Никита Аверин - Метро 2033: Крым-3. Пепел империй

И вот сейчас – сломалось.

Ничего не осталось: ни радости от предстоящей встречи с друзьями, ни предвкушения: «Я привезла вам зерно и технологию! Я победила! Мы победили!»

Этот мир – каким бы он ни был – был ее миром. Она выросла в Цитадели, она ничего не видела, кроме выживания, разрухи и огонька надежды: спасем. Как должен себя чувствовать человек, поймавший за хвост жар-птицу мечты? Примерно как неудачливый самоубийца. Все кончено. Жить дальше? Но как и зачем?

– Ох ты ж крот твою медь! – завопил Телеграф.

Бандеролька очнулась и стиснула зубы. «Ну ее, философию, ну их, поиски смысла жизни. Жизнь – и есть смысл, и будем держаться этого».

До Керчи оставалось еще несколько километров, но уже отсюда было видно, что над городом зависла одна из известнейших легенд Крыма – подтверждая, впрочем, вполне зримо факт своего существования. Летучий город Лапута, огромный, неряшливый и уродливый, во все стороны торчащий и лишенный даже намеков на аэродинамику.

Телеграф направил самолет по дуге, огибая грандиозную летающую крепость.

– Внизу наши! – крикнул вдруг Кайсанбек Аланович.

На небольшой поляне стоял внедорожник, махал руками Олег Игоревич, прыгала собака, похожая на помесь медведя и крокодила, лаяла неслышно; атаманша Пеева стиснула в объятиях помощницу Зяблика и закружилась в танце, а тощий Ренькас просто широко улыбался.

– Садимся! – крикнула Бандеролька. – Это же наши!

Самолет приземлился мягко, даже не тряхнуло. Бандеролька откинула купол и первая выскочила из кабины – навстречу друзьям. Собака лаяла, Зяблик визжала, а у Олега Игоревича странно застыло лицо, Ренькас потупился. «Это от радости, – решила Бандеролька. – Не ожидал капитан».

– Мы привезли семена! Мы привезли все! Командор мертв! Последнего Легиона больше нет! – закричала она.

– Ну и?

Голос раздался сзади, и у Бандерольки зачесалось между лопаток. Губная гармошка, слышная только ей, не заиграла – вскрикнула болезненно.

– Прости, подруга, – шепнул Олег Игоревич.

– Простите, друзья, – Пеева опустила на землю помощницу, и оказалось, что Зяблик плачет.

Собака села, поджав хвост, и отвернулась.

– Да, и кстати. Попытаетесь взлететь – не успеете. У нас качественный гранатомет. Выходите все. Руки вверх.

– Весь флот погиб, – вдруг сказал Олег Игоревич. – Мы едва спаслись, выплыли. Тут – Зяблик, Ренькас и Пеева на машине. Ищут этого… урода. Контейнер – отдельно. Мы нарвались на засаду. Прости, подруга.

Он закрыл ладонями лицо, и собака завыла, вскинув морду.

Прогремел выстрел. Бандеролька почувствовала, как немеет лицо. Огромная лохматая псина, похожая на помесь бурого медведя с крупным крокодилом, упала на бок, поджав лапы. Вывалился из пасти розовый язык, на губах запузырилась кровавая пена, и крупные слезы потекли из глаз собаки. Олег Игоревич застыл. Собака тяжело дышала, загребала лапами, силясь встать, и даже рычала еле слышно. Капитан закрыл лицо ладонями. Бандеролька кинулась к собаке. Ей плевать было на целящиеся стволы, и плевать было на тех, кто стоял сзади. Собака плакала. Этого не могло быть, но это было. Остро пахло мочой.

Оскаленная пасть, вываленный язык, испуганные глаза со зрачком во всю карию радужку. Бандеролька упала на колени рядом с собакой, коснулась вытянутой морды, запустила руки в жесткую шерсть. Пахло собачьей мочой, пахло псиной, пахло страхом, смертью, капала с шерсти на груди кровь – красная, как у человека.

– Миленькая, маленькая, – приговаривала Бандеролька, – миленькая, мы же тебе поможем, не бойся, я рядом, папа рядом, все мы рядом, мы тебе поможем…

Собака лизнула ее руку.

Бандеролька едва сдержала крик.

Почему-то все смерти мира, весь пережитый ужас, все только что всплывшие в памяти потери сконцентрировались для нее в этой бессловесной твари, в нормальном состоянии способной перекусить руку… а теперь – лижущей пальцы.

В глазах псины плескался смертный ужас и надежда: ты же не бросишь меня, ты спасешь меня, ты не оставишь меня? Последние шаги за грань – самые страшные.

Бандеролька дождалась, когда собака вздрогнула последний раз. Поражаясь собственной силе, подняла ее на руки – лохматая весила никак не меньше девушки. Она была еще теплая. Бандеролька выпрямилась и, с собакой на руках, пошла вперед – навстречу дулам автоматов и Человеку в Серебряной Маске.

Они не стреляли.

Бандеролька опустилась на корточки и осторожно положила труп собаки на землю.

– Ее-то за что? – голос звучал поразительно буднично, как будто речь шла о банке консервов.

– Мне так захотелось.

– Твои хозяева мертвы, – сообщила Бандеролька Человеку в Серебряной Маске. – Ваша база уничтожена. Тебя никто не защищает. Ты – один.

Это было не так, с ним было еще семеро автоматчиков, но Бандеролька не обращала на них внимания.

– А ты, листоноша?

– Со мною друзья.

– У меня нет и не было хозяев. Я – сам по себе. Я – повелитель Крыма.

Бандеролька посмотрела на мертвую собаку у своих ног. Карма уже ничего не боялась, и листоноша тоже ничего не боялась. Разве не на эту встречу звала ее призрачная губная гармошка? Разве не для этого жила Бандеролька? Все было предрешено.

– Замрите, – велела она друзьям, не оборачиваясь.

– Замрите, – повторил Маска, обращаясь к автоматчикам. – Не вмешивайтесь. Это – личное.

– Как твое имя? – спросила Бандеролька.

– Меня называют Человеком в Серебряной Маске.

По тому, как он двигался, по мельчайшему шевелению пальцев Бандеролька кое-что поняла.

– Человеком? – рассмеялась она. – Разве ты – человек? Сними маску.

Он вздрогнул, пальцы метнулись к лицу.

– Чего ты боишься? – настаивала Бандеролька. – Неужели того, что я узнаю тебя? Или ты боишься, что утратил собственное обличье?

Пальцы поддели маску.

Под ней не было лица. Вообще. У Человека в Серебряной Маске не было ни век, ни губ, и лицо его представляло собой один сплошной рубец.

Бандеролька закричала бы еще час назад, а сутки назад – билась бы в истерике. Сейчас она приблизилась к врагу танцующей, легкой походкой и приложила ладонь к его щеке.

И все-таки, Бандеролька узнала его, конечно же, узнала. Но не могла вспомнить имени. Она вглядывалась в глаза своего врага, склонив голову.

– Как твое имя? – повторила листоноша.

– Трофим, – сказал он с удивлением. – Я вспомнил. Меня зовут Трофим. Трофим Радимирович.

– Главный специалист по физиологическим и мутационным изменениям тел новобранцев, – продолжила Бандеролька. – Коллега Антона Юрьевича. Листоноша. Как ты попал сюда, листоноша?!

Он дернулся, но щеку из-под ладони не убрал. Между ними лежала мертвая собака, и Бандеролька вспомнила загадочную смерть Антона Юрьевича – тело так и не нашли, вспомнила Филателиста и Цитадель, и то, что делали с ней, совсем девочкой.