Осколки легенд. Том 1 - Андрей Александрович Васильев
— Аркадий Николаевич, только не говорите, что вы этих гаденышей испугались, — крутанул руль Олег. — Все равно не поверю. Вы бояться не умеете.
— Почему не умею? Умею. Страх свойственен человеческой природе. Более того — он полезен, это естественный ограничитель людской бездумности. Другое дело, что надо уметь его контролировать. Относительно твоего вопроса — нет, не испугался. Но я расстроился, потому что ты испортил все, что только можно.
— Что именно?
— Ты глухой? Все. Начнем с того, что ты заставил этих отморозков почувствовать опасность. Ты же с гулями сталкивался?
— Само собой.
— Казалось бы — безмозглые мертвые твари, которые живут исключительно инстинктами, и тех-то раз, два и обчелся. Голод да страх — вот и все. Сидят в подземельях, жрут трупы, потому что те не сопротивляются и не могут им навредить. Из плотоядных порождений Ночи гули, пожалуй, самые безобидные, но только до той поры, пока они не почуют опасность, которая грозит лично им. И вот тогда из мирных трупоедов они превращаются в берсеркеров, которым плевать на то, кто встал на их пути. Вот эти люди — они гули. Не знаю, как так получилось, что огромная часть целого поколения превратилась в эдаких гулей. Вроде все в одной стране жили, одни книжки читали, по одним учебникам учились. Но кто-то остался человеком, а кто-то стал живым гулем. Говорящим и дышащим трупоедом. Почему, отчего… Сам гадаю. И сейчас ты заставил их уловить аромат опасности. Но и это не самое скверное. Следом к ним придет страх. Они же своего босса боятся до судорог, потому ему и подчиняются. А он им спуску не даст, будь уверен, так хвоста накрутит — что ты! А причина — мы.
— Ясно. — Олег чихнул. — Правду сказали. Но мне плевать, если честно. Этих подонков бояться как-то… Неправильно.
— А еще они упомянули о ком-то, кто дал им на нас наводку. Вот кто мог знать, что я поеду с тобой? Не знаешь? И я по твоей милости не знаю. А надо бы. Не дает мне покоя этот некто.
Олег отвез Францева, который весь остаток дороги провел в дреме, домой, дождался, пока зажгутся его окна, докурил сигарету и достал телефон.
— Значит, босса они боятся. Логично. Но если нет босса, то нет и страха. Да и мне так будет спокойнее, за реку переживать не надо, — бормотал он, нажимая кнопки. — Алло, Дэн? Привет. Узнал? Да это мобилка так голос меняет. Слушай, ты дома? Я заскочу? Зачем, зачем… Надо. Дело у меня. Какое? По твоему профилю. Надо одну из твоих подружек кое к кому в гости отправить с дружеским визитом. Что значит «офигел»? Я часто тебя о чем-то прошу?
Но если для Олега все было просто и понятно, то Францев два последующих дня постоянно в мыслях возвращался к произошедшему, не давала ему покоя оговорка бандита. Вот только как следует поразмыслить некогда было, очень уж беспокойные дни выдались — то одно, то другое. А под конец пришлось еще василиска, которого за каким-то лешим контрабандой ввезли в Москву, усмирять. Против всех легенд эта тварь никого в камень своим взором не обращала, но зато голосину имела ого-го какую, почище знаменитых иерихонских труб, ее услышишь — не забудешь. Если не оглохнешь.
Возможно, именно поэтому Аркадий Николаевич и не расслышал щелчки предохранителей, раздавшиеся тогда, когда он вошел в двор-колодец старого дома, в котором проживал. Да еще пуст был двор, сидели жильцы по домам, по причине наконец-то нагрянувшей скверной дождливой погоды, некому было крикнуть ему «берегись». Собачники — и те отсутствовали.
В самый последний момент, правда, отточенный годами инстинкт оперативника дал о себе знать, и начальник отдела 15-К успел развернуться к тому, кто уже наставил на него пистолет, вот только изменить это ничего не могло. Разве только то, что первая пуля ударила его не под лопатку, а в плечо. Под лопатку попала вторая пуля, выпущенная другим человеком, и толкнула его вперед, а третья пробила шею.
Три пистолета грохотали в унисон, дырявя бездыханное тело Францева, к тому времени лежащее на земле, и замолкли лишь тогда, когда опустели магазины.
— Сдох, — подытожил первый стрелок и почесал шрам на стене. — Теперь осталось только второго завалить, и дело в шляпе. После отсидимся дня три за городом, а там Ржавому доложимся, мол, за Монаха отомстили.
— А он не в курсе? — блеснул золотыми зубами молодой бандит, перезаряжая пистолет. — Ты не сказал?
— Тот старый хрыч, что нам на этого мента наводку дал, велел пока помолчать, — отозвался его старший товарищ. — Он дядька непростой, такого лучше слушать. Сам Монах, царство ему небесное, его очень уважал. Ладно, валим, наверняка уже бабуська какая-нибудь ментов вызвала. Опять же, второй за городом живет, хоть и не сильно далеко, но пока доедем, совсем стемнеет.
— Только его не так быстро грохнем, — подал голос третий браток. — Сначала развлечемся. Очень он борзый, меня такие бесят. На куски его, падлу, резать стану.
— Как скажешь. — Человек со шрамом засунул пистолет за пояс. — Все, валим. Дедун не велел задерживаться, сказал, что это мент непростой, если мы над его телом попадемся, то до утра не доживем.
И братки покинули место преступления, даже не заметив, что в арке проходного двора стоит человек и внимательно за ними наблюдает. Причем это был не случайный зритель или прохожий, не желающий неприятностей, а потому решивший тихонько переждать события в укромном уголке, нет. Это был тот самый «старый хрыч», которого упоминал главарь бандитского троицы. Более того — это был человек, спланировавший все произошедшее. Что-то в этом плане прошло именно так, как задумывалось, где-то пришлось импровизировать, но в результате все получилось, как должно. Осталось только сыграть последние аккорды, но с этим сложностей не предполагалось.
А пока он стоял и смотрел на тело человека, лежащего на земле ничком, думая о чем-то своем.
Ну доля правды в словах братка имелась, молодым этого мужчину назвать было никак нельзя. Но хрычом? Да нет, это неправда. Хрыч — он сгорбленный, беззубый, неряшливый, воняющий потом, с волосатыми ушами. Этот же человек имел благородную седину, был гладко выбрит, благоухал хорошим парфюмом и вполне пристойно одет.
Впрочем, юная официантка небольшого ресторанчика французской кухни, находящегося прямо через дорогу от того двора, в котором встретил свой последний час Францев, все же усомнилась в кредитоспособности пожаловавшего к ним немолодого посетителя.
— Дедушка, у нас дорого, — чуть покраснев, шепнула она ему. — Очень.
— Надеюсь, что качество блюд соответствует
