Игорь Алгранов - Никогда не играй в пятнашки
— Ох, заворачиваешь… Ну, прямо не доисторические ящеры, а пастухи на выпасе какие-то. Постой-ка, Семён Альбертович… Пусть так, но… — Крайнов замолчал, переваривая услышанное. Старики в углу тоже заёрзали, переглядываясь. — А как быть с трёхлетними всплесками активности? Что это такое? Как-то не вписывается в твою теорию.
— Этот вопрос интересен особенно. Надо сказать, что эти трёхлетние циклы очень хорошо адаптируются в мою модель. Ведь я пока упомянул только о том, что верховоды производили на свет амиттоморфов — удивительных существ, способных, как следует из данного мною названия, необратимо терять форму тела, «растворяться» в жертве и влиять на её способность поддаваться гипнозу. А когда, скажите на милость, им самим размножаться, как не в эти трёхлетние периоды, а?
— Хм, действительно, логично. Наверное.
— А невероятная активность, я думаю, связана с желанием родителей обеспечить потомство максимумом питательной и вкусной пищи, а также для его защиты.
— Но, профессор, — почти вскричал Крайнов, — всё это замечательно и познавательно, но причём же здесь люди?!
— Это очень серьёзный вопрос, Серёжа, — Незаурядов как-то весь сник, — и ответ на него в чём-то очень грустный.
— И всё же.
— Полагаю, что для обильно размножившихся амиттоморфов в качестве жертв не нашлось ничего, вернее, никого более крупного и подходящего вокруг, чем бедное вездесущее людское племя, заполонившее землю удобными скоплениями и уничтожившее огромное количество диких видов, включая практически все крупные. Да, да, вырубка лесов, засев огромных площадей лишь одним видом зерновых — всё то, что идет как питательная основа для синтеза БКС, и даже варварский вылов промысловой рыбы с той же целью, — заранее погубило наших возможных спасителей от древних рептилий… Кто знает, что мы ещё упустили в понимании природных симбиозов. Даже коровы и прочий крупный рогатый скот стали после Пищевой Революции довольно большой редкостью, а те, что остались, находились, как правило, на огромных фермах вдали от городов. Отсюда и крайне странное поведение феноморфов в тщетных поисках подходящей для правителей пищи. При отсутствии естественных врагов и благодаря огромной подземной инфраструктуре это дало мощный толчок неконтролируемому размножению. Эти ящеры отнюдь не разумны, по крайней мере, чтобы можно было говорить о возможности самоопределения и, — как вероятное следствие, — способности к контакту. Они всего лишь выполняли свою программу, если хотите, веление инстинктов, хотя, безусловно, они очень сообразительны и организованны… Удивительная способность к самоорганизации. А уж результат… Вот что бывает, если грубо и недальновидно обращаться с природой. К тому же, такая модель хорошо объясняет те факты, что часто следы атак амиттоморфов обнаруживались на автомобилях, поездах и даже на электрогенераторах ТЭЦ, то есть крупных и, в каком-то смысле, для них вполне «живых» объектах. При этом часто такие атаки выводили агрегаты из строя. И ещё… У меня есть наработки относительно силового поля Химото, которое для чувствительных рептилий, похоже, оказалось чем-то наподобие валерьянки для котов. Отсюда и их невероятная любовь к подземке, напичканной генераторами поля с их долгим остаточным излучением.
— Да… Вот отчего их так и тянет без конца по тоннелям. Как-то жутко всё это, — Крайнов развёл руками и покачал огромной головой. — Но почему серые так агрессивны? Ящеры эти вполне ведь себе травоядные, верно я говорю?
Незаурядов нахмурился и скрестил руки на груди.
— Сложно сказать. Научного объяснения влияния заражения на агрессивность у меня нет, только догадки. Во-первых, эти ящеры не травоядные, а, скорее, всеядные — наподобие медведей или даже вот нас с вами. А во-вторых… Возможно, это всё следствие сказанного выше — полная неприспособленность людей к такому сильнейшему воздействию. Хотя даже здесь люди, пусть и частично, оказались способны противостоять агрессии, я имею ввиду смотрящих. И, к слову, способность некоторых серых к бегу тоже говорит о слабой, но наличествующей, всё же, адаптации к чужеродному присутствию в организме.
— Чем же эти верхоящеры тогда питаются?
Профессор пожал плечами.
— Мне нужно больше данных, чтобы ответить на этот вопрос. Одно можно сказать точно: раз они так обильно размножились, то нашли чем питаться, причём в достаточном количестве.
— Постой-постой… — Крайнов стал мрачнее тучи. — Ребята уже давно стали сообщать, что серые зачем-то уносят свежие трупы в подземку. Неужели?…
— Да… вполне возможно. Как раз подобной пищи у них имеется вдоволь, чтобы так активно размножаться. Вероятно также, что такая м-м… смена рациона агрессивно воздействовала на их способность приносить потомство. Или произошёл какой-то генетический сбой. А если учесть скудость наших северных широт, то становится понятно, почему они так ускорились во время второго цикла…
Крайнов уперся руками в стол, словно захотел отжаться в широкой стойке.
— Эх… Жалко девчонку, — сказал он вдруг, — считай, единственная среди нас была, особенная… Надеюсь, эта информация того стоила.
— Да, много несчастных жертв во всей этой ужасно глупой истории, — согласился профессор, — в целом, это так типично для человечества.
— Вот тут, кстати, тем, кто ещё верит в «сотворение», — он язвительно выделил последнее слово, — и доказательство беспощадной эволюции. Как мог «Добрый Бог» сотворить такую жуткую мерзость, уродующую и пожирающую людей?
Профессор снова подёргал плечами.
— Отчего же? Эти создания по-своему прекрасны. Для своего времени и своих э-э… целей. Чудесный замысел, великолепная и оригинальная реализация. Никто ведь не просил нас вытаскивать их наружу в наше время. В мир, где господствует человек и устанавливает для жизни правила, последствий которых сам до конца не понимает. Смотри, Сергей, как забавно, — с печалью в голосе усмехнулся учёный, — получается, что игра в пятнашки намного древнее самого человечества, а? И я совсем не удивлюсь, если гигантам даже была по душе такая игра… Может быть, для них это было сродни эйфории от определённого рода веществ.
— А что, если это всё-таки инопланетяне? И то, что там прошли миллионы лет, так это, скажем, — десант, отложенный во времени, этакая временная бомба. Ведь посмотри сообщение — там про какую-то особую атмосферу в тех пещерах говорилось, не иначе как супер-агрегат для поддержания жизни. А?
— Серёжа… Я ведь оперирую только известными фактами и на их основе строю логически законченные рассуждения. Подобные же идеи требуют доказательств несколько иного свойства. И потом, как это отменяет сказанное о человечестве? Это что же — такая вот изощрённая проверка человечества старшими собратьями на склонность к самоуничтожению? Или на способность к контакту? И если не доросло до нужного уровня — тогда вымирание? Только ещё больше вопросов появляется.
Крайнов не нашёлся что ответить и промолчал.
— Да-а, дела, — произнёс Егорыч и снова взглянул на Складку.
Здесь Незаурядов в первый раз посмотрел на стариков, словно только сейчас их обнаружил в комнате, хотя подсознательно воспринимал как аудиторию. Не совсем ещё привычные к его манерам и жутко подвижным бровям, те опять неловко заёрзали на хриплых от старости стульях.
— Значится вот как оно всё было. Ну что мы за человечество такое, — вздохнул Крайнов, — сколько ещё нам придётся наломать граблей о свою голову? Альбертыч, может ты знаешь? Это же надо, откопать такие палео-как-их-там-логические грабли…
Незаурядов покачал головой.
— Мы пойдём дальше, Серёжа. Ещё очень много работы предстоит. Теперь мы хотя бы примерно знаем, с чем имеем дело. И теперь у нас есть новый герой, настоящий победитель древнего ископаемого зла.
— Ну, тогда уж команда героев, — произнёс Крайнов, вставая. — Найдём и для них работу, а, профессор? — Он развёл руками. — Что со всем этим делать, ума не приложу.
Внезапно он замер в позе физкультурника на разминке, осенённый догадкой.
— Постой-ка, погоди… Если у них эти трёхлетние циклы размножения, тогда… — Бригадир быстро свел руки и начал нервно рыться в проекции меню задачника.
Незаурядов, снова погрузившись в привычные раздумья, что-то неразборчиво пробурчал и направился к выходу. Неожиданно он остановился у большого окна кабинета и уставился в окно. Вдалеке за окном в пронзительно чистом небе запоздалая стая гусей чертила сияющую голубизну почти чёрной подвижной пунктирной галочкой, безошибочно указывая вершиной неровного клина на юг. Бригадир, закончив с задачником, посмотрел на профессора, проследил за его взглядом, хмыкнул, пожал плечами и повернулся к старикам.
— Ну что, деды, отдохнули? Вот такая вот лекция…
— И что характерно, — вдруг произнёс Егорыч, тоже глядя в окно и словно не слыша Крайнова, — в городской подземке всегда тепло, даже зимой. А им, теплолюбивым тварям, выходит, это очень на руку пришлось. — Он помолчал, потом вдруг добавил с неподдельной горечью в голосе: — Эх, жалко, жалко Надюшку!
