Путешествие на восток - Самат Айдосович Сейтимбетов
Войти с востока и пройти через все селение до запада, чтобы все узнали, ахали и дивились, такой представала в его голове картина триумфального возвращения. Теперь он бежал этим путем, но триумфа в том было маловато — повсюду виднелись следы сражения, кровь, выломанные двери, брошенные топоры и вилы, которыми пытались защищаться жители. Еще несколько мертвяков попытались погнаться за Брандом, но быстро отстали.
Разумеется, без успеха, трудно защищаться, когда у тебя мирная профессия. А тот, кто мог бы их защитить, сам Бранд, в это время сражался где-то далеко. Он бежал и задыхался, почему-то, хотя в армии мог бегать весь день с оружием в руках, сражаться, не уставая, ну, почти не уставая. Центр селения, площадь, где обычно устраивали танцы, и корчмарь выставлял всем пиво, а староста… Бранда словно ударили огромной дубиной по голове.
Площадь была расчерчена, превращена в огромный ритуальный жертвенник. Еще виднелись следы крови, отрубленные конечности, изуродованные, изрубленные тела, но в остальном площадь была пуста. Уже позже он узнал, что это был за ритуал, «Один за десять», когда пытками и особо зверским убийством одного живого поднимали десять мертвяков, дабы сэкономить ману и силы.
Но тогда Бранд просто заорал, кинулся, переворачивал тела, не узнавая их, настолько они были изуродованы. На его крики и проклятия подтянулись еще мертвяки, и Бранд кинулся на них:
— Отвечайте! Говорите! Куда все делись⁈ — орал он, измолачивая дрыном немертвые тела.
Мертвяки еще пытались двигаться, мана и жизнь, вложенные в них ритуалом, действовали, и это добавляло бешенства Бранду. Он бил и бил, переломал им все конечности, проткнул сердца, свернул шеи, но так и не добился ответа. Конечно, Бранд знал, что нежить так просто не разговорить, но в тот момент он соображал не слишком ясно, если вообще соображал.
Он бегал по селению, врывался в дома, искал хоть кого-нибудь уцелевшего, перебил ту дюжину мертвяков-односельчан, что почему-то осталась в родном селении, но своей жажды крови и мести так и не утолил. Вполне возможно, что в процессе он едва не омонстрел, но Адаптивное Сопротивление спасло — Бранд просто не помнил и не хотел вспоминать деталей.
Себя он обнаружил на пороге родного дома: с выбитыми дверьми и окнами, кровью на полу и стенах. Все было переломано и изрублено, домашний скот лежал в уже засохших лужах собственной крови и над воняющими тушами вились и жужжали мухи.
— Будь ты проклят!!! — взвыл Бранд.
Ирония отправки проклятий Проклятому пришла к нему позже, намного позже, а в тот момент Бранд не думал о таких вещах, желал проклятия от души. Никого из родных не было и Бранд все же взял себя в руки страшным усилием воли, переключился. Мухи и засохшая кровь, все случилось примерно три дня назад, но сам Бранд не слышал ничего о Проклятом и ордах нежити.
Стало быть, нужно было двигаться дальше на запад, словно к горам Тарбада, все происходило там. Если нежить пыталась действовать скрытно, то еще оставался шанс догнать, отомстить, спасти. В груди Бранда жгло, затем это жжение вырвалось слезами, оросившими порог родного дома, и ему стало легче и тяжелее одновременно.
Он знал, что шансов на спасение родных нет, никто не стал бы угонять непокорных живых, когда их можно было переработать, словно скот на бойне, в покорную нежить. Но их еще можно было найти, отбить и сжечь, как полагается! Чтобы они не топтали землю в опоганенном виде!
С этими мыслями и слезами разум Бранда немного да прояснился, и он не кинулся бездумно вслед, нет. Он еще раз прошелся по селу, теперь выискивая мертвяков, вдруг пропустил кого-то из них, и высматривая все, что могло пригодиться в будущем походе. Серпы и косы, молоты, несколько монет, какое-то зелье, то ли очередная подделка, купленная лысым Инардом, безуспешно пытающимся вернуть волосы, то ли и правда у него кто-то болел.
Прибрав все, Бранд вышел к западной околице села и без труда обнаружил там многочисленные следы, не замеченные им вначале, так он высматривал живых и мертвяков. Да, здесь прошла эта толпа, устремляясь в армию своего повелителя, и Бранд устремился следом.
Погоня была не слишком долгой, хотя Бранд потом так и не вспомнил (и не хотел), где же именно он догнал один из отрядов нежити. Пока он мчался в погоню, ему казалось, что он будет действовать хладнокровно и ловко, нападет, применяя все свои умения, но по факту вышло все наоборот. Едва завидев нежить, Бранд растерял все остатки благоразумия, просто ринулся в атаку.
Он бил, крушил, ломал, резал мертвые тела, дробил головы, сам получал раны, но упрямо продолжал сражаться, не падал и Адаптивное Сопротивление поддерживало его. Скорее всего, в какой-то момент нежить все же одолела бы его — ведь Бранд не думал о себе, сражался, истекая жизнью — но тут прискакал отряд.
Позже Бранд понял, что они просто зачищали местность от мертвяков, так как Проклятый был уже сражен командой героев. Понял, что догнал тот отряд лишь из-за этой смерти, нежить остановилась, а что защищались против Бранда, так просто включились обычная ненависть и желание убить всех живых. Но тогда Бранду показалось, что они спешат ему на помощь.
За пару минут все было закончено, прискакавшие воины добили остатки отряда нежити.
— Ну ты и твердолобый! — жизнерадостно захохотал командир отряда, толстяк, ловко управлявшийся с булавой и своими воинами. — В одиночку больше половины их истребил! Что, потерял кого-то?
— Всех, — ответил Бранд, у которого звенело в голове, а сам он стоял на ногах больше из упрямства.
Странное дело, он бежал из дома, ненавидя всех там, считая врагами, хотел вернуться лишь затем, чтобы позлорадствовать и доказать им всем, как они ошибались, мечтая женить его и «усадить на землю». Но теперь, когда эти «враги» оказались убиты или превратились в нежить, Бранда жгло изнутри сожалением и желанием их вернуть. То, что уходя (точнее говоря, удирая во весь дух) из дома, он кричал «Да чтоб вы сдохли все! Умрете — плакать не буду!», не добавляло Бранду спокойствия.
Словно он сам проклял домашних и привел их к такой судьбе.
— Да, тогда понятно, — донесся голос толстяка. — Ну, теперь можешь отдохнуть — главного уже убили, его подручных, всю эту нежить, сейчас зачищают.
— Как? — вырвалось у
