Цейтнот. Том II - Павел Николаевич Корнев
Мои старшие товарищи усадили вновь обмякшего Григория на стул, Иван Богомол начал приматывать его к ножкам и спинке обрезками верёвок, Альберт Павлович извлёк из саквояжа прекрасно знакомый мне футляр с иглами и скомандовал:
— А теперь, Петя, дуй к медикам.
— Но…
— Никаких «но»! На тебя смотреть страшно! Как обработают — возвращайся, но не раньше. Бегом марш!
Приказ и в самом деле был не лишён смысла, не говоря уже о том, что это был именно приказ, поэтому тратить своё и чужое время на пустые препирательства я не стал и отправился на поиски медиков. Большую часть раненых сразу развозили по больницам и госпиталям, в «Пассаже» оказывалась неотложная помощь тем, кого туда бы попросту не довезли, а ещё обрабатывались совсем уж незначительные травмы, дабы бойцы могли поскорее вернуться в строй.
Мне наложили повязку на руку и обработали не столь серьёзные ожоги, залепили полосками лейкопластыря несколько порезов, а один даже стянули небрежными стежками швов, скормили три таблетки обезболивающего — этим медицинская помощь и ограничилась. Надо понимать, врачи отнесли меня ко второй категории пациентов, да я и сам полагал точно так же, но только начал понемногу отпускать заблокированные нервные окончания, и прихватило так, что едва в голос не взвыл. Может, и взвыл даже. Насчёт этого не уверен.
Ну да — это не Новинск, здесь выправить состояние внутренней энергетики никто не поможет. А перенапрягся я капитально, если бы не занимался целенаправленным укреплением узлов и каналов, то и надорвался бы, пожалуй.
Кое-как я добрёл до кладовки, проверил состояние Григория и завалился на кучу какого-то тряпья. К этому времени иглу из загривка нашего пленного уже выдернули, зато воткнули несколько новых. Альберт Павлович готовился приступить к допросу, Иван собирался вести протокол, в моём содействии они не нуждались, поэтому я закрыл глаза и погрузился в лёгкий транс.
Не могу сказать, будто было совсем уж не интересно, просто следовало безотлагательно отследить и купировать негативные отклонения в состоянии внутренней энергетики, а то потом замучаюсь девиации выправлять — если их сразу не прихватить, дальше осложнений уже точно не избежать.
Я обратился к сверхсиле, легонько потянул её в себя, оценил состояние входящего канала, повысил нагрузку на центральный узел, начал разгонять энергию по организму. Вроде всё было не так уж и плохо, но работы — непочатый край, не говоря уже о том, что пришпорить регенерационные процессы лишним тоже отнюдь не будет.
Шрамы украшают мужчин? Вот уж нет, не мой случай!
Окончательно от окружающей действительности я не отрешился и слышал негромкие голоса, краем сознания улавливал какие-то даты, имена и фамилии. Между делом подумал, что Альберт Павлович вытягивает сведения о пособниках айлийской разведки из числа слушателей и преподавателей Общества изучения сверхэнергии, но особого значения сему обстоятельству не придал. И без того имелось чем себя занять.
Равновесие! Сейчас чрезвычайно важно было обрести внутреннее равновесие и культивировать гармонию источника-девять. Остальное могло подождать. Да и доведут информацию впоследствии, если сочтут нужным. А нет — так нашим легче…
Растолкал Альберт Павлович меня уже только утром. Комнатушка опустела, и о том, что здесь кого-то допрашивали, свидетельствовал лишь стул с обрезками верёвок.
— В расход пустили или сам дуба дал? — поинтересовался я.
— Ни то, ни другое, — загадочно улыбнулся в ответ куратор. — Перевязали ленточкой и в подарочной упаковке передали куда следует.
«Скорее уж — кому следует…» — подумал я
Я не без труда поднялся с кучи тряпья, на которой провёл ночь, и навалился на стену, пережидая приступ головокружения. Всё тело словно пропустили через мясорубку, а окольцевавший руку ожог горел огнём, но медицинская помощь вкупе с моими собственными потугами подстегнуть регенерацию тканей всё же худо-бедно подействовали, и совсем уж отбивной я себя больше не ощущал.
— Ты как? — участливо спросил Альберт Павлович, который и сам выглядел не лучшим образом: округлое лицо непривычно осунулось, под глазами набухли мешки, на скуле проявилась синевато-багровая ссадина.
— А вы знаете… — задумчиво произнёс я. — В норме, пожалуй.
— Да неужели? — хмыкнул куратор. — Ну ты уж расстарайся, чтоб стало совсем даже наоборот!
— Чего?! — недоумённо уставился я на собеседника. — Это вы о чём сейчас?
— Прибыл транспорт с авиадесантниками из Новинска. Обратным рейсом отправят надорвавшихся операторов. Как тебе идея полетать на дирижабле?
Я резко мотнул головой, аж в глазах потемнело.
— Нет! Я остаюсь!
— Не обсуждается! — отрезал Альберт Павлович ничуть не менее резко. — Это не обсуждается!
— Но…
— Во-первых! — наставил на меня куратор указательный палец. — Звонарь за срыв проекта из меня всю душу вынет!
— Так себе аргумент, — скривился я. — Чрезвычайное положение в стране! Где там сейчас моя команда, кто знает?
Куратор покачал головой.
— Не важно! Я поручился, что ты вернёшься в Новинск при первой же возможности! Это во-первых. Во-вторых, доставишь в институт образцы сверхбактерий.
Он протянул мне патронташ с всунутыми в гнёзда пузырьками, и я заколебался, не спеша его принимать. Приму — значит, сдался.
— А в-третьих? — уточнил вместо этого.
— В-третьих передашь кое-кому весточку. Доверять её обычной связи по нынешним временам я не рискну. Так что нравится тебе это или нет, но ты возвращаешься в Новинск. Это приказ!
Вот так сразу я не прогнулся, конечно же. Потрепыхался ещё, поерепенился. Заявил даже, что не желаю занимать место того, кто действительно нуждается в неотложной помощи. Но толку-то? Плетью обуха не перебить. Вот и принял патронташ в итоге.
— Не расстраивайся! — улыбнулся Альберт Павлович. — В столице ситуация уже стабилизировалась, чем здесь при штабе штаны протирать, лучше там делом займёшься.
— Вы-то остаётесь!
— Таков мой крест, — вздохнул куратор, хмуро глянул и хмыкнул: — Не в моих принципах давить инициативу и культивировать формализм, но что-то ты слишком разговорчивым стал! Не находишь?
— Никак нет! — ответил я, опоясался патронташем и прикрыл тот не только пиджаком, но и сорочкой. — Меня возьмут на дирижабль-то? Кандидатов на отправку в Новинск, поди, хоть отбавляй!
— Иван поехал за направлением на госпитализацию. Тебе останется только умирающего лебедя изобразить. И очень тебя прошу: не запори нам всё. Я тебе подводные камни расписывать не стану, просто поверь на слово — так надо.
— Будет исполнено…
Альберт Павлович ободряюще похлопал меня по плечу, взял саквояж и указал на дверь:
— Идём, может, хоть
