Рассвет Души Повелителя. Книги I-XII - Оливер Ло
Вдруг небо озарилось вспышкой такой яркости, что многие практики упали на колени, закрывая глаза. Когда свет померк, в вышине был виден лишь силуэт семиглавой гидры, окружённый тысячами тёмных фигур.
— Кетцаль призвал демонов, — прошептал Таррик, стиснув рукоять своего меча. — Техника «Десяти Тысяч Демонов Преисподней». Я слышал о ней, но никогда не думал, что увижу её проявление.
В ответ Джин активировал технику, которую узнали лишь немногие старейшие практики. Его тело превратилось в поток чистейшего света, пронзающий тёмные фигуры одну за другой, уничтожая их за доли секунды.
— Возрождение Истинного Света, — в благоговейном шёпоте произнёс один из старейшин секты «Разрушительного Копья». — Техника основателя клана Ри, Бай Ри. Техника, которой он победил Повелителя Вечной Ночи. Как этот молодой человек её узнал?
Сражение продолжалось, удаляясь всё дальше. Теперь столкновения двух титанов были видны лишь как вспышки на дальнем горизонте, но даже на таком расстоянии каждый удар отдавался дрожью в земле и громом в небесах.
И тогда случилось нечто, изменившее ход битвы на земле. Каждый демонический практик внезапно замер от недоумения. Их Ци, мгновение назад бурлящая и грозная, стала бледнеть, истончаться, словно вытекая через невидимую пробоину.
— Что происходит? — прохрипел один из командиров Ацтлана, наблюдая, как его собственная аура тускнеет. — Моя сила… исчезает!
— Артефакт Вечного Пламени уничтожен, — произнёс Рейвен, наблюдая за паникой в рядах врага. — А теперь и связь с Кетцалем ослабевает. Они теряют оба источника своей силы.
Воины Альянса, осознав происходящее, ринулись вперёд с новыми силами. Фа Сун и Таррик возглавили атаку с восточного фланга, их техники идеально дополняли друг друга. Там, где монах Фа Сун касался противников своими ладонями, активируя точки духовного разрушения, Таррик завершал атаку стремительными ударами меча, окутанного пустынной Ци.
Демонические практики дрогнули, их ряды рассыпались. Без поддержки Вечного Пламени, без питающей связи с Владыкой, они были лишь тенью своей прежней мощи. Одни сдавались, бросая оружие, другие пытались бежать, третьи сражались до последнего, зная, что пощады не будет. После того что натворили эти люди, опьяненные властью и силой, что давала им секта, их жалеть никто не собирался.
Мелисса и Рю присоединились к Рейвену, все трое наблюдали за далёкими вспышками, которые говорили о том, что титаническая битва продолжалась.
— Я не могу поверить, что он сражается на равных с Кетцалем, — произнесла Мелисса, её голос дрожал от волнения. — Ещё недавно он был просто сильным практиком, но теперь…
— Я никогда не думал, что увижу взлёт своего сына до таких высот, — ответил Рейвен. — Родословная Ри… её истинный потенциал мог раскрыть лишь основатель клана Бай Ри.
Внезапно на отдалённом горизонте вспыхнула ослепительная чёрная вспышка — не свет, а его отсутствие, настолько глубокое, что, казалось, поглотило часть реальности. Ударная волна достигла города через несколько секунд, сотрясая землю сильнее любого землетрясения.
Затем наступила тишина. Пугающая, абсолютная тишина. Не было больше вспышек, не было грома или дрожи земли. Словно сама природа затаила дыхание, ожидая исхода.
Маленькая фигурка молнией спустилась с верхнего этажа зиккурата, приземлившись на плечо Рейвена. Это была Чешуйка, её кристаллические глаза были полны слёз.
— Я не чувствую его! — закричала она, её голос дрожал от отчаяния. — Не чувствую Ци папы! Наша связь пропала!
Лицо Рейвена побледнело. Без единого слова он активировал свою технику полёта, окружив себя тёмно-синей аурой, и устремился в направлении последней вспышки.
— Покажи, где ты чувствовала его в последний раз, — произнёс он, пока они неслись над лесами и горами с невероятной скоростью. Ветер свистел в ушах, но Рейвен не обращал на это внимания, всё его существо было сосредоточено на поиске сына.
— Там, за тем горным хребтом, — указала Чешуйка, её тело вытянулось, как стрела. — Я чувствую… что-то. Очень слабо. Словно далёкое эхо.
Когда они перевалили через хребет, перед ними открылось зрелище апокалиптического масштаба. Некогда цветущее плато превратилось в безжизненную пустошь. Скалы оплавились, почва почернела, деревья обратились в пепел. В центре этого опустошения виднелись две неподвижные фигуры.
Рейвен приземлился рядом с телом сына, падая на колени. Джин лежал неподвижно, его кожа была бледной до синевы, а рядом с ним — тело Кетцаля с пробитой шеей, в котором с трудом можно было узнать некогда могущественного Владыку Ацтлана, настолько сильно исказились черты его лица.
— Нет, только не это… — прошептал Рейвен, осторожно поднимая голову сына. — Не после всего, что мы пережили. Не сейчас, когда мы наконец воссоединились.
Чешуйка скользнула по телу Джина, расширив свои кристаллические глаза, словно пытаясь заглянуть внутрь его сущности.
— Он жив! — воскликнула она внезапно. — Просто его Ци… её нет совсем. Ни капли. Все меридианы пусты, как будто он использовал всё до последней искры. Потому я и не могла почувствовать его — нечего было чувствовать.
Рейвен приложил ладонь к груди сына и ощутил слабое, но стабильное сердцебиение. Облегчение захлестнуло его с такой силой, что на глаза навернулись слёзы.
— Он полностью истощил свою Ци, — произнёс Рейвен, бережно поднимая сына на руки. — Никогда не видел такого глубокого истощения. Ему потребуются месяцы, чтобы восстановиться. Но он жив. Мой сын жив!
Чешуйка радостно кружилась вокруг них, её чешуя снова сияла здоровым блеском.
— Я знала, что он справится! Знала! Мой папа самый сильный!
Рейвен улыбнулся сквозь слёзы, крепче прижимая к себе Джина.
— Да. Он, действительно, самый сильный. Сильнее, чем кто-либо когда-либо считал возможным.
Обратный путь к Цитадели Ацтлана прошёл в молчании. Рейвен бережно нёс своего сына, словно тот был самым драгоценным сокровищем во всём мире. По пути они видели множество свидетельств битвы — оплавленные скалы, расколотые деревья, глубокие борозды в земле, словно кто-то провёл по ней гигантскими когтями.
Когда они приблизились к городу, то увидели, что сражение закончилось. Флаги Альянса развевались на стенах Цитадели. Демонические символы были сорваны и сожжены. Везде виднелись следы разрушений, но сквозь дым пожаров уже проглядывало утреннее солнце, знаменуя новый день — и новую эру.
У ворот города их встречала толпа. Практики всех сект и кланов, воины Альянса, освобождённые жители города — все они замерли, увидев приближающуюся фигуру Рейвена с телом сына на руках.
— Он жив, — объявил Рейвен,
