Василий Головачев - Ведич

Показалось, кто-то осуждающе покачал головой.

Крутов вынул руку из монитора, виновато оглянулся. В кабинете никого не было. Тогда он перешёл в состояние «внутренней тишины» и углубился в работу.

Ираклий сопровождал Витязей до военного аэродрома под Рославлем. Убедившись, что группа погрузилась на борт вертолёта, он оставил машину в Рославле и легкоступом добрался до Москвы.

Здесь он нашёл филиал службы снабжения Катарсиса и приказал подготовить к походу две машины из разряда не самых заметных, но достаточно мощных и быстрых. Такими оказались «корейцы» семейства «КИА» – седан «Церато» и мини-вэн «Карнивал», обе машины пятилетнего срока давности.

– Годится, – сказал Ираклий старшему службы обеспечения. – Укомплектуйте их новейшими комбезами и оружием и будьте готовы перегнать в нужное место.

– Куда? – уточнил старший, бывший полковник спецназа ГУИН.

– В принципе это будет Подмосковье, по двум векторам, в Кубинку и Волоколамск.

– Оружие стрелковое или добавить что-нибудь покрупнее?

– Добавьте, – сказал Ираклий, подумав. – Пару ПЗРК, гранатомёты, лазеры, кое-что из акустического оружия и нелетального, плюс средства электронной разведки.

– Мы начинаем войну с незаконными бандформированиями? – прищурился старший.

– С законными, – ответил Ираклий, – но всё равно бандформированиями. ФАС, к сожалению, подчиняется сейчас одному из наших бывших профессионалов, поэтому воевать с ней будет нелегко.

– Сволочь! – безапелляционно констатировал старший. – Последняя!

– И последняя сволочь мечтает стать первой, – флегматично пошутил Ираклий. – Время комплектации – час.

– Минуту. – Старший выслушал ответ по телефону. – Можем предложить вместо «Церато» и «Карнивала» две «Сонаты». Тогда уложимся в час.

– Хорошо, – кивнул Ираклий.

В оперативной квартире, принадлежащей командированным работникам Катарсиса в столице, он принял душ, переоделся и сел к компьютеру. Выяснил, что вертолёт «Ми-8», в который сели беглецы из Жуковки, летит по маршруту к Москве и будет возле Первопрестольной через двадцать минут. Связался со службой контроля воздушного пространства России, где работали люди Катарсиса:

– Это Второй. Проследите, где сядет «Ми-8» с бортовым номером 321, и доложите.

– Слушаюсь, Второй! – ответили ему.

Однако «Ми-8» приземлился не там, где планировали руководители полётов в Рославле.

Через пять минут Ираклию доложили, что винтокрылая машина изменила маршрут, повернула на северо-запад, снизилась и пропала с экранов радаров.

– Где она может сесть?

– Если горючки хватит, то в Можайске. В крайнем случае в Волоколамске.

– Попытайтесь уточнить место посадки. – Ираклий набрал номер службы снабжения. – Тюрин? Гоните машины в Волоколамск.

После этого он связался с Крутовым и сообщил ему о завершении первого этапа операции «Серебряный мальчик».

Крутов закончил свои изыскания после обеда. Теперь он точно знал, где располагается центр российского отделения Синклита. Не в Москве. И не в Санкт-Петербурге, «второй столице» России. И даже не в Новгороде Великом, где жил жрец Михаил Северин, управляющий Россинклитом. Хранителем и распорядителем его тайн оказался заштатный городок Великий Устюг, расположенный в месте слияния рек Сухона и Юг. Нетрудно было догадаться, почему конунги избрали этот истинно русский город в качестве своей «вотчины». Покорив его, заставив жить по своим законам, чёрные маги надеялись распространить своё влияние и на остальные русские города и веси, хранившие Дух Рода.

Крутов до этого никогда не был в Великом Устюге, поэтому занялся поиском информации о городе и вскоре выяснил главное.

История города начиналась ещё в далёком двенадцатом веке. Тогда на земли финно-угорских племён пришли колонисты из Ростово-Суздальской земли. Одну за другой заложили две крепости: Гледен – на высоком мысу у слияния Юга с Сухоной и Устюг – в излучине левого берега Сухоны, близ устья Юга.

Гледен, главная военная цитадель, постоянно подвергался осадам и нападениям, и окончательно был разрушен в тысяча четыреста тридцать восьмом году.

Устюгу была уготована иная судьба.

При разделе вотчины в тысяча двести седьмом году великий князь Всеволод Большое Гнездо передал Устюг сыну Константину, и город ожил, окреп, стал играть значительную роль в северо-восточных владениях ростовских князей. Его тоже не раз грабили и разоряли новгородцы, покоряли галицкие князья Василий Косой и Дмитрий Шемяка, опустошали город и окрестные селения казанские татары. Однако он восстанавливался из пепла и снова рос и строился.

В тринадцатом веке возле города расположились три монастыря: Троице-Гледенский (самый древний), Михайло-Архангельский, Иоанно-Предтеченский. Затем был построен кафедральный Успенский собор и другие церкви.

К середине шестнадцатого века Устюг стал крупным центром торговли и ремёсел, а с конца века официально признан Устюгом Великим.

В последующие столетия жизнь в городе, хозяйственная и культурная, то замирала, то возрождалась, а устюжане то включались в борьбу с иноземными захватчиками, то активно торговали с ними же, организовывая знаменитые пушные и другие ярмарки. Развивалась в нём и промышленность, отчего Устюг к началу Октябрьской революции семнадцатого года занял второе место в крае, после Вологды, по развитию промышленных предприятий.

Разумеется, после распада могучей советской империи Великий Устюг подрастерял своё былое значение, как и десятки других городков российской глубинки, но уже в начале двадцать первого столетия начал преображаться, опираясь на местные традиции и присущий устюжанам особый духовный мир, и расцвёл, превратился в один из красивейших центров русской культуры.

Крутов полюбовался на церковь Сергия Радонежского в Дымковской слободе, выведенную на экран, и выключил компьютер.

– Вам здесь не место! – пробормотал он, имея в виду конунгов, сумевших свить в Великом Устюге своё гнездо. – И никакой «Лунный свет» вам не поможет.

Зазвонил телефон.

Крутов посмотрел на него подозрительно, послушал трели и включил, не касаясь руками. В ухе заговорил голос Ираклия:

– Егор, в Брянской губернии включён «Лунный свет»!

– Странное совпадение, я как раз только что подумал о «Лунном свете».

Сама собой включилась опознавательная система организма, поднимаясь «по ступенькам» от местных объектов – кабинета, дома, города – до глобального видения общей территории России. Стала «видна» прозрачно-лимонная дрожь пространства над Брянщиной, а заодно и Орловской, Тульской и Московской областями.