Алексей Пехов - Летос

Лавиани, не понимавшая, о чем тот говорит, только пожала плечами. Сейчас ей не были интересны легендарные покойницы, которые оставались мертвыми вот уже тысячу лет. Она выискивала опасность и не видела ее. Земля как земля. Чудовища явно не собрались здесь загодя, чтобы отведать мясо непрошеных гостей.

— Возможно, это и он, — ответила акробату Шерон. — Если уцелела башня Войса, то почему бы не остаться и крепости, во время штурма которой погиб Голиб Предавший Род.

— Что за дурацкое имя? — проронила Лавиани. — Бери правее, мальчик! Вон отличное место!

Но Тэо уже и сам повернул румпель, направляя ботик в маленькую бухточку по соседству с укреплением, в которой вода была гораздо спокойнее.

— Медленнее, мой хороший. Медленнее, — ласково попросила указывающая, и уставший хрюль с радостью сбавил ход.

Ботик тяжело покачивался на волнах, его колесо крутилось все реже. Пока не ткнулся носом в песок.

Лавиани спрыгнула первой, зорко поглядывая по сторонам, пока Тэо с Шерон выводили зверя из бегового колеса, надевали упряжь и привязывали к лодке. Общими усилиями они выволокли ботик на сушу, туда, где случайные волны и прилив не унесут его в открытое море.

— Я осмотрюсь, — сказала сойка.

— Лучше, чтобы я тебя видела. Это не приказ и не пожелание, а просьба, — добавила Шерон, заметив, как в уголках рта спутницы залегли складки. — Я смогу помочь, только если ты будешь недалеко и я узнаю об опасности.

Та, понимая правоту слов девушки, кивнула.

Сойка прошлась вдоль скал до крепости, пока двое ее попутчиков кормили хрюля и вытирали его лиловую шкуру. При ближайшем изучении стены оказались не такими уж и целыми. Время здорово подточило камни, а ползучие растения, сейчас уже высохшие, вгрызались в них, точно миноги в тела своих жертв.

Быстро темнело, и Лавиани, посмотрев на внезапно ставшие мрачными сосны, поспешила назад, к воде, то и дело оглядываясь. Хрюль наелся и теперь, сопя и чихая, довольный жизнью, начал рыть во влажном песке яму для ночевки.

Тэо с интересом смотрел на зверя. На материке он таких не встречал.

— Он не сбежит?

— Нет. Пока есть еда. Потом может уплыть домой. Не волнуйся за него, он сможет о себе позаботиться. — Шерон пригляделась к акробату. — Ты дрожишь.

— Водица бодрит. — Тот указал на ноги, насквозь мокрые после того, как спрыгнул в воду, чтобы выпустить хрюля из бегового колеса.

— Крепость — старье. Но нас переживет, — вмешалась в разговор Лавиани, подходя к ним. — Поблизости вход я не нашла, а до сторожевой башни не добралась, раз уж мне велели быть на виду. Но что-то меня и не тянет искать там убежище. Скованный знает, что прячется во мраке.

— Нам надо переждать… пережить ночь. В скалах есть расселины, сверху нас будет не видно. И необходимо разжечь огонь. — Указывающая пошла прочь от берега.

— Если здесь кто-то есть, они могут почуять дым, — заметил Тэо.

— Дыма не будет, но пламя мне нужно, — настойчиво повторила Шерон. — Чтобы я могла знать, если нечто окажется рядом.

Возле скал был сухой песок и почти не гулял холодный ветер. Тэо начал собирать сосновые ветки, но Шерон его остановила:

— Это ни к чему.

Она вытащила из сумки два маленьких плоских камешка стального цвета, стукнула ими друг о друга, бросила на землю, произнесла наговор, да так быстро, что даже ухо Лавиани не разобрало слов. В следующую секунду сойка вздрогнула, а акробат отшатнулся назад, прикрыв глаза рукой, таким ярким было пламя.

— Шаутты вам в горло! — буркнула Лавиани, злясь на себя за секундный испуг. — И после всего этого еще кто-то смеет говорить, что Тион уничтожил волшебство.

— Грейтесь, — улыбнулась Шерон. — А мне надо еще кое-что сделать.

Тэо не следовало просить дважды. Он протянул руки к белому ревущему огню, от которого шел сильный жар, пробормотав:

— Что еще надо для счастья…

Лавиани для счастья надо было, чтобы Шрев навсегда забыл о ее существовании. Он смотрела, как указывающая стальным стилосом рисует на песке странные знаки, окружая их стоянку.

— Полагаешь, это поможет?

— Надеюсь, да. — Она не поднимала глаз от рисунка на земле и не прерывала работу. — Заблудившихся точно остановит.

— А других? — Тэо снял мокрые ботинки, вытянул ноги к огню.

— Нет. Пожалуйста, не отвлекайте меня. Я не хочу допустить ошибку. Надо успеть закончить с этим до наступления ночи.

Небо почти погасло, и светлая бело-желтая полоса, след от уже исчезнувшего солнца, осталась лишь у горизонта. Тени расползлись, встали на дыбы, распахнули крылья, обратились в ночь. Еще несколько минут, и закатная полоса сжалась в тонкую нитку, а затем и вовсе пропала.

Шерон вернулась в круг огня, села на теплый песок, блаженно потянулась, чувствуя, как ноет поясница. Акробат развязал вещмешок, доставая продукты, которые им дали на ферме, и девушка почувствовала, как голодна.

— Ты согрелся?

— Да, спасибо. Ты разожгла странный костер.

Она улыбнулась и сунула руку прямо в огонь:

— Он греет, но людей не обжигает. Очень удобно в походах.

Лавиани потянулась, чтобы удостовериться в ее словах, но тут пламя мигнуло и начало наливаться алым, точно кровь, цветом. Указывающая, мгновенно оказавшись рядом, крепко вцепилась ей в запястье, отдергивая назад. Заставляя алое вновь стать белым.

— Что за шутки?!! — У сойки не получилось сдержать гнев.

— Спасаю тебя.

— Ты же сказала…

— Не могу поручиться, как на тебе отзовется такой огонь. Теперь я знаю, кто ты, Лавиани.

Она прищурилась, чувствуя, что Тэо весь обратился во внимание.

— И кто же я, по-твоему, девочка?

— Таувин.

Смех ее был как стук полых костей друг об друга.

— Ты ошибаешься. Я не таувин. Великих воинов, блюстителей света, нет со времен Войны Гнева и случившегося за ней Катаклизма. Паладинов перебили. Скованный — ту их часть, которая сражалась на стороне Тиона, и Тион — ту, которая встала на сторону Скованного.

— Выходит, ты все же знаешь некоторые из легенд.

— Лишь эту.

— Помнишь стишок из детства?

Четыре цвета есть у огня.Желтый для всех людей и тебя.Синий — асторэ, шауттам и тьме,Белый у смерти — мертвецов пастухе.И лишь алее эйвов очейОгонь таувинов, свет их мечей. [17]

— Никогда не слышала, — пожала та плечами. — Глупые детские стишки. Их напридумывали, похоже, без счета.