Роман Юров - «Ла»-охотник. В небе Донбасса

— Коля, смотри!

Далеко слева, на фоне белесого дыма, вынырнули несколько точек. Небольшой горкой перескочив разгромленную рощу, они прижались к земле и растворились, слившись с фоном. Затем с глаз словно сорвали застилавшую пелену — Виктор увидел самолеты. Их было много — около десятка и они кружили в карусели воздушного боя.

— Колька, за мной! — Саблин довернул, легонько потянул ручку на себя и белая, мутная вата опутала самолет. Началась болтанка, неприятно отдаваясь в животе. Кабина сразу стала какой-то маленькой, тесной…

Через минуту он выскочил обратно. Бой был уже рядом — километрах в трех впереди и немного ниже. Немцы были выше — под самыми облаками и оттуда клевали шестерку "Яков", прикрывавших "Илы". Клевали успешно. Буквально на глазах у Виктора два "Мессера", проскочив запоздавшую с разворотом пару наших истребителей, ринулась вниз и через несколько секунд нагнала немного отставший от основного стоя штурмовик. Вооружение истребителя коротко пыхнуло огнем и Ил" вдруг задрал нос, потянул вверх выплевывая из фюзеляжа оранжевый язык пламени. Потом, после короткой агонии, завалился на крыло и рухнул, оставив черный столб дыма.

— Атакуем!

Ручка газа отдана до упора. Мотор заревел, разгоняя истребитель до максималки, вгоняя его в легкую дрожь. Впереди и чуть ниже, за оцарапанным (не забыть вздрючить Палыча) плексигласом фонаря мигнули серые силуэты "Мессеров" и Виктор сразу провалил свою машину ниже, стараясь уйти под хвост, остаться незамеченным. Получилось — немцы неслись метрах в пятистах впереди, немного выше, вот только догнать их не получалось.

Слева по крылу выскочила еще одна пара немцев. Они словно материализовались из дымки, пронеслись на встречных курсах и тут же заложили лихой боевой разворот, надеясь зайти в хвост. Эти, потерявшие на развороте скорость, были пока не опасны. Внизу, серо-черный фон земли перечеркнул белесый шлейф — "Як", паря простреленным радиатором, рухнул практически отвесно. Справа, с пересекающегося курса, показалась еще пара "Яков" — мелькнули короткие огоньки трасс, наши истребители пытались сорвать вражескую атаку, но не преуспели. "Мессера" буквально поднырнули под их огонь и кинулись к оставшимся без прикрытия Илам. Висящих позади "Лавочек" они похоже не видели.

— На выходе бьем! — зачастил Виктор. — Попробуем достать! Створки прикрой…

Но немцы не стали атаковать. Видимо уже предупрежденные о хвосте, истребители плавно потянули вверх, к облакам. Ведомый подтянулся ближе к ведущему, и они стали забирать левее. Плавно, неторопливо, нагло. Расчет был прост — наперерез Виктору уже заходила еще одна пара вражин, а догоняемые немцы должны были сыграть роль приманки, подставить "Лавочки" под удар своих коллег.

— Черт! — Виктор закусил губу. При разгоне расстояние удалось сократить метров до четырехсот, но в таком вот плавном наборе скорости сравнялись. Противник вроде и близко, однако для стрельбы далеко, а шансов догнать уже нет.

Поохотиться и завалить в сутолоке боя одного — двух мессеров не вышло. Тут уже самому бы уйти не стриженным. Решив напоследок хоть пугнуть, Виктор загнал тонкий силуэт головного "Мессера" в перекрестие оранжевых линий прицела, вынес упреждение. Гашетка выжалась туго, ручка завибрировала, передавая пальцам дрожь плюющейся сталью машины. На таком расстоянии дымный след трассера расплывался, и поймать верное упреждение было сложно, но вроде бы снаряды легли за хвостом "Мессера"… Он дал еще одну очередь, заранее кривясь и провожая тающие огоньки злым взглядом.

Попал. Коротко, почти незаметно пыхнуло на вражеском капоте белесым дымком разрыва и тут же истаяло. Пару секунд ничего не происходило, потом винт вражеской машины вдруг замедлился, замелькал лопастями. Спустя пару секунд он снова заработал, превратился в туманный диск, но не вытянул. "Мессер словно налетел на стену. Он стал быстро приближаться, увеличиваясь в размерах, винт его то еле вращался, то вновь исчезал в безумной скорости лопастей.

Вражеский ведомый дернулся было, видимо собираясь прикрыть своего командира, но потом вдруг задрал нос и скрылся в пелене облаков. Словно в молоко провалился. Машина его командира так и летела курсом на юг, медленно снижаясь и потихоньку подваливаясь на левое крыло. Виктор сперва хотел добавить, но раздумал.

— Колька, приотстань! Если что добьешь! И хвост смотри, тут ведомый рядом!

"Мессер" догнался быстро. Винт его уже еле вращался, за самолетом тянулся серый след вытекающего масла. Маслом Саблину немного заляпало плексиглас — решение пройти впритирку с немцем оказалось не самым лучшим. Зато вражина оказался матерым. Хвост из-за обилия "абщюсбалок" казался расписанным "под хохлому", на фюзеляже чернел сдвоенный командирский треугольник. Вот только кабина вражеского истребителя была изрядно заляпана красным. Левое стекло оказалось разворочено — зияло здоровущей дырой, а в кабине, ткнувшись лицом в стекло, лежал залитый кровью человек.

— Колька, смотри хвост, там еще пара нагоняет, — рассматривать "Мессер" Виктору резко расхотелось. — Они все за нами кинулись, вот скоты. Тянем от "Илов" подальше, а потом уходим в облака. Хрена им…

После удушающего жара кабины на земле было очень неприятно. Слабый, но холодный ветер буквально прилипал к застарелым ожогам, вымораживал лицо, заставлял болезненно щуриться. Щуриться в небо. Там под невысокой кромкой облаков, звеня моторами, носились два самолета. Четыре боевых вылета, запланированных полком на первую половину дня, прошли успешно. Настало время учебно-тренировочных полетов.

— Грамотно держится! — прокомментировал Славка, также буравя небо глазами. — Хорошего ведомого Гаджиев воспитал.

— Угум! — лишь кивнул Виктор.

Неподалеку, также вперившись в небо, застыла полковая молодежь. Иванов объяснял им перипетии маневров, размахивая руками и через слово матерясь. Когда самолеты пошли на посадку, он подошел к Виктору и спросил ехидно:

— Ну что, чемпион? Может, как-нибудь устроим показательный бой?

— Я лучше с немцами посоревнуюсь, так честнее, — дипломатично ответил Саблин. Он хотел сказать: "мое кун-фу лучше твоего", но вовремя прикусил язык. По количеству сбитых, он Ивана давно перещеголял, а вот ненароком проиграть и стать полковым посмешищем не хотелось.

— Боисси! — обрадовался Иванов. — Это правильно. Бойся папку, а то надерет, — он хлопнул себя по бедрам и засмеялся. Он сегодня был какой-то странный: весь радостно возбужденный, резкий.

— Я слыхал, — сменил тему Ларин, — что в Натальевке рота связи стоит.

— Слыхал он, — пренебрежительно фыркнул Иван, — я там вчера был. Крокодилов уйма, но есть и достойные.