Сергей Тармашев - Древний. Война

Корабли пошли на снижение, и Четвертый увидел место раскопок. Накрытый энергокуполом огромный котлован глубиной не менее трехсот метров и диаметром в добрых четыре километра был облеплен технологическими площадками, заставленными многочисленными передвижными сооружениями, представлявшими собой ремонтные ангары, заводы, лаборатории и дома для участников экспедиции. Внутри котлована деловито копошилась археологическая техника, и трудилось не меньше сотни человек в скафандрах Департамента Истории и Археологии. Четвертый вышел из корабля и принял доклад от командира подразделения охраны, выделенного экспедиции. Сгорающий от волнения мальчишка лет шестнадцати полным восхищения взглядом пытался охватить огромного Древнего, но доложил четко и ясно. Четвертый уточнил, где можно найти академика Крато и, получив ответ, направился к центру котлована, исподволь оглядывая охранников. Совсем еще дети, покачал он головой. Ему вспомнились слова Алекса, сказанные на одной из таких же проверок: «Самому свирепому из них уже исполнилось восемнадцать!» Смех сквозь слезы… сквозь крокодильи слезы. Галактическая война требовала огромной армии, войска испытывали перманентный некомплект, но за прошедшие годы Четвертый так и не смог привыкнуть к детским лицам в армейской униформе.

Академика Крато он увидел издалека. Маленькая сухонькая фигурка неутомимо носилась среди нагромождения едва точащих из грунта невысоких скелетов зданий, и несла с собой непрекращающийся нагоняй сотрудникам. Увидев Четвертого, академик прекратил разрывать на лоскутки очередного археолога и устремился к нему.

— Рад видеть тебя, Релл! — заулыбался Четвертый, поднимая ладонь. Годы были не властны над седым ученым, он по-прежнему фонтанировал энергией, как и десять лет назад.

— Сердечно приветствую, Андрей Иванович! — Крато задрал голову, чтобы иметь возможность смотреть в глаза собеседнику, превосходящему его в росте почти вдвое. — Я ожидал вас с нетерпением! Есть новости от Алекса и Алисы?

— Пока ничего, — качнул головой Четвертый. — Но они появятся.

— Не сомневаюсь ни секунды! — заявил академик. В этот момент его деятельная натура воспротивилась неподвижному положению, и маленький старичок пустился мерить шагами пространство между остатками двух разрушенных стен. — Как себя чувствует Андрей Андреевич? Мы виделись с ним третьего дня!

Академик был в восторге от нового государственного языка и в речи своей всегда использовал его во всем многообразии форм и оттенков. Крато стал первым, кто изучил русский после Алисы. Именно у нее неугомонный ученый и вытребовал мемокристалл с самой первой обучающей гипнограммой по русскому. С тех пор кристалл хранился в прозрачном вакуумном контейнере на самом видном месте его кабинета в Академии Наук. Старик гордо называл его «великим историческим артефактом» и планировал со временем открыть музей, посвященный великим Древним. Сроки открытия этой экспозиции сам академик обозначал так: «как только дойдут руки».

— Пока без существенных изменений, — поморщился Четвертый.

— Он постоянно пытается нарушить график лечения!

— А вот это неприемлемо! — Крато остановился и воздел вверх указательный палец. В скафандре и перчатках маленький старичок был похож на сказочного гнома без бороды. — Здоровье Андрея Андреевича является достоянием человечества, и он не имеет единоличного права столь неосмотрительно им распоряжаться! Проявите настойчивость, Андрей Иванович, друг мой! Мы обязательно найдем способ побороть этот недуг, наука не стоит на месте!

Крато энергично продолжил перемещения туда-сюда.

— Именно так! — подтвердил он собственные слова. — Еще недавно я не мог и допустить, что смогу проводить раскопки с открытым гермошлемом, и вот нате! — он довольно осмотрел энергетический купол.

— Воздух на планете чист! Мы лишь вытеснили сжатым кислородом фагобактерию из-под купола и наслаждаемся работой! Кто мог поверить в такое еще восемь лет назад? Прогресс не остановить!

Четвертый понял, что в этом духе академик может продолжать бесконечно.

— Релл, дружище, посвяти меня в одну из тайн науки: что я здесь делаю? — он с улыбкой обвел рукой раскопки. — Ты собрался откопать Новосибирск?

Академик махнул рукой.

— Это лишено смысла. От города ничего не осталось. Как и любой другой хоть сколь-нибудь крупный город, существовавший в то время на нашей многострадальной планете, он подвергся разрушению огромной силы, а последующие многодневные пожары завершили этот процесс. Два тысячелетия безграничного господства кислотных болот и хищных растений не оставили от него и следа. Даже воронки от двух наземных термоядерных взрывов не сохранились.

— Да, тут все изменилось до неузнаваемости, — согласился Четвертый. — А ведь когда-то в этих местах протекала великая река. Где-то здесь было водохранилище настолько крупное, что его даже называли морем.

— Материковые водные артерии и скопления, которым удалось частично выжить в ядерных вспышках температурой в миллионы градусов и давлением в миллионы атмосфер, и послужили основой для формирования болот, — академик вещал торжественным тоном, словно читал доклад на заседании какого-нибудь отделения Академии наук. — Так что за прошедшие века география планеты, особенно мест, в которых некогда располагались города, изменилась кардинально.

— Как же тебе удалось откопать это? — удивился Четвертый. — И что оно такое, кстати? Я думаю, пора уже посвятить меня в детали.

— Разумеется, друг мой! — академик гордо выпрямил спину и обозрел раскопки взглядом, которому позавидовал бы и Наполеон. — Это совершенно особенное место!

Он выдержал паузу, подчеркивая важность момента, и торжественно объявил:

— Именно на этом месте располагался Новосибирский Академгородок! Поистине жемчужина науки той эпохи, Андрей Иванович! Андрей Андреевич предупредил меня, что вы много знаете об этом месте, и я рад, что вы любезно согласились посетить наши раскопки и ответить на вопросы! Я уверен, вы расскажете мне много интересного!

— Эм… — опешил Четвертый. — Ну,… я помню, конечно, кое-что, но…

Это был серьезный удар. Кто угодно знал, что нельзя попадать в руки академика Крато, если он настроен побеседовать о древних раскопках. Несколько часов безжалостной непрерывной археологии в этом случае обеспечены. Четвертый заметался. Сын заманил его в ловушку! Специально, чтобы отделаться от сопровождения. Да еще в какую — бросить собственного отца на растерзание Крато. Изощренная пытка. За что?