Игорь Поль - Знакомьтесь — Юджин Уэллс, Капитан
— У вас есть врач? Моей женщине плохо.
— Насколько плохо? — спокойно осведомляется человечек.
— Твою мать! — только и могу я ответить. — Я что, похож на доктора? Откуда мне знать? Я не могу ее разбудить!
— У нас все есть. И доктор тоже. Правда, он все больше коров лечил. Да таблетки от похмелья раздавал.
— Пришлите его.
— Если вы занесли на борт заразу, мистер — я выкину и вас и вашу женщину.
— Посмотрим, — угрожающе говорю я.
В следующий момент парализатор упирается мне в спину. И Триста двадцатый переводит меня в боевой режим. И возвращает меня назад, красного и потного, через пару секунд. Двое мычащих от боли людей сидят у стены. Капитан, с пистолетом в руке, целится мне в грудь.
— Я не хочу вас убивать, капитан, — устало говорю я. — Просто пришлите врача. За ущерб я заплачу дополнительно. И за услуги доктора — тоже.
Долгие пару секунд коротышка передо мной раздумывает, что выгодней — получить с нас плату за проезд по прибытию на место, или просто спустить курок.
— Ладно, мистер Эббот. Будет вам врач, — наконец, говорит он. — Только не убейте его.
— Обещаю, капитан.
Неожиданно коротышка широко улыбается.
— Вам работа не нужна, мистер Эббот?
— Спасибо, буду иметь в виду, — отвечаю, не раздумывая.
Доктор появляется не слишком скоро. К его приходу я уже весь извелся от ожидания.
— И из-за этого вы меня разбудили? — недовольно щурится пожилой неопрятный тип. Высокий лоб его изборожден морщинами.
— Вы что, знаете, что с ней? — удивленно спрашиваю я.
— Тоже мне, великий секрет! — хмыкает он. — Серповидная лихорадка.
— Опасно?
— Для вас и остальных — нет, — зевает доктор. — Передается с кровью. Инкубационный период — чуть больше пары недель. Комары или другие насекомые не кусали?
— Не знаю. Кажется, кусали, — я вспоминаю подвал дома и облепивших нас мошек. И клопов в притоне.
— Ну, вот вам и источник, — удовлетворенно говорит врач, словно этим его обязанности и ограничиваются.
— Вы не ответили — это опасно для нее?
— Ну, как вам сказать. Обычно, смерть наступает в течение двух-трех суток.
— Вы можете ее вылечить?
— Молодой человек, я не волшебник. Для этого нужны лекарства. У меня их нет. Могу дать немного дури — обезболите ее, она умрет, не мучаясь.
В следующий момент я пинком захлопываю дверь за его спиной, едва не прищемив нос сопровождающему доктора матросу. Лезвие ножа касается шеи неопрятного типчика. Он приподнимается на цыпочках, словно это может ослабить давление ножа на кожу. Жизнь человека больше не значит для меня ничего. Я понимаю, что перережу глотку этой ошибке природы без всякого боевого режима. Мне действительно все равно, будет он жив, или нет. И все равно, выживу ли я сам. Но я помню, что должен вытащить Мишель. Должен, во что бы то ни стало. Я не понимаю, что со мной происходит. Наверное, я просто отдаю ей давний должок: когда-то она вытащила меня с Земли. А может, она осталась последним человеком в мире, кто мне дорог, несмотря ни на что. А может, я просто ищу повод вырезать экипаж этой грязной лоханки. Все это мелькнуло внутри и исчезло в доли секунды.
— Сейчас я тебя порежу. Несильно. Потом вскрою тебе брюхо. Вывалю наружу твои кишки. Надеюсь, у тебя хватит дури, чтобы обезболить себя, — говорю я спокойно. Сердце мое бьется ровно, как во сне.
— У меня нет лекарств, — помертвев, шепчет человек.
Капля крови показывается из-под ножа. В дверь начинают стучать.
— У капитана есть аптечка, не у меня! — истерично взвизгивает человек, извиваясь на стене огромным червяком.
— Так принеси ее, — прошу я. — Если она умрет — ты тоже умрешь. Очень медленно. Если вылечишь ее — получишь вот это. Это — твоя новая жизнь, плесень.
Я подношу к расширенному от ужаса глазу горошину “черной слезы”.
— Ты меня понимаешь? — тихо спрашиваю я. Дверь уже сотрясается от ударов.
— Да, — шепчет доктор. Он часто моргает: смертный пот заливает ему глаза.
— И никому ни слова. Иначе ваша братия перебьет друг друга.
— Да, — доктор боится кивнуть. Струйка крови стекает ему за воротник.
Я убираю нож. Открываю дверь. Выталкиваю мужчину в руки хмурых людей.
— Все нормально, док? — спрашивает один из них.
Тот молча кивает. Оглядывается, встречает мой взгляд.
— Ничего опасного. Заразы нет, — громко говорит он.
— Мое слово верное, — шепчу ему одними губами.
Постепенно все расходятся, бросая на меня косые взгляды.
Неделю после этого я толком не спал. Выходил изредка только затем, чтобы взять на камбузе пищевой брикет да налить кружку кипяченой воды, спиной чувствуя неприязненные взгляды команды. Остальное время сидел возле Мишель, разговаривающей в бреду. Обтирал ее мокрым полотенцем, как посоветовал врач. Неумело вводил глюкозу. И каждые три часа, секунда в секунду, прикладывал к ее руке пневмопистолет для инъекций и нажимал на кнопку. Иногда дремал, сидя на полу спиной к переборке, то и дело поднимая голову и глядя на часы над столиком. Раз в день менял насквозь мокрое белье. Свежие простыни я брал у боцмана. Просто приходил к нему на склад и молча рылся на полках.
— Классный нож у тебя, парень, — говорил он мне.
— Прилетим — будет твой.
— Откуда он?
— Издалека. С Земли.
И недоверчивая щербатая улыбка в ответ.
Через неделю, когда я в очередной раз задремав, клевал носом, Мишель открыла глаза и слабым голосом сказала:
— Господи, ну и воняет же здесь!
А потом, почти без паузы:
— Есть хочу!
И еще:
— Отвернись. Я жутко хочу в туалет.
И тут я не выдержал. Я так смеялся, что Мишель скривила губы и расплакалась от обиды.
Еще через неделю ничего не напоминало о том, что она была больна. Разве что ела за двоих, восстанавливая силы. И коновал с морщинистым лбом получил свою жемчужину.
Глава 48
Кошмарный сон
Странности начинаются прямо у переходного шлюза “Будущего Земли”. Нас не просто пропускают на борт. Нас встречает сам начальник базы — Милан. Улыбающийся и непривычно трезвый. Крепко жмет мне руку. Вежливо кивает Мишель. И нескольким разбитным парням из команды “Триеста”, что зачем-то увязались за нами, тоже. Он никак не реагирует на их физиономии отъявленных негодяев и неряшливую одежду. Четверо охранников в коридоре позади него, скучая, болтают друг с другом, не обращая на вновь прибывших никакого внимания. Весело галдя и толкаясь, гости топают искать бар.
— Добро пожаловать, господа. Давно ждем. Как долетели? — вежливо интересуется Милан.
— Давно ждете? — недоуменно переспрашиваю я. — Как это? Разве мы связывались с вами? С чего ты вообще решил, что мы должны прилететь?
Вместо ответа Милан вопросительно смотрит на Мишель. Та как-то неопределенно пожимает плечами. Переводит взгляд на меня.
— Пойдем, Юджин, — мягко говорит она. — Милан нас проводит в зал для инструктажа. Там будет много интересного. Мы с тобой обязательно должны это услышать.
Охранники прекращают болтать и поворачиваются к нам. Отчего-то мне кажется, что меня приглашают не просто поболтать.
— Триста двадцатый?
— Агрессивных намерений не обнаружено, — после некоторой паузы отзывается тот.
— Интересного? В каком смысле? Что за дела, Мишель? Что тут делает эта охрана? И Милан. Откуда он узнал, что мы летим сюда?
— Охрана тут, чтобы охранять нас с тобой, зачем же еще. Юджин, ты что, перестал мне верить? — отвечает она вопросом на вопрос.
Мне очень хочется брякнуть “да”. Но я сдерживаюсь. Мишель последние дни и так довольно странная. Что-то происходит с ней. Какая-то ломка. Малейшие ее капризы могут закончиться криком. Или слезами, что ей довольно несвойственно. Я приписываю это последствиям ее болезни.
— У нас с собой некоторые ценности. Они просто охраняют нас, чтобы с ними ничего не случилось. Пойдем же. Я устала и хочу принять душ.
Меня пропускают вперед. Мишель с Миланом идут сзади. Замыкает шествие четверка людей с дубинками и пистолетами. У меня почему-то возникает ощущение, будто меня ведут под конвоем. Встречные пропускают нас, прижимаясь спинами к переборкам. Любопытно глазеют вслед. Перешептываются. Еще одна странность: как я ни напрягаю слух — не могу разобрать ни слова. Все внутри меня сжимается в предвкушении неприятного сюрприза. Искоса слежу за проходящими мимо людьми в потрепанных комбинезонах. Часто оглядываясь, каждый раз натыкаюсь на искусственные улыбки Мишель и Милана. Триста двадцатый непрерывно успокаивает меня. Внутри меня зарождается какая-то паранойя. Я не верю и ему тоже!
— Третья группа, срочно пройти в ангар номер четыре. Повторяю: третья группа, срочно пройти в ангар номер четыре, — хрипло каркает динамик системы оповещения.
Затылком чувствую направленные на меня взгляды. Хорошо знакомый путь на четырнадцатую палубу кажется нескончаемо долгим. Я могу закрыть глаза, и ноги сами принесут меня туда. Я действительно закрываю их. И продолжаю идти. Я хочу остановиться. И не могу. Вроде бы ноги мои действуют независимо от моего желания. Я хочу позвать кого-то. И никак не могу вспомнить — кого именно. Вновь открываю глаза. Все вокруг по-прежнему. Мы идем: я впереди, Милан и Мишель — за мной. Я поворачиваю голову. Ловлю взгляд Мишель. Я хочу спросить ее, какого черта творится. Я даже открываю рот. Но лишь бессильно выпускаю из себя воздух. Мишель улыбается мне.
