Валентин Егоров - Танкист

- Рядовой Ломакин, разрешаю тяжелый танк КВ ввести в строй!

Прохор Ломакин развернулся лицом к общему строю батальону и громко скомандовал:

- Батальон, тяжелый танк КВ вступает в строй 1-го батальона 27-й гвардейской танковой бригады!

Тут же поднялись и откинулись танковые люки, словно сам КВ приглашал экипаж занять места по боевому расписанию. Парни ловко и быстро поднялись на броню, встали по обе стороны орудийной башни танка, держась руками за приваренные к башне поручни. Над сельской площадью зазвучал гимн Советского Союза.

По его окончанию голос с металлическим оттенком произнес:

- Рядовые красноармейцы Прохор Ломакин, Михаил Кувалдин и Сергей Мышенков, вы включены в состав танкового экипажа. С этого момента получаете свободный допуск к органам управления танка и к его вооружению! Настоящим объявляю, что тяжелый танк Климент Ворошилов к походу и бою готов!

Танкисты батальона в едином порыве тронулись с места и, сделав пару шагов, подошли к платформе, на которой все еще стоял танк КВ со своим экипажем.

Всем было хорошо видно, как начал вибрировать бронекорпус КВ, который слегка поднялся в воздух и, проплыв над головами танкистов, опустился на свободное место за их спинами. В этот момент заработал танковый двигатель, молчавший более чем полтора года назад.

Полковник Невжинский ходил по комнате, бессильно сжимая кулаки, сердито посматривая на капитана Авраменко, который стоял перед ним с багровым лицом, низко опустив голову, словно провинившийся мальчишка. По правде говоря, он с удовольствием отхлестал по щекам этого парня в офицерской форме за ту ошибку, которую тот допустил во взаимоотношениях со своими подчиненными рядовыми танкистами! Но нельзя, этот молодой офицер столько времени провел на фронте! Он столько повоевал с немцами, неплохо себя показал, немало побил фрицев! И с таким богатым боевым опытом этот капитан Авраменко допускает такую серьезную политическую ошибку, как устроить массовое сборище танкистов своего батальона для участия в церемонии ввода в строй старого тяжелого танка! Идея-то, в принципе, неплохая, наша советская, но командиру батальона нельзя было пускать это мероприятие на самотек, иметь дело с подозрительным экипажем того танка. Он же специально предупреждал этого капитана о том, чтобы тот подальше своих бойцов танкистов держал бы от этой троицы танкистов, которых им так несвоевременно подсунул НКВД.

Видимо, сегодняшние молодые офицеры хорошо понимают только сердитый окрик своих старших командиров, думал Невжинский, туда-сюда мечась по комнате, одновременно раздумывая о решении выхода из этого идиотского положения. Вот сейчас и приходится ему попусту изгаляться над Авраменко, искать нужные слова, чтобы этот молодой офицер, командир батальона, понял, что он, как командир батальона, неправильно построил идеологические взаимоотношения с танкистами своего батальона. Надо же было ему устроить это сборище, да еще позволить тем тюремным доходягам выступать перед всем приписным составом всего батальона! Хотя слова они произносили неплохие, своих братьев танкистов призывали крепко биться за отечество, не щадя своих жизней!

Но нельзя, даже в Красной армии, позволять рядовым танкистам устраивать политические митинги на линии фронта, предварительно их проведение, не согласовав с правоохранительными армейскими органами.

Когда начальник Особого отдела бригады, словно взмыленный жеребец, влетел в помещение штаба бригады, чтобы ему, командиру бригады, сообщить о проведении несанкционированного политического митинга в 1-м танковом батальоне, то полковник Невжинский, командир бригады, поначалу ему попросту не поверил. А у начальника Особого отдела бригады в тот момент глаза были на затылке из-за того, что этот митинг не был предварительно согласован с ними, особистами, представителями этих правоохранительных армейских органов. Ведь, если бы они заранее знали бы о проведении такого мероприятия, то провели соответствующие профилактические аресты, тогда и можно было бы проводить митинги. Сейчас же этот особист, майор-гаденыш, хорошо понимал, что он сам вместе с командиром бригады, а также вместе с командиром того батальона - все они горят ярким пламенем в этой связи.

Его непосредственное начальство теперь всегда могло задать ему такой простой вопрос:

- А куда ты, баран стоеросовый, смотрел, когда этот митинг танкистами организовывался и проводился?

В данную минуту майор НКВД, начальник Особого отдела бригады, сидел в углу кабинетика полковника Невжинского. Он с нескрываемым удовлетворением наблюдал за тем, как командир бригады строгает в щепки этого заносчивого капитана Авраменко. В свое время Виктор Сергеевич Мельников не раз пытался с этим гонористым капитаном пытался установить дружеские отношения. Ну, правда, он бы попросил этого капитана время от времени пописывать бы ему время от времени короткие записочки о том, как дела обстоят в его танковом батальоне, о чем говорят и чем дышат его танкисты. Так, нет, в ту минуту этот офицер почему-то начал на него орать, хвататься за свой ТТ. В тот момент иногда майору казалось, что он вот-вот ему живот прострелит! Пришлось срочно покидать, бежать, от этого несдержанного, психически ненормального капитана. В его майорской памяти этот казус надолго сохранится, будет время от времени всплывать на поверхность, напоминая о таком безобразном поведении капитана и о необходимости быть с этим психом-капитаном осторожней!

Сейчас майор Мельников был снова спокоен, только что к нему приходил сотрудник его отдела, по секрету на ушко доложил ему о том, что, оказывается, проведение этого митинга было заранее согласовано с самой Москвой. Таким образом, майору опять-таки удалось выйти совсем сухим из этого неприятного политического заговора. А что касается капитана Авраменко, то ему будет полезно услышать, что о нем командир бригады думает, так строго отчитывая его в профилактических целях.

Полковник Невжинский в этот момент произносил очередную мораль нотацию молодому командиру батальона, но эта нотация у него почему-то не получалось вполне складной. Все умные слова уже были высказаны и произнесены, или разбежались по закоулкам памяти, где их трудно было найти! Чтобы их вспомнить полковнику приходилось делать длительные паузы, выглядывать в распахнутое настежь окошко, чтобы вздохнуть свежего воздуха. Но и там, на улице его взгляд постоянно упирался в трех танкистов, которые, по-прежнему, своими кирзачами расковыривали и так всю изрытую сельскую улицу.