Андрей Левицкий - Сага смерти. Сеть Антимира

– Мы говорили с Артуром. Кауфманом. Давно. У него были показания приборов. Данные. Ковчег нужно убрать из реальности. Это он уничтожает ее.

– Как это так? Все наоборот! – Пригоршне хотелось заткнуть уши, вообще уйти, чтобы не слышать того, что сейчас прозвучит.

– Ковчег все это время… все тысячелетия… надрывает ткань… Гравитонными импульсами, – проговорил Ведьмак. – Постепенно. Тысячелетиями эти изменения… – он замолчал.

– Поляризация вакуума? – спросил Химик. – Усиление квантовых флуктуаций, порождающих пары частица-античастица, и их взаимная аннигиляция. Вы об этом?

– Не просто усиление, – передышка была нужна Ведьмаку, чтобы собраться с силами, теперь он заговорил громче. – Важно другое: разбалансировка. Под влиянием странглета, ядра Ковчега, усиливается дисбаланс. Античастиц становится больше, они не исчезают. Копятся.

– Но это нарушает закон сохранения энергии.

– Да. На уровне квантовых полей происходит накопление, и… Когда оно превысит… реальность разрушится. Это тянулось… усиливалось, и теперь… Я почти успел, почти смог. Было известно: разрушение начнется вот-вот. Поэтому шел напролом, поэтому убивал. Хотел добыть денег у майора, чтобы собрать большой отряд, вооружить. Любые методы, чтобы не позволить… Миллиарды жизней на кону. Нет. Миллиарды миллиардов. Биллионы. Ведь есть другие планеты, и где-то там тоже… жизнь… разум… исчезнет все. Вы видели искажения в последние сутки. Наплывы, будто из других миров. Это один из знаков. Знаков скорого апокалипсиса.

– Мы думали, в искажениях виноват «доминатор».

– Нет. Странглет.

– Но почему тогда ты был против Кауфмана? – спросил Пригоршня. – Ты ж его убил!

– Кауфман хотел другое. После амнезии, когда бродил по Зоне в беспамятстве, он изменился. Его психика… может, как Полуночник, мой музейный художник… Их психика искажена, они уже не люди. Каждый по-своему. Кауфман хотел, чтобы это произошло.

– Чтобы Ковчег оставался тут и разрушил реальность? – уточнил Химик.

– Да.

– Я не верю! – рявкнул Пригоршня, врезав кулаком по броне вездехода. – Вы, все трое, кто был тогда в музее, уже не люди! У тебя тоже мозги набекрень, ты артефакт «доминатором» зарядил и людей пачками зомбировал!

– Только чтобы сколотить отряд. Чтобы дойти до Полесья, потом сюда. Знал про вездеход, мы нашли его, когда еще были со странниками. Один из экипажа выжил, был с нами два года, случайно погиб. Стенли Крамер, канадец. Он рассказал про экспедицию «Биофарма», про «Дино-корп». Оставил мне диск-ключ от вездехода. Я хотел проникнуть в Пятно, поставить Маяк и увести Ковчег. Если странглет выйдет за границы мир-браны… Напряжение спадет, показатели придут в норму. Реальность восстановится, брана не развернется.

– Так! – Пригоршня попятился. – Надо поговорить. Химик, Ворон, а ну отойдем!

Когда они подошли к нему, он взмолился:

– Мохнатый, братец, скажи, что все это неправда! Он же нам мозги крутит, а?!

– Я не знаю, – растерянно забормотал тот. – С одной стороны, для нормального физика это может показаться бредом. С другой стороны, за этот день я наслушался от Вила таких вещей… И такого навидался и начитался там, в Ковчеге…

– То есть шанс есть? – спросил Ворон.

– Шанс на то, что именно Ковчег своим присутствуем разрушает континуум, что его нужно срочно вывести отсюда для спасения нашей вселенной? Да, черт, да, шанс на это есть! Но в равной степени…

– …Но есть шанс и на то, – подхватил Пригоршня, – что прав все же Вил, а Ведьмак просто хочет свалить, окончательно разрушив матушку-вселенную. И мы теперь вообще не знаем, кто прав, кто нет, но при этом Маяк с «доминатором» уже здесь, и своим излучением, взаимно с Ковчегом, окончательно нарушили равновесие, и у нас несколько часов, чтобы решить, что делать!

– Боюсь, через несколько часов будет поздно, – возразил Химик. – К тому времени процесс станет лавинообразным, все пойдет вразнос. Ткань реальности уже сейчас надрывается. За час-полтора мы что-то должны решить и сделать.

Пригоршня прижал ладони к лицу, зажмурился. Постоял несколько секунд, затем шагнул к Ведьмаку.

– Эй, ты!

Тот медленно поднял мутный взгляд:

– Слушай сюда. То ли ты рассчитываешь убраться отсюда в Ковчеге и спастись сам, как тот Ной, то ли наоборот хочешь этим спасти вселенную. Поэтому мы сделаем так: подключим сейчас Маяк к Ковчегу и заставим Вила его запустить с помощью тех приборов, что у него подключены к пульту в рубке. Если, конечно, Вил на такое вообще способен. Но тебя, слышишь, урод, мы оставим на Земле. Снаружи на понтоне положим. Так что если ты сейчас не врешь, если когда Ковчег отчалит, континуум снова расцветет и приятно запахнет, то и ты спасешься вместе с ним. Но если лжешь, то тебе придет конец вместе с…

– Оставьте меня здесь, – перебил Ведьмак.

– Что?

– Оставьте меня прямо здесь. Я все равно не выживу, но… Когда Ковчег покинет реальность, успею увидеть, что прав.

Они замолчали, обдумывая эти слова. Красный Ворон сказал:

– Нам всем незачем снова лезть в пирамиду. Куда она вообще попадет?

– А я без понятия, – мотнул головой Пригоршня. – У мохнатого спрашивай. Ясное дело, никто не обязан лететь в Ковчеге, ну или плыть, или как там это называется. Может такое статься, что континуум выживет, а Ковчег разрушится, и все кто будет в нем, отбросят коньки. Он же поврежден и так уже, да? И потом, сколько тысячелетий он тут в землю врастал, без профилактики, без техобслуживания…

– Не воспринимай Ковчег как обычный механизм, – возразил Химик. – Хотя ты прав в том, что каждый из нас должен это для себя решить прямо сейчас.

– Остаюсь, – пожал плечами Ворон.

– А почему? – живо спросил Пригоршня. – Нет, ты не думай, я тебя не уговариваю, решил – так решил. Мне просто любопытна причина, а то вот я для себя совсем решить не могу, как лучше поступить.

Ворон махнул рукой в сторону пирамиды, скривился и положил ладонь на бок.

– Что там? Если она долетит куда-то… куда попадем?

– Другие континуумы, – сказал Химик. – Другие вселенные. Подозреваю, что в Ковчеге есть системы защиты и контроля. В смысле, если он все еще функционирует более или менее штатно, то остановится только в одном из миров со схожими космогоническими условиями.

– Миры, планеты, – пробормотал Пригоршня. – Я вот не могу себе это представить. Мир, а? Что это вообще такое? Я представляю – планету. Шарик из земли и камней, с какой-то там атмосферой, с какой-то фауной, флорой всякой. А мир – это чего? Вся вселенная типа… какое до нее вообще дело? Она где-то далеко, пусть себе какой угодно будет, главное, чтобы Ковчег прибыл в место, где есть чем дышать и есть чего жрать. И пить. И девчонки, очень желательно.