Андрей Щупов - Оккупация
— Затем, что когда в доме умирает ребенок, трудно получать радость от общения с незваными гостями.
— Хмм… И что же вы теперь собираетесь делать?
— Попробую поставить девочку на ноги. — Вадим вздохнул. — А вы пока займитесь нашим пропитанием и заодно выгрузите из мешков воду с провизией. Кстати, можете и пиво прихватить.
— Да оно же давно скисло!
— А вы проверьте, — в голосе Вадима прозвучала усмешка, — сдается мне, что прокиснуть оно не успело. Возможно, даже еще холодное… А теперь настоятельно прошу мне не мешать. На час или два я должен хорошенько сосредоточиться.
Он уселся возле кроватки, и женщина без слов отодвинулась в сторону. Очумело покосившись на нее, Бартон выбрался под открытое небо. Вернувшийся двугорбый беглец, кажется, и не думал противиться. Подманив его ближе, Стив развязал ременные узлы и кое-как стянул с животного тяжеленную поклажу. В левом мешке лежали связанные пачками книги и журналы, в правом позвякивали жестяные банки. Сунув руку в мешок, Бартон наугад вытащил пару банок и в голос чертыхнулся. Чертов шерх не солгал и на этот раз. Жестянки из-под пива были удивительно холодные. Словно и не из мешка он их вытаскивал, а из доброго холодильника…
Глава 11
— Ты смотри, какие здесь пуговицы смешные, — обычные деревянные палочки!
— Ну и что? У нас тоже такие пришивают. Правда, в основном к женской одежке… — Сергей Миронов взял принесенную стражей кожаную сбрую, повертев перед лицом, брезгливо отбросил в сторону. — Нет уж, ну их одежонку к черту! По-моему, мы и в своем прикиде неплохо выглядим.
— Ты шутишь? Они же тут все в халатах, коже да панцирях! Одни мы до сих пор в пиджаках да рубашках.
— Вот и хорошо! Значит, есть свой брэнд. — Сергей невесело улыбнулся. — Помнишь, что суфан толковал? Финальная арена — это шоу. Кто больше понравится, тот и получит свободу.
— Значит, собираешься и дальше в рубашке щеголять?
— А ты как думал! Еще и галстук не поленюсь нацепить.
— Галстук?
— Вот именно, нечего красивой вещи в кармане пылиться. — Говоря это, Миронов достал из пиджачного кармана свернутый в рулон галстук и с самым невозмутимым видом принялся повязывать себе на шею.
— Может, ты еще и пиджак наденешь?
— Может, и надену.
— Погоди, Сергунь! — Шматов нахмурился. — Ты что, рехнулся?
— Нет, Потапчик, я в полной норме! Помню, какой год сегодня и как меня зовут.
— Так в чем же дело?
— Дело в том, Потапушка, что я хочу умереть красиво. Это ты у нас без пяти минут Дартаньян, а на мою легкую голову меч, боюсь, скоро отыщется. Вот и пусть видят граждане Вальрама, что не остолоп какой на арену вышел, а самый настоящий джентльмен.
Потап сумрачно наблюдал, как Сергей повязывает галстук. Потом нервным движением поднял с лавки собственный пиджак, зашарил по карманам.
— Что ж, тогда и я буду в галстуке.
— Брось, тебе-то это зачем?
— Сам же болтал про брэнд, — вот и пусть завидуют…
Свирепо взирая друг на друга они стояли посреди барака и бережно повязывали на шеи галстуки. Более нелепого занятия здесь, вероятно, не видели никогда в жизни.
— Але, вы это чего? Неужели, и впрямь собираетесь драться в галстуках? — похлопывая себя ножнами по бедру, к ним приблизился Виктор. В эти минуты он был собран и серьезен. В отличие от бывших милиционеров, он успел давно переодеться в местные шаровары и легкий халат. Поросшее щетиной лицо обещало скорую бородку, а уж тогда от настоящего дайка отличить его будет непросто.
— Собираемся, Витек. — Миронов энергично кивнул. — Нам, сам понимаешь, терять уже нечего, вот и покрасуемся напоследок.
Некоторое время комендант задумчиво пощипывал себя за нос.
— А что, неглупо. — Пробормотал он, наконец. — Пожалуй, я бы тоже надел, если бы не выкинул. А еще лучше — рыбки бы попробовал! К примеру, камбалы свежей или аухи дальноморской. Так сказать, напоследок.
Потап Шматов недоуменно покосился на Виктора. Бывший комендант вовсе не шутил. В глазах его читалась непритворная тоска.
— Чего это тебя на рыбку потянуло?
Виктор пожал плечами.
— Сам не знаю. Предчувствие у меня, мужики, нехорошее. И колени точно у пацана подрагивают. Кто знает, может, последний раз и пускаю слюнки по камбале.
— Ты это брось! Причем здесь какая-то камбала?
— А я ее, ребятки, в детстве ловил. Под Владивостоком. Сначала на удочку, а позже — и острогой… — Виктор сумрачно вздохнул. — Эх, ребятки, сколько же я ее отведать успел! И жареной, и отварной, и в пирогах. И рыбка-то была какая — настоящая королевская!
— Это камбала-то королевская? — Миронов хмыкнул.
— Ты потому так говоришь, что всю жизнь кушал один лед из магазинов. А это, если разобраться, уже и не рыба. Ее сначала ловят — она лежит, потом замораживают — она снова лежит, привозят в магазин — и опять та же история. Словом, семь раз успевает сгнить, пока ее до рта донесут! А я камбалу к столу подавал через двадцать минут после ловли. — Бывший комендант горделиво улыбнулся. — Я ведь и там с туристами работал. Водил в залив Петра Великого, палатки помогал ставить, костры разводить. В Уссурийском заливе ежей морских с трепангами ловил, рельеф дна исследовал. Заодно с ружьецом по старой памяти баловался. И что удивительно — народ попадался балованный — и семгу с форелью пробовали, и кету с белужатинкой, а только от моей камбалы никто не отказывался. Всегда добавки просили.
— Ну, свеженькое — оно и есть свеженькое. Кто знает, может, и здесь какая рыба водится в реках с ручьями.
— Может, и водится, только нам для этого еще вернуться надо с арены.
— Вернемся, Витек, обязательно вернемся! — покончив с галстуком, Миронов похлопал бывшего коменданта по плечу. — Дерешься ты не мне чета, так что будешь победителем согласно своему имени. Главное — вместе держаться. Тогда и бой переживем…
Вторя его словам, снаружи забили барабаны. Скрипуче разошлись створки ворот, внутрь въехала повозка с оружием. Вбежавшие в помещение помощники суфана, начали подгонять пленников, торопливо подталкивая в сторону выхода. Загремело разбираемое оружие, новоиспеченные гладиаторы неохотно выстраивались в колонну.
Как и в прошлый раз Шматов подхватил с возка оснащенную широченной гардой шпагу, за пояс сунул кинжал с узким лезвием. Миронов взял себе такой же кинжал, но саблю выбрал более тяжелую. Такой, конечно, долго не помашешь, однако на длительный бой он и не рассчитывал, а потому надеялся, что сил на три-четыре минуты активной рубки у него хватит. А далее — все так или иначе завершится, поскольку глубоко неправы те, кто полагает, будто прогресс существенно экономит время. Сам Миронов так не считал. И путешествовали, и общались, и сочиняли в древние времена ничуть не меньше нынешнего. Несмотря на отсутствие автомобилей, сотовых телефонов и роскошных компьютеров. Убивали, к слову сказать, тоже довольно быстро, в чем Шматову с Мироновым пришлось уже не раз убедиться. Конечно, из тех немногих уроков, которые преподал Сергею Потап, он успел для себя кое-что извлечь и все же в большей степени рассчитывал на прежние свои навыки, в которых приемы карате причудливо перемешались с техникой самбо, классической борьбой и блатными ухватками.
Призывно запели трубы, слуха гладиаторов коснулся многоголосый рев собравшейся публики. Нынешняя арена отличалась от всех предыдущих. Прежде всего она проходила в настоящем городе и настоящем амфитеатре, а потому по всем прикидкам должна была быть красочной и многолюдной.
— Какая все-таки дикость! — Виктор помотал головой. — Думал ли я когда-нибудь, что мне, обладателю красного диплома, придется выходить на арену, чтобы резать живых людей!
И снова Миронов ободряюще похлопал его по спине.
— Ничего, Витек! Все когда-нибудь происходит впервые.
Обернувшись к ним, Шматов сосредоточенно кивнул:
— Все, мужики. Как хотите, но выжить мы просто обязаны. Выжить и вернуться домой — во что бы то ни стало!..
Глава 12
На этот раз Колизей был действительно настоящий. Столица есть столица, и здешнюю арену, на которой вполне можно было играть в футбол, окружала аккуратная стена трехметровой высоты. На стенах стояли лучники и копьеносцы, за стеной пестрыми рядами сидели зрители. Их было тут, пожалуй, несколько тысяч — мужчин, женщин, детей и седобородых стариков. Ближе к арене располагалась публика, разодетая в жемчуг, серебро и позолоту, на галерке, как обычно толпилась обряженная в тряпье беднота. И все эти люди явились сюда с одной-единственной целью — выбрать для себя фаворита, сделать на него ставку, а после дождаться конца поединка, на котором пролившаяся кровь принесет кому-то богатство, а кого-то оставит ни с чем.
Выпуская их наружу, сотник-суфан отрывисто подавал команды. По широкому лицу его стекал пот, но обязанностями своими он явно дорожил и вел себя с достоинством вставшего на задние лапы павиана. Впрочем, посмеиваться над ним никто не рисковал. Кое-что из его фраз Миронов со Шматовым способны были уже понимать сами, и все-таки Виктор привычно переводил:
