Джек Чалкер - Девяносто триллионов Фаустов
Она дремала и видела сны, и сны становились воспоминаниями.
* * *– Итак, мадам, э-э… Страйк, – сказал цимоль. – Вы появились на складе космического мусора в чем мать родила, и представили нам необыкновенную и невероятную историю – будто бы вы разведчик и буквально выбрались из ада. Однако ваша память не содержит воспоминаний ни о чем подобном. Мы сделали запросы и установили, что корабль по имени «Делатель вдов» действительно существует и командует им капитан Ланкур. Сейчас он действительно выполняет некое задание, однако на его борту нет никого, кто бы соответствовал вашему описанию, а также описанию тех, кого вы упомянули. Ваш генетический код также нигде не зафиксирован. Вы заявили, что имеете образование и свободно говорите на стандартном, однако вы говорите и думаете только на диалекте редкого языка кор, происходящего от арабского, древнего языка Терры. Мне пришлось специально загрузить его в свою память для того, чтобы иметь возможность говорить с вами. Существует единственный мир, где говорят на коре – Бербер, и нам известно, что «Делатель вдов» останавливался там на ремонт четыре месяца тому назад. Учитывая, что вы беременны семнадцать недель, нам очевидно, что у вас с этим капитаном Ланкуром была связь – дело обычное, – и вы вообразили себе невероятное прошлое, в которое поверили сами. Это произошло в качестве сублимации шока при обнаружении беременности и, согласно моим данным о законах на Бербере, последующей потере всех прав.
– Нет! Это не так!
Цимоль не обратил внимания на ее протест.
– Поэтому вы отправились зайцем на следующем же корабле, шедшем оттуда в столицу, и вот вы здесь, со всеми своими галлюцинациями.
– Я действительно уроженка Бербера, но…
– Довольно! Нам очевидно, что вам необходима помощь психиатра, однако у вас нет средств, чтобы оплатить его услуги. Вы ничего не умеете делать, вы не говорите ни на одном полезном языке, и вы беременны. Вы в принципе не можете быть здесь ничем другим, кроме как обузой государству, а это непозволительно. Поэтому вас ближайшим же рейсом отправят обратно на Бербер. До тех пор вас будут содержать здесь.
– Нет! Вы не смеете! Я говорю правду! Я в самом деле была там!
Цимоль выключил свет.
– Слушание дела окончено. До отъезда вы будете заниматься хозяйственными делами, чтобы оплатить свое пребывание здесь, однако не забывайте, что вы находитесь под арестом. Гражданин Борг, проследите, чтобы больше не было никаких инцидентов.
Обернувшись, она увидела огромного ящера с красными глазами навыкате, стоявшего рядом с ней. Красные глаза уставились на нее, и гипнот взял ее под свой контроль.
Она принялась работать, послушная, исполнительная. Ей даже не было интересно, почему она здесь и кто она такая. Наконец ее посадили на грузовой корабль, и ежедневные гипнопроцедуры закончились. В экипаже не было ни одного терранина. Им сказали, что она безобидная сумасшедшая и что ее депортировали, и им этого было достаточно. Она все равно ничего не могла поделать.
Тем не менее, она помнила о демоне, и теперь начинала понимать, что он имел в виду, говоря, насколько велика на самом деле его власть. Изменить исход событий! Создать альтернативную Модру, которой не так повезло в жизни! Невероятно. Единственным, что утешало ее, было то, что в этой реальности Трис, Дарквист и все остальные были по-прежнему живы и даже куда-то летели. Поскольку она никогда не входила в их команду, Трису было незачем убивать себя. Их жизни в обмен на ее новую реальность совершенно не казались ей карой. Скорее уж, справедливым наказанием. Может, эта тварь, демон, что-то напутал?
Но Кинтара и здесь были реальностью, так что, может быть, и нет. Может быть, команда все равно вошла в станцию, но без нее. По корабельному радио она узнала, что демоны распространялись все дальше, а их влияние – еще быстрее, и что многие терранские миры уже захвачены ими, а остальные сражаются с захватчиками. Картина была безрадостной.
На Бербере ее поджидал новый удар. Там все было почти как раньше, но теперь она была на восьмом месяце, в ужасном состоянии. Ее самодельное платье, сшитое ею еще под арестом, уже совсем износилось.
– Я из семьи Страйк, – сказала она человеку из службы иммиграционного контроля. – У нас огромная ферма под Захари, с фруктовыми садами, раскинувшимися от горизонта до горизонта.
– Мадам, мне прислали ваши документы, и я ознакомился с ними, – сказал офицер. – Мы все проверили. Семья Страйк действительно владела фермой в тех краях еще несколько лет тому назад, но почти все они погибли во время эпидемии. Остальные сгорели при пожаре, уничтожившем ферму. Ходили слухи, что один маленький ребенок, девочка, все же выжил, но она не была зарегистрирована, и никто в то время не смог подтвердить ее личность. Более того, некоторые работники фермы видели девочку и показали под присягой, что она не из Страйков, потому что никто из Страйков не был рыжим. Поэтому ребенка отдали в приют Захари, где она собирала фрукты в кооперативе. В возрасте четырнадцати лет она сбежала – по всей видимости, сюда; жила на улице и, вероятно, продавалась космолетчикам. Ваш генетический код совпадает с указанным в приюте… – Он вздохнул. – Я не могу отказать вам во въезде, мадам, хотя и следовало бы. Советую вам обратиться в Сообщество Полумесяца, оставить там своего ребенка на воспитание, а самой постараться хоть как-то искупить свои грехи, найдя себе работу. Если я замечу вас здесь еще раз, я арестую вас за бродяжничество и проституцию. А теперь – убирайтесь!
Только теперь она ощутила всю силу угроз демона – и заплакала от горя. Ее родители… братья и сестры… все погибли! Ее законные права на наследство отошли далеким родственникам. Ее любимый дядя Амри, тот, который дал ей денег на «Делателя вдов», в этой реальности, очевидно, умер, даже не зная о ней. Земли ее семьи скорее всего перешли к Закиру Фахмонду, таракану в облике человека. Наверняка он приплатил работникам, чтобы те поклялись, будто никто из Страйков не был рыжим. На самом деле она получила свои волосы от прадеда-иммигранта, чья ослепительная красота и огненная шевелюра были семейной легендой. Тем не менее, теперь она была совершенно одна, в этом свободном, но консервативном обществе, и могла выбирать между ролью проститутки и будущим скитающейся сборщицы фруктов и овощей.
Ей не хотелось отдавать ребенка, ребенка Триса; навряд ли его судьба окажется лучше ее собственной, но она отлично понимала, что у нее нет другого выхода. Без денег она не сможет его содержать. Как и сказал офицер, ей пришлось бы просить милостыню хотя бы для того, чтобы добыть им еду и кров и обеспечить ребенку жизнь и здоровье.
Она была совершенно одна.
Она стояла на дороге перед космопортом. Солнце пекло неимоверно, и слова демона вновь зазвучали в ее сознании.
– Лишь я могу спасти тебя, если ты будешь верна мне. Не ради меня, но ради своей семьи и своего будущего ребенка.
И что будет, если она согласится? Разве демон сможет воскресить ее семью? Вернуть ей состояние и положение в обществе? Узаконить ее ребенка?
– Молись, и тебе будет даровано воспитать ребенка, и он вырастет в благоденствии, как любой из моих детей.
– Ну нет, сукин ты сын, – пробормотала она. – Лучше уж я продамся сама. Я буду делать все, что придется, но ты не получишь ни меня, ни моего ребенка!
* * *Она пошла прочь по пустынной, заброшенной дороге, как вдруг ей показалось, как будто откуда-то издалека до нее доносятся чьи-то крики.
– Ломай печать! – восклицал знакомый голос, который почему-то говорил не на коре. – Давай! Просто сломай – вот так!
Улица исчезла. Солнце погасло. Внезапно она оказалась лежащей на земле, в скафандре; она настолько истекала потом, что системы не справлялись. Вокруг была ночь.
Чья-то рука дотронулась до внешнего пульта управления ее скафандра, и шлем откинулся назад. В сознание ворвались воспоминания, а вместе с ними – чувство реальности.
– Поймал тебя! – радостно заявил Ган Ро Чин.
– Ничего подобного, – пробормотала она. – Он и близко не подошел!
* * *– Дело во мне, или сила тяжести вдруг уменьшилась?
Джозеф ухмыльнулся в темноте.
– Дело во взрывчатке, которая теперь в нужном месте, а не в наших рюкзаках. Сколько у тебя осталось зарядов?
Джимми проверил.
– Два.
– У меня тоже, и я знаю отличное место для них. Все, что мы сделали до сих пор, конечно, нанесет некоторый ущерб, но само здание от этого не пострадает. Однако здесь есть четыре колонны, которые поддерживают свод главного зала. Если нам удастся их снести, то, учитывая еще и боковые взрывы, есть шанс, что рухнет все здание.
Джимми взглянул на часы.
– Понимаешь, старина, у нас осталось чуть меньше получаса, а потом оно бабахнет, с нами или без нас.
