Евгений Лотош - 4-02. Ripresa allegro mosso
– А я и родилась в Кайтаре, – пояснила Дзара, радуясь перемене темы. – Я в Барне жила всю жизнь. А теперь дэйя Карина Мураций, которая инопланетянка, нам денег дала, чтобы мы в Хёнкон приехали и лапшичную открыли. Мы теперь пер-со-нал Университета, вот.
Дядька с теткой переглянулись.
– Ну, Уи, вот и тема для первого репортажа, – засмеялась очкастая. – Юная эмигрантка с родителями возвращается на историческую родину, чтобы обрести новый дом. Первый кирпичик в фундамент создающегося с нуля общества. Ну, или почти первый. Как тебя зовут, девочка?
Дзара на мгновение заколебалась, вспомнив, как мама всегда запрещала разговаривать с незнакомцами. Но потом решила, что уже все равно разговаривает, а что ей могут сделать на корабле?
– Я Дзара. Дзара Мэйдо, дэйя, – важно, словно взрослая, произнесла она. – Приятно познакомиться. А мою маму зовут Сатокана Мэйдо, а дедушку – Дзидзи Мэйдо, и мы держали лучшую лапшичную во всей Барне, но мы ее продали, потому что закладная от банка велела.
– Меня зовут тетя Филла. Филла Талон. Я корреспондент журнала "Популярное естествознание". Ты знаешь, что такое "естествознание", Дзара?
– Не-а, в школе пока не проходили, – девочка помотала головой. – Говорят, там всяких зверюшек изучают. И камни. А у вас в журнале про ящериц пишут? Я их в Шансиме видела!
– Пишут, – улыбнулась тетка. – И не только про ящериц. Вот подрастешь немного, обязательно почитай. А дядю зовут Уита Брегг. Он самый главный журналист во всем Хёнконе. Хочешь, про тебя в газете напишет?
– Не надо, – отказалась Дзара. – Мама говорит, что журналисты всякую глупость в земли подбирают и в рот тянут, а у других живот болит. Про Карину Мураций, которая инопланетянка, тоже в газетах глупости писали, что она нас всех в рабство захватить хочет, а она с мамой разговаривала и никого не захватывала. Дядя Уита и про меня напишет, что я плохие слова говорила или лазила куда не надо, а я никуда не лазила. Вот.
Дядька с теткой дружно захохотали.
– Вот так нам коллеги репутацию создают, – отсмеявшись, сказала очкастая Филла. – Между прочим, Уи, совершенно не смешно. Одна стерва вроде твоей Чезарии способна всем чохом подгадить. Я в последнее время с таким трудом интервью из ученых вышибаю, словно военные тайны выведать пытаюсь. Боятся, что гхаши знают как я их слова перевру – они про ядерный синтез в голубых гигантах, а я в журнале – про летающие тарелки с гигантскими сороконожками. Приходится репринты статей таскать, чтобы объяснять, кто я такая. Делай выводы, студент, и зарабатывай положительную репутацию с самого начала. Иначе потом не отмоешься.
– Я, между прочим, уже не студент, – обиженно откликнулся дядька. – Диплом могу показать. И вообще, сам все знаю.
– Ты такой забавный, Уи, когда краснеешь, – прыснула очкастая. – Да не надувайся так, я же пошутила…
– Дзара! – раздался позади встревоженный окрик. – Эй, Дзара! Ты где! Ох, негодная девчонка, куда ты пропала!
– Мам, я здесь! – крикнула Дзара, помахав рукой. – Я не пропала, я тут сижу!
Встревоженная мама подбежала и, словно морковку, выдернула ее с борта, так что девочка больно ударилась пяткой о какую-то железку.
– Ну и перепугала ты меня! – укоризненно сказала мама. – Я на минутку задремала, а ты уже пропала куда-то. И дед хорош, сидит и молится непонятно кому и непонятно зачем. Атара, она мешала?
– Простите, дэйя, вы ведь говорите на кваре? – переспросила Филла. – Если вы из Барны…
– Да, конечно, дэйя, – кивнула мама, переходя на тот же язык. – Ох, извините великодушно, я не обратила внимания, что вы из Кайтара. Девочка вам не мешала?
– Что вы, дэйя, – улыбнулась тетка. – Ни в коем случае. Наоборот, у нас очень интересный разговор. Я Филла Талон, специальный корреспондент журнала "Популярное естествознание". А вот он, – очкастая весьма невежливо ткнула пальцем в дядьку, – новый директор информационной службы университета "Дайгака". И он очень хочет взять интервью у переселенцев в Хёнкон.
– Ох… – растерялась мама. – Интервью? Я даже как-то не знаю, дэйя…
– Я знаю! – отрезала Филла. – Вы ведь первые или почти первые представители обслуживающего персонала с правами постоянных резидентов. Однако, насколько я в курсе, торговцев и прочих рестораторов набирали на Могерате, а вот про приглашенных из Кайтара слышу впервые. Уита, бери их под мышку и начинай пытать, пока не расскажут всю подноготную. А я, ладно уж, помогу юному и неопытному коллеге.
Она решительно ухватила маму под локоть, а Дзару – за плечо, и двинулась в сторону крутой палубы.
– Так, сэрат дэйя Сатокана Мэйдо, – спросила она на ходу, – показывайте, где устроились?…
Пока журналисты расспрашивали перепуганных маму и дедушку о разных скучных и неинтересных вещах, Дзара снова потихоньку ускользнула и убежала на нос парома. И вовремя: слева на вершине высокого холма как раз показалась большая статуя непонятного чудища вроде человека, из плеч которого торчала голова выдры. Дзара завороженно уставилась на него, приоткрыв рот. Откуда он взялся, такой огромный, и почему со странной головой? Из-под навеса пассажирской палубы к левому борту вышли несколько взрослых дядек и тёток в смешных местных халатах и принялись делать странные движения, словно зачерпывали ладошками воду и, кланяясь, обтирали ей лицо. Их губы шевелились, словно говорили шепотом.
– Дзара! – вполголоса окликнули сзади, и девочка быстро обернулась. К ней шла мама в сопровождении очкастой тети Филлы. – Опять ноги за борт свесила?
– Да пусть ее, дэйя Мэйдо, – улыбнулась очкастая, потрепав Дзару по макушке. – Действительно, боэй, если что, утонуть не дадут.
– Мам, а тот дядя уже забрал интервью? – поинтересовалась Дзара, на всякий случай поднимаясь. – А у нас еще осталось? А его можно попробовать?
– Дэй Уита Брегг остался с дедушкой. Тот вроде бы не возражает поговорить. А я вот не любительница, – мама похлопала Дзару по шортам, отряхивая от пыли. – Смотри, вся извозилась! Ух, свинюшка!
– Мам, что а что там такое? – немедленно поинтересовалась Дзара, тыкая пальцем в статую на берегу. – И что они делают?
– Тс-с! – мама прижала палец к ее губам. – Тише, говори шепотом и не мешай людям. На холме стоит статуя бога воды Теллеона из пантеона Миндаллы, а люди ей молятся. Ты ведь помнишь, что я рассказывала про Миндаллу?
– Ага, – кивнула Дзара. – Миндалла – сказка про старых богов, в которых раньше верили люди. А зачем им молиться, если их нет?
Один из дядек у борта обернулся и бросил на нее недовольный взгляд.
– Тара, твоя девочка богохульствует! – резко сказал он на катару. – За такое пороть нужно нещадно. Убери ее отсюда, если не хочешь, чтобы я сделал это вместо негодной родительницы!
– О, атара понимает кваре? – поинтересовалась тетя Филла на катару, невинно хлопая ресницами. – Он считает, боги обижаться на маленькая глупая девочка и радоваться сильный умный мужчина ее бьет?
– Иностранцам незачем совать нос в нашу веру! – резко ответил мужчина. – Наши пути вам не понять. Ребенок или взрослый, все одинаково отвечают перед богами за проступки.
– Прошу прощения, что вмешиваюсь, Юйлиань-атара, но вы грубо нарушаете Устав Университета, – еще один дядька, совершенно лысый и в пятнистой военной форме, появился возле группы словно из воздуха. На его левой щеке красовалась большая татуировка: щит перед раскрытой книгой. – Вас специально предупреждали, что любые проявления религиозной нетерпимости, в том числе к атеистам и агностикам, быстро приведут к увольнению и депортации из Хёнкона. Прошу немедленно прекратить агрессивные выпады, тем более – в адрес ребенка.
– Простите его, атара, – одна из молившихся теток повернулась и взяла мужчину за руку. – Мой муж очень взволнован возвращением домой и плохо следит за собой. Больше такого не повторится.
Мужчина бросил жену сердитый взгляд, но ничего не сказал, и тетка, кланяясь, увела его под навес. Дядька в форме подошел поближе.
– Сатокана-атара, дэйя Талон, прошу прощения за инцидент, – проговорил он на кваре. – Служба безопасности Хёнкона заверяет, что вам не угрожает опасность. Оскорбивший вас человек получит штраф, по пятьдесят процентов которого будут переведены на ваши персональные счета.
– Да зачем же так, атара! – мама всплеснула руками. – Он же ничего…
– Прошу прощения, но на борту уже действует внутреннее законодательство университета "Дайгака". Угроза насилия за публичное высказывание своих взглядов сурово наказывается вплоть до немедленной депортации. Аналогичное наказание действует за угрозы в адрес лиц, заведомо не способных защитить себя от агрессии, таких как ваша дочь. На первый раз штраф невелик, но послужит хорошим предупреждением. Мы не можем позволить, чтобы покой Университета нарушался религиозными распрями.
– А если бы я сказала что-нибудь плохое про его любимого Теллеона? – поинтересовалась Филла. – Или затеяла религиозный спор?
