Загадка полтергейста - Сергей Иванович Недоруб
* * *
Отец был дома целых два месяца. Несколько дней подряд он ходил по больницам и что-то выяснял, приходя домой в состоянии глубокой задумчивости. Четыре раза он брал с собой дочь, заставляя ее проходить уже почти забытые медицинские тесты. На ее вопросы он отвечал уклончиво, но в один из дней поговорил с дочерью более откровенно.
– Литера, – сказал он. – Я понимаю, что тебе не хочется думать о том, что ты все еще больна. Ремиссия длится уже долго, однако может смениться новым периодом упадка. Когда я уходил, то полагал, что есть шанс вылечить тебя с помощью денег. Теперь у нас денег более чем достаточно для любой операции, но… Все врачебные исследования показали, что в твоем случае болезнь неоперабельна.
Литера обняла его сзади за шею.
– Не переживая так, пап, – стала она утешать его. – В детстве я бы долго ревела в подушку. Но не сейчас. Я старалась воспитать Литеру такой, чтобы она тебе понравилась. И я не буду сильно печалиться. Ты теперь с нами, все идет хорошо. Пусть все так и остается.
Отец мягко пожал ее запястье и грустно улыбнулся.
– Присядь, девочка, – попросил он. – Мне нужно кое-что тебе рассказать.
Литера уселась рядом с ним.
– Что? – спросила она. Папа прижал ее к себе.
– Мне нужно столько тебе рассказать, – повторил он. – О том месте, где я служил все это время. О Зоне…
* * *
Литере понадобилось много времени, чтобы адекватно воспринять все услышанное. Она впервые слышала о Зоне, о втором взрыве, о том, что ее отец все эти годы был на контрактной службе, охраняя Рубеж, выстроенный вокруг зараженной аномальной территории. О сталкерах. Но больше всего ее морально выпотрошило уведомление отца, что он снова уходит и опять неизвестно, на какое время.
У него был план. Если не удается вылечить дочь с помощью денег, то остается одно средство – артефакты Зоны. Для этого ему понадобится вновь отправиться на Рубеж, тут же порвать с армией и податься в сталкеры. Он обещал вернуться сразу же, как найдет артефакт, способный излечить Литеру от лейкемии.
Чтобы Литера окончательно перестала сомневаться в ее словах, отец достал маленький контейнер, который привез с собой. Открыв его, он показал Литере загадочные предметы, светящиеся и подскакивающие в углублениях.
– Это и есть артефакты, – сказал он. – Я оставляю их здесь. На всякий случай добавлю описание и инструкции по применению. Я не буду учить тебя пользоваться ими, ласточка. Слишком уж это опасно. Но если в твоей жизни случится что-то такое, от чего может спасти только чудо, – достань эту коробку и… Но сто раз подумай, прежде чем воспользоваться. Эти предметы того же разряда, что и магия. Помни об этом.
На следующий день он повел ее в автосалон.
– Я не могу допустить, чтобы моя дочь не получила никакого подарка, – заявил он. – Ты уже взрослая, Литера. Моя маленькая ласточка выросла, и ей пора расправить крылья.
Литера мокрыми от счастья глазами разглядывала мощные, красивые автомобили. У нее будет собственная машина! От радости она и в самом деле была готова расправить крылья и взлететь.
Они весь день любовались предложенными вариантами. Отец не спрашивал у нее, какой автомобиль ей понравился больше других, но зорко следил за реакцией дочери.
К концу дня он снова подвел ее к месту, где стоял синий «Додж-Вайпер». Литера со счастливой улыбкой посмотрела на папу, открывающего ей дверцу.
– Садись, ласточка, – сказал он уверенно и, когда она села в удобное водительское кресло, бросил ей на ладонь ключи. – Время летать!
* * *
Отец ушел через неделю, покончив со всеми формальностями, связанными с машиной, и еще некоторыми делами.
– Береги себя, дочка, – произнес он. – Помни, что я люблю тебя больше жизни.
Они долго стояли, обнявшись.
– На этот раз я постараюсь вернуться поскорее, – сказал папа. – А чтобы не забывать о тебе ни на миг, у меня будет фотография.
Литера взглянула на карточку.
– Ну папа! – с укором сказала она, глядя на фото девочки с ромашкой, стоящей возле мраморного льва. – Здесь же я совсем маленькая! И выгляжу плохо!
– Ты всегда была прекрасна, – убежденно произнес отец. – Я знаю, что теперь ты сможешь постоять за себя, и запомню тебя такой – сильной и энергичной. Но мне нужно постоянно помнить, что есть и другая сторона Литеры. Иначе я не буду иметь стимула, чтобы видеть в тебе маленького ребенка, которого нужно вылечить любой ценой. Я все еще твой папа, а ты все еще нуждаешься в моей помощи.
– Лучший в мире папа, – поправила Литера, пряча лицо у него на груди. – Лучший…
* * *
Прошло три года.
Болезнь вернулась с новой силой. Но душа Литеры уже была неподвластна никаким недугам. Короткий приезд отца вдохнул в нее новые силы на несколько лет вперед. Она все так же проводила время с Фармером и Уотсоном, игнорируя любовные отношения с кем бы то ни было. Теперь она уделяла больше времени достаточно серьезным занятиям, вроде уроков стрельбы у одного из знакомых Фармера. К моменту своего совершеннолетия Литера уже стреляла вполне пристойно и получила право гонять на «Вайпере» в открытую, не боясь закона.
И продолжала глотать таблетки, блокирующие рост бластов в крови.
* * *
Это была ничем не примечательная ночь.
– У меня есть жена и дочь, – послышался знакомый голос. – Ты не знал? А не положено было.
Литера дернулась во сне.
– Достаточно, – произнес кто-то неизвестный. – Пора заканчивать.
Снова темнота и тишина.
Литера проснулась от приступа боли, охватившей все ее тело, вцепилась в одеяло и издала отчаянный крик. Ее дыхание перехватило, очертания комнаты расплылись. Что-то начало разъедать кожу на ее лице. Девушка вцепилась ногтями в щеки, разодрав их до крови. Комната исчезла, превратившись в грязное помещение, пропитанное запахом смерти.
Исхудавший парень с горящими глазами наклонился над Литерой, протягивая непонятный голубоватый шар.
– Держи, – сказал он. – Просто подумай о ней.
Литера закашлялась. У нее было чувство, что с ее лица содрали кожу. Послышался чей-то стон в дальнем углу.
– И что? – спросил один из склонившихся над Литерой мужчин. У него было разбитое лицо, пронзительные глаза с болью смотрели прямо на девушку.
– Его самый дорогой человек исцелен, – сказал высокий незнакомец в плаще. – А он еще проживет какое-то время.
Литера стала задыхаться. Сдавленный хрип вырвался из
