Братья крови - Русанов Владислав Адольфович
Обратно я отправился, увозя с собой портрет Агнессы работы Клуэ, и в Речь Посполитую прибыл как раз в месяц подписания Андрусовского перемирия[121]. Моя родина наконец-то вздохнула свободно. А мне было все равно.
Так продолжалось до тех пор, пока на автомобильной стоянке аэропорта «Борисполь» я не познакомился с золотоволосой девушкой по имени Жанна. Я снова стал замечать, как красиво слетают с зимнего неба снежинки, как сверкают звезды, вспомнил, что такое любовь.
А теперь эта шепелявая мразь вздумала мне угрожать?
Я порву его голыми руками. Отправлю в жадную пасть Великой Тьмы…
Заметив нечто необычное, я замер в глубоком сумраке между деревьями.
Около автомобиля полковника Спицына стояли трое. Двое – спиной ко мне, а один непринужденно опирался на багажник, что-то рассказывая спутникам.
Я узнал Амвросия.
Мгновение спустя Князь Киева поднял голову и помахал мне рукой.
Глава девятая
Противостояние
– Подходи, Андрий, не стесняйся, – киевский Князь улыбнулся.
Его собеседники обернулись. Я узнал московского князя Никиту Прозоровского, одетого в щегольской даффлкот[122] темно-песочного цвета, и князя Санкт-Петербурга Сергея Бестужева в старомодной бекеше, отороченной каракулем. Казалось, сошлись на зимней заснеженной дороге современный денди и явившийся прямиком из рассказов Бунина барин, почти что земгусар.
Светловолосый москвич глядел с прищуром, оценивающе. А более ширококостный, темноволосый Князь Питера улыбался искренне и вполне благожелательно.
– Удалось ли меч добыть, Андрий? – спросил Амвросий, когда я приблизился, но, увидев футляр у меня под мышкой, кивнул:—Вижу, справился. Не то что мы…
– Что с человеком? – сказал я первым делом.
Полковник Спицын сидел неподвижно, уставившись остекленевшим взглядом в лобовое стекло и сжав в ладонях руль.
– Новый слуга? – вместо ответа поинтересовался Прозоровский.
– Прими мои соболезнования. Я совсем недавно узнал о Збышеке, – вмешался Бестужев.
– Что вы сделали с человеком? – повторил, начиная ощущать глухое раздражение. Стоят тут, словно на прогулке, а Жанну тем временем неизвестный полоумный вампир захватил.
– Да успокойся ты, Андрий, не гневись, – Амвросий шагнул вперед. В затрапезном пальто, накинутом прямо на домотканую рубаху, он разительно отличался от щеголеватых российских князей. Если они выглядели как два помещика, хоть и из разных эпох, то он смотрелся рядом с ними словно псарь или другой какой слуга из барской дворни. – Я его усыпил. Очень осторожно. В любой миг снять могу наваждение.
– Как вы меня разыскали?
– Что-то ты, пан Анджей Михал, не слишком почтительно с князьями разговариваешь… – Светловолосый Никита Григорьевич нахмурился, по обыкновению превращаясь в поручика Преображенского полка.
– Перестань, – отмахнулся от него Бестужев. – Он имеет право быть посвященным. Он заслужил.
– Ваши светлости, – с трудом сдерживая ярость, я оперся на шпагу, как на трость. – Я ценю ваше внимание к моей скромной персоне, но сейчас попрошу разбудить моего водителя. Мне некогда беседовать с вами.
– Да ты и впрямь ровно белены объелся, – пожал плечами Амвросий. – С ним честью толкуют, а он…
– Прости, княже. У меня сейчас забот полон рот.
– Меч Александра можешь мне отдать, а сам ступай, коли такой горячий.
– Извини, княже, меч Александра мне самому нужен.
Прозоровский аж зашипел от подобной наглости. Амвросий широко распахнул глаза, удивляясь. Бестужев задумчиво схватил себя за ус.
– Ты, Андрий, спору нет, большое дело сделал. Догадался аль нет, но меч нам позарез нужен. Слишком много на него поставлено. Ты уж извини, а ежели нужда припрет, я ведь и силой отобрать могу…
– Погодите-ка… – Князь Сергей, очевидно, заметил холодную ярость и решимость в моих глазах. – Что случилось, Андрей? Ты скажи, может, поможем чем-то? – Я только головой тряхнул, не зная, стоит ли им доверять. Хотя, если не им, то кому тогда? – Это как-то связано с вашим приключением на дороге?
– Откуда вы…
– Лаура звонила. Есть такая штука – мобильный телефон, знаешь?
– Знаю. Связано.
– Так, быстро рассказывай, в чем дело! – подобрался, как конь перед скачкой, Амвросий. – Неужто думаешь, что враги мы тебе, что не поможем? Мы в долгу перед тобой, так и знай, Андрий. Ты-то меч добыл, а вот мы заклинание не разыскали…
– Какое заклинание?
– Семи Древних Богов, – сквозь сжатые зубы прошипел Прозоровский. – Тебе оно говорит что-то?
– Говорит. Трононосцы Ниннкигаль. Потоп, опустошающий землю. Семь Богов Широких Небес, – повторил я по памяти.
– Ты откуда знаешь? – напрягся Амвросий.
Прозоровский выпучил глаза, с князюшки слетела его холодная напыщенная гордость. Один только Бестужев сохранял спокойствие, но он всегда отличался уравновешенностью и обстоятельностью в суждениях и словах.
– Да вот, читал. Збышек где-то нашел.
– Я даже не спрашиваю, где именно нашел, – подался вперед Князь Никита. – Сейчас оно где?
– Боюсь, что оно уничтожено. Пропало без возврата.
Рывок Прозоровского был настолько быстрым, что мог застать врасплох кого угодно. Кроме меня. Острие шпаги задрожало в волоске от груди вовремя остановившегося князя.
Бестужев шагнул между нами, отодвигая клинок ладонью.
– Ты вот что, Андрий… – сурово проговорил Амвросий. – Давай-кось сначала и по порядку.
И я начал рассказывать.
Князья слушали с превеликим вниманием. О ноутбуке Збышека и компьютерном гении Михаиле. О Зигфриде и Гейзерихе. О «горбатом волке» и «красных шапках». О коллекционере Валентине Валентиновиче и об одноруком вампире. О Николае Пашутине, оборотне-универсале, и об отставном полковнике ФСБ Олеге Спицыне. Наконец, о таинственном незнакомце, разговаривающем с присвистом и шипением. Не был бы я уверен, что он – кровный брат, подумал бы, что беззубый шепелявит.
Когда я умолк, Амвросий только крякнул.
– Упустили, – наморщил лоб Князь Сергей. – Дали себя обойти. Вот и получили «паровоз» на мизере. – Он долгие годы был большим любителем и непревзойденным мастером этой карточной игры.
– Вы как хотите, ваши светлости, а мне в Перхушково надо позарез.
– Про «позарез» это ты хорошо придумал, – тряхнул головой Прозоровский. – Извини. Андрей Михайлович. Вспылил. Был неправ. Располагай мною.
– Что вы, Князь, – я поклонился, опуская клинок. – Это – моя битва. Я справлюсь. Дайте только к нему вплотную подойти.
– А кто сказал, что он позволит тебе приблизиться? – поднял бровь Амвросий. – Ты думай, мудрая головушка. У него завсегда люди на подхвате имеются, так?
– Имеются.
– С пистолетами, прочей заумью хитрой. Гранатомет даже был – мне Семен отписывал. Так?
– Верно, княже, говоришь.
– Верно, верно… А подумать никак? Расстреляют тебя, только шагнешь на подворье. Изо всех стволов. А потом, для верности, голову отсекут, если в прах к тому времени не обратишься. Ты им меч как на блюдечке принесешь. И девицу не спасешь, и сам зазря поляжешь.
– Жанну не брошу, – стиснул зубы я.
– Никто и не требует, рыцарь ты мой дорогой.
– А что же делать?
– Драться – вот что! – воскликнул Прозоровский. – Я сейчас своих соберу!
– Погоди, свет Никита, погоди. Пока ты своих соберешь, он от нас снова на шаг вперед уйдет, кровососище этот… – Киевский Князь задумался ненадолго. – Так, молодежь! Снялись и полетели. Андрий будет дорогу показывать.
– Полетели? – слегка ошарашенно переспросил Бестужев.
– Ну это я так, для красного словца. К машине идите. Тряхнем стариной, князья дорогие?
– А и тряхнем! – воскликнул князь Никита, на глазах превращаясь из столичного денди в гвардейского офицера из петровских времен. – Засиделись мы что-то князья, n’est-ce pas?[123] Как там говорил Бонапарт? Un ennemi doit aller de l’avant![124]
