Александр Байбак - Егерь. Последний билет в рай

После коротких переговоров с пилотами истребителей я, как и обещал, присмотрел удобный клочок суши, и посадил катер. Островок мне попался самый типичный для этих широт, то есть явно вулканического происхождения, с затопленной кальдерой и дремучими субтропическими джунглями. Приткнув штурмовик на широкой песчаной полосе, окаймлявшей уютную лагуну, я выпростался из кресла, едва справившись с приступом головокружения, и зло сплюнул скопившуюся во рту кровь. На душе было на редкость гадостно, как будто я совершил нечто чудовищное. Впрочем, так оно и было, если вдуматься. Сколько человек за последние дни я угробил собственноручно? А в смерти скольких виноват, так сказать, косвенно? Хотя это я загнул, Линдеманн же открытым текстом сказал, что весь персонал и большую часть наемников в расход пустит…

Грязно выругавшись, я подобрал валявшийся на полу «дефендер», сунул в кобуру — хоть и ненадолго в лес собираюсь, но без оружия никак — и принялся расстегивать ремни безопасности на убиенном Эжене. Зрелище было не самое приятное, и я то и дело содрогался от омерзения, но довел начинание до логического конца. Сбросил тело на пол, перевернул лицом вниз и прикрыл найденным здесь же, в рубке, пледом — видимо, имуществом кого-то из пилотов. Так стало гораздо лучше, по крайней мере, теперь-то уж точно меня не вывернет при случайном взгляде на кровавое месиво, в которое превратилось лицо Эжена после попадания УОДа. Горячка боя схлынула, и я почувствовал неимоверную усталость. Меня чуть ли не качало от слабости, но я все же нашел в себе силы и перебрался в десантный отсек.

Петрович с радостным урчанием бросился мне навстречу и принялся тереться о сапоги, но я на него внимания не обратил, протопал прямиком к Галиному креслу. Девушке лучше не стало, правда, и сильного ухудшения я не заметил — она все так же сидела, сжавшись, насколько позволяли ремни безопасности, и уставившись невидящим взглядом в одну точку. Внешних повреждений не было, «внутренний искин» молчал, и я решил оставить ее на время в покое. Уже направляясь к атмосферному люку, я мельком глянул на свое отражение в глянцевой поверхности экрана переговорного устройства и ужаснулся — нос распух, на нижней челюсти с одной стороны ссадина, с другой — роскошная гематома. И два кровавых ручейка от ноздрей до подбородка. Ладно хоть, под глазами фингалов нет. Впрочем, еще не вечер — удар затылком о журнальный столик вполне может аукнуться. И, похоже, легкое сотрясение мозга я все-таки заработал. Мутит и мотает меня не от излишней впечатлительности, как я было подумал, а совсем даже по другой причине. Черт, хорошо что Галя на меня никак не среагировала, иначе нервный срыв ей был бы обеспечен…

Кое-как утершись собственным рукавом и поковыряв подозрительно качающийся левый нижний клык, я велел Петровичу оставаться с Галей и выбрался из безопасной утробы катера. Огляделся, вдохнул полной грудью свежайший воздух, переборов очередную волну дурноты — а ничего так, симпатичный островок. И самое главное, совершенно обычный, не таящий опасных сюрпризов. То, что надо. Похлопав по карманам, извлек верный КПК — милитаризированной модели никакие ударные нагрузки не страшны — и с облегчением убедился, что доступ в Сеть есть. Пусть не очень уверенный, через ретранслятор на побережье Астерии, но для моих нужд хватит — самое главное, запустился маршрутизатор, и я смог определиться с собственным местонахождением. Система позиционирования сработала без проблем, и я с довольной ухмылкой шагнул под сень джунглей.

На штурмовик я вернулся минут через пятнадцать, весело насвистывая невесть откуда взявшуюся мелодию из старого мультика про пиратов и сокровища. Кавалерия еще не прибыла, и я потратил немного времени на умывание — попросту забрел в лагуну прямо в броне и несколько раз с наслаждением окунулся с головой. Правда, не учел отсутствие шлема, и потом долго хлюпал водой, попавшей между термокомбезом и кожей — врубить обогрев не получилось все по той же причине: без вычислителя и одного из главных элементов защиты система не функционировала и представляла собой хоть и сверхпрочную, но банальнейшую одежку. Впрочем, на эти мелкие неудобства мне было плевать, больше беспокоило состояние Галины. Потому, смыв с рожи и снаряжения кровь, я вернулся в десантный отсек катера и попытался заговорить с девушкой. Та не отзывалась, погруженная в собственные переживания, лишь машинально поглаживала притихшего Петровича — я сообразил в терапевтических целях посадить кота ей на колени. Так мы и сидели, пока в створ люка кто-то деликатно не постучал.

Явившиеся оперативники не стали нас ни о чем расспрашивать, разве что быстренько провели идентификацию личностей и велели перебираться в космобот, практически бесшумно приземлившийся рядом с нашим штурмовиком. Я спорить не стал, лишь объяснил, что моя спутница в шоковом состоянии и требует деликатного обращения. Гости оказались людьми понятливыми — имевшийся в составе подразделения медик аккуратно вколол девушке успокоительное. Буквально через несколько секунд Галя провалилась в глубокий сон, и ее бережно переправили на эвакуационный борт. Мы с Петровичем перебазировались самостоятельно, причем я от заботы эскулапа с бандиткой рожей и сержантскими погонами на плечах отказался — чувствовал себя уже гораздо лучше. Перед взлетом медик все же настоял, чтобы я закинулся парой таблеток общеукрепляющего действия, и, надо признать, они помогли.

Старт, маневрирование в атмосфере и на орбите с последующей стыковкой к фрегату-носителю заняли около часа, и я даже успел немного покемарить, усыпленный мерным урчанием пригревшегося у меня на коленях Петровича. На борту нас встретила целая бригада из медицинской службы, и сонную Галю тотчас же увезли в лазарет. Меня же местный летеха проводил на офицерскую палубу, где в моем распоряжении оказалась отдельная каюта с санузлом и душевой кабинкой, куда я немедленно и забрался. Отмокал не менее получаса, чувствуя, как со струями воды уходят усталость и нервное напряжение. Из душа я выбрался почти что полноценным военнослужащим, даже живот урчать начал, хотя буквально недавно казалось, что меня вывернет наизнанку при одной только мысли о еде. Пока я предавался водным процедурам, кто-то побывал в каюте и оставил на койке свежую флотскую форму моего размера. Облачившись в небесно-голубой комбинезон и полуботинки на мягкой подошве, я посмотрелся во встроенное в шкаф зеркало и остался доволен: противоотечное средство, впаренное мне одним из врачей, помогло, и нос уже не выглядел бесформенной раздутой блямбой. При более вдумчивом осмотре выяснилось, что он даже не сломан — слабак Линдеманн даже в этом напортачил. Порезанные с внутренней стороны о зубы щеки побаливали, ссадина на челюсти саднила, но в общем и целом чувствовал я себя сносно. Если, конечно, к отбитому затылку не притрагиваться.

Знаков отличия на комбинезоне не было, равно как и головного убора в комплекте, так что я решил не заморачиваться по этому поводу. Ничего, в общем-то, страшного — просто не буду к пустой голове руку прикладывать. Авось старшие по званию не обидятся. Закончив, таким образом, приводить себя в порядок, я беспардонно развалился на койке, осторожно пристроив голову на стандартно-жесткой подушке. Меня всегда интересовал вопрос, чем их набивают — нигде таких отменно неудобных не встретишь, только на Флоте. Впрочем, эту достаточно бредовую мысль я быстро отогнал и вскоре засопел поврежденным носом, погрузившись в чуткую полудрему. Вывело меня из этого состояния появление давешнего летехи, который сообщил, что меня ждет начальство. Через несколько минут я оказался в апартаментах люкс офицерской палубы, где и встретил совершенно неожиданно майора, нет, теперь уже подполковника Исаева в компании полковника Креймера.

— Что ж, лейтенант, мы вас внимательно слушаем, — известил меня безопасник, теребя в руках дешевую одноразовую зажигалку.

Почему-то именно эта деталь сбивала меня с толку и не давала сосредоточиться. Вот на фига она ему? Курильщик заядлый? Или просто так ее крутит, чисто на нервах? Что же здесь тогда стряслось, если целый полковник СБ мандражирует? А, мать его! Надоело уже, если честно. Вот вылью сейчас на них ушат помоев, фигурально выражаясь, и пусть сами разбираются. А мое дело маленькое, мне вообще в лазарет надо, у меня там любимая девушка. Что они, не понимают, что ли?

— С чего начинать, товарищ полковник?

— Сначала, — хмыкнул тот.

— Может, вы первый? Обрисуйте хотя бы в общих чертах, как ситуацию видите вы, мне легче потом будет сообразить, с какой стороны к сути подбираться.

— Логично, — не стал спорить безопасник. — Значит, вводная следующая: четыре часа назад ребята из службы мониторинга Сети обнаружили некие странности в секторе Нереиды. Алгоритмы анализа стандартные, рассчитанные на выявление несанкционированной деятельности сетевых террористов, поэтому сначала глушилку на орбите планеты никто не засек. Потом, со временем, началось наложение друг на друга микросбоев системы имитации, накопился критический объем, и их засек главный «мозг» службы. Эксперты проанализировали массив данных мониторинга за последние трое суток, и пришли к выводу, что значительная территория в южном полушарии Нереиды накрыта помехами, а весь служебный трафик сгенерирован специальной программой-имитатором, запущенной на мощном вычислителе. А это, как ни крути, полноценное ЧП. Они скинули наводку нам, в службу «К», а дальше было дело техники, стоило лишь просмотреть информацию об объектах, расположенных на заблокированной территории. Впрочем, даже смотреть не пришлось, я по долгу службы в курсе относительно проекта «Ганезис-3000». И мы уже давно ждали действий со стороны неких заинтересованных лиц, вам, несомненно, известных. К тому же в последний месяц активизировалась агентура компании, в наше поле зрения попала такая одиозная фигура, как Карл Линдеманн. Непосредственно в системе он не появлялся, но это, сами понимаете, ничего не значит. Сложить два и два труда не составило, хотя я сперва и не поверил сам себе. Уж очень масштабная и сверхнаглая акция, я бы даже сказал, безбашенная. По тревоге была поднята планетарная группировка СБ, но успели мы к шапочному разбору — ссадили два рейдера, три перехватчика и около десятка эвакуационных ботов. Что характерно, на абордаж никого не взяли — на кораблях и эвакосредствах сработали системы самоуничтожения. Перехватить переговоры тоже не удалось. Это все.