежнему нацеленный ему в грудь.
– Еще не решил, – честно ответил Хенрик. – Несколько дней назад самой большой мечтой было найти того, кто это задумал, и шлепнуть его.
– Вы неверно информированы, – запротестовал Юнге. – Все это время вы оставались объектом обеспокоенности своей страны. Мы использовали все средства, чтобы установить контакт с вами. О вас не забыли…
Он замолчал, наткнувшись на взгляд, полный иронии.
– Все это твоя работа?
– Я только руковожу операцией. Выполняю приказы. – И добавил совсем тихо: – Как и вы.
– Я больше не выполняю ничьих приказов. Та девушка, которую ты купил, она…
Юнге поднял руку в протестующем жесте. Хенрик заставил его замолчать, ткнув стволом. Теперь, когда он достиг цели, он чувствовал странную пустоту. Столько хотелось сказать этому миру напоследок, что не хватило бы и года. А единственным человеком, который мог его выслушать, был этот червяк.
– Та девушка – у нее странные мечты. Думала, что может остановить войну. Мне-то наплевать на ваши игры, но если бы не она, я бы тебя не нашел. А ее хотели убить. Хотели убить моего… – он запнулся, подыскивая нужное слово.
– Я здесь ни при чем, поверьте! – простонал Юнге.
– … друга, – слово было непривычным, Хенрик с трудом смог его произнести.
Холодная отрешенность опустилась на Юнге, ему вдруг стало все равно. Ощущение провала было страшнее страха смерти, смерть теперь не казалась ему чем-то опасным – теперь, когда все рухнуло. Осталось только горькое изумление: месяцы драгоценного времени, напряженный труд сотен специалистов, десятки совещаний, миллионы потраченных марок – все пошло коту под хвост из-за какого-то сумасшедшего.
– Да вы спятили. Друг – у вас? У егеря?
– Такому, как ты, этого не понять, – с ненавистью процедил Хенрик.
Но Юнге не мог остановиться, словно катился с горы. Думал, пусть выстрелит. Вспышка – и темнота, о его позоре никто не узнает, он погибнет, как пишут газеты, на боевом посту. Руки его дрожали, но это был не страх – отчаянная решимость.
– Если она ваш друг – тогда кто навел полицию? Откуда они узнали?
– Они просто сопоставили факты. Не так уж они глупы, – угрюмо возразил Хенрик в уверенности, что она не может предать, что они на самом деле друзья. Он вспомнил, как она сказала: «Я на вашей стороне».
– Она же подружка того чокнутого лейтенанта. Лонгсдейла! Я нажал на все кнопки, чтобы ему дали зеленый свет. А он оплошал. Если бы не она…
– Заткнись!
Юнге хихикнул в истерике.
– Такие, как она, мать продадут ради сенсации! Если не она – тогда кто? Она сдала тебя! Ты размяк! Из-за бабы!
Хенрик обрушил на него приклад: хотелось покончить с этим раз и навсегда. В последний момент сдержал руку, понял – это ничтожество провоцирует его намеренно.
– Она помогла мне, – упрямо сказал он, а в голове звучал умоляющий голос: «Но ведь существуют какие-то способы…»
Юнге лежал на пыльном полу, боль в груди отрезвила его, привела в чувство.
– Ты даже представить не можешь, во что ввязался, – прошептал он.
– Вставай. Если не хочешь сдохнуть в мучениях – вставай. Двигай ногами, червяк. В кабинет, или что там у тебя. Шевелись.
Вернулся страх. Юнге почувствовал, как сердце проваливается куда-то в желудок.
– Где документы по операции?
– Их нет. Только отдельные инструкции. Никто не хранит все в одном месте.
Хенрик оглядел темные углы, нелепые шторы, ряды стульев: все было мрачным, неживым. Должно быть, решил он, время уже вышло. Его план сработал. Трое суток истекло, а он все еще жив. Вот только для чего? Он не знал. Он не чувствовал ни боли, ни желаний, жизнь больше не манила его. Он устал только ненавидеть. Но что-то подталкивало, понуждало действовать так, а не иначе. Какое-то последнее дело, не выполнить которое он не мог. Это невыполненное обязательство мешало ему, не давало чувству покоя захватить его: он смутно помнил, что это чувство почти пришло к нему, когда он встретил на лестнице насмерть перепуганного Юнге в туфлях, хлюпающих от воды.
