Юрий Никитин - Бригантины поднимают паруса

Неужели я один понимаю весь ужас ситуации, мелькнула мысль. Даже самые консервативные эксперты предсказывают появление домашних лабораторий по модификации вирусов уже через пять лет! Дешевых лабораторий, что поместятся на любом кухонном столе. А никто как будто не догадывается, что это смерть всему человеческому роду…

По дороге к дому прозвучал сигнал вызова, на экране появилось встревоженное лицо Катеньки.

– Ты как? – выпалила она. – Мой джипег… или джипиэс показывает, что ты уже близко!.. А то вообще с ума сошел, будто на другом конце планеты!

Я пробормотал:

– Да так, Катенька, научная конференция…

Она вспикнула:

– Значит, с тобой все хорошо?.. А то я вся изволновалась!.. Чего-о только не надумала!

– Все хорошо, – повторил я.

– Ты сейчас едешь, судя по огоньку на экране, домой?

– Тебя подхватить? – предложил я.

– Нет, я на другой стороне города… Но смогу через… десять, нет, двенадцать минут после тебя!

– Буду ждать, – пообещал я.

Через двенадцать не получилось, но через пятнадцать, что невероятно точно для женщины, ворота увидели и узнали ее авто издали, приглашающе распахнулись.

Я видел, как она влетела в своей красивой юркой машинке, похожей на раскрашенный снаряд, водит не по-женски умело, выскочила, не закрыв дверцу, и бросилась к дому.

Пришлось выйти на крыльцо, она с разбегу прыгнула и повисла, как ликующая обезьянка, обхватив руками и ногами, прижимаясь всем телом и зацеловывая мое лицо.

– Как же я по тебе соскучилась!.. Как же тебя не было так невыносимо долго!

– Теперь я здесь, – произнес я ничего не значащие слова, люди редко когда говорят что-то действительно осмысленное, и понес ее тельце в дом. – А как я рад…

– Правда? – прошептала она в ухо. – Как это здорово, когда ты рядом…

В гостиной я усадил ее на диван, укрыл ноги пледом и подложил под спину и бока подушечки. Никогда не пользуюсь этими странными штуками, но женщины их почему-то обожают.

Она из этого гнездышка следила за мной счастливыми глазами, а я молча жестикулировал, отдавая приказы в ту часть помещения, что называется кухней. Хотя на самом деле распоряжаюсь мысленно, но не стоит это показывать даже Катеньке, сейчас не обратит внимания, слишком занята, а потом вдруг вспомнит…

На кухне все пришло в движение, жарится, парится, разогревается, учитывая вкусы Катеньки, женщине всегда хочется подсунуть самое лакомое и с умильной улыбкой наблюдать, как она лопает, это всегда такое восхитительное зрелище…

– Как вкусно, – сказала она уже через пять минут и облизнула кончиком розового язычка кончики пальцев. – Если закроют ваш институт, тебе можно идти в шеф-повары лучшего из ресторанов!

– Учту, – сказал я, хотя, конечно, перед глазами тут же на долю секунды мелькнула картинка, как на месте всех этих чванливых поваров работают роботы, что не выпендриваются, не ошибаются и всегда точно делают то, что от них требуется. А потом и они исчезнут. – Промочи горло вот этим соком. Говорят, полезное, только веснушки могут поблекнуть…

Она жадно цапнула стакан.

– Давай! Достали эти веснушки. В школе дразнили конопатой.

– Значит, любили, – сказал я знающе. – В том возрасте любовь проявляется именно так… И вот это пирожное. В нем почти нет калорий.

Она задержала пирожное у рта, спросила опасливо:

– А как… твоя нейродистрофия?

– Запомнила, – похвалил я. – Слово-то какое трудное, верно?.. Пока ничего нового. Вообще-то вроде бы совсем мало времени прошло, но я о ней почти не вспоминал.

– Что говорят врачи?

– Болезнь в стадии маятника, – сообщил я. – Сейчас улучшение, потом пойдет в другую сторону. Но может и остановиться.

Она вздохнула.

– Ой, скорее бы наука нашла способ.

– Может быть, – сказал я, – успеют. Сейчас медицина развивается такими скачками, будто горный козел с горы мчится… Сами врачи не успевают понять, что на них сыплется. Народ возжелал наконец-то быть здоровым и жить вечно! Потому все деньги идут на развитие новых методов лечения. Все засуетились. Как миллиардеры, так и жулики.

– Ой, – сказала она, – и жулики?

– Конечно, – сказал я бодро. – Если нет жуликов, то дело, считай, мертвое! Жулики чуют, что пойдет в рост и даст прибыль!

После ужина я сделал вид, что собираюсь идти проведывать мышек, но она тут же устроилась у меня на коленях.

– Кыш, – сказал я.

– Не кышну, – ответила она дерзко. – У нас свобода личности! И вообще все свободы!

– Тогда брысь.

– И не брысну, – отрезала она. – Ты чего такой злой?.. С женщинами надо быть ласковым.

– А как же равноправие?

Она посмотрела победоносно.

– Устаревший тренд. Специалисты раскопали в архивных данных, что это мужчины в своем бесконечном коварстве придумали суфражизм и феминизм. Как вообще все придумываете, чтобы нас обижать и мучить. Потому начинаем борьбу за неравноправие!

– Это как?

– Отдаем наши завоеванные права в обмен на вашу защиту и заботу. И мы добьемся победы!

Я покрутил головой:

– Не сдадимся. С нами демократические свободы… отвоеванные у женщин! Не дадим ввергнуть Европу во мрак, как говорят наши идеологи ислама.

Она вскрикнула возмущенно:

– Какой мрак, какой мрак?

– А разве работать и за вас не мрак? Не-е-ет, мы уже привыкли, что пашете за себя и за мужа…

– А еще и за детей, – сказала она печально.

Я посмотрел с сочувствием, политика на снижение ненужного населения уже работает почти в полную мощь. Женщины все чаще отказываются от обременяющих их детей… а то и от мужа. Население Европы и США уменьшается со скоростью тающего в мае снега, прирост пока что за счет стран Африки, Азии и немного Южной Америки, но вижу по некоторым тревожащим данным, что разрабатываются средства, как и там в лучшем случае переполовинить, а то и вовсе очистить землю от существ, ничего кроме трудностей не производящих…

– Добро пожаловать в новый мир, – сказал я. – Страшный, но прекрасный.

Глава 11

Женщины изначально ищут в мужчине защитника, это запрограммировано в природе, потому самец всегда крупнее и сильнее, Катенька – самое то существо, в котором природа показывает себя особенно чисто и наглядно.

Во сне не просто подгребается ко мне, а буквально забирается сверху, то есть распластывает на спине, а она сперва ложится рядышком на боку, опустив голову на мое плечо, согнутую в колене ногу забрасывает на живот, еще и рукой обхватит туловище, чтобы никуда не делся, а потом, чувствуя себя в безопасности, когда уже никакой зверь ночью не ухватит ее, когда под такой защитой, спит блаженно, сползает с меня, откатывается, поворачивается в другую сторону…