За горизонт - Сергей Анатольевич Панченко
Теплело. Сквозь щели корзины свистел быстро меняющий направление ветер. Усиливалась тряска, вызванная инерционным движением шара против потока воздуха. Прометей периодически делал круг внутри корзины или же замирал на одном месте, выглядывая вниз. Иван не хотел смотреть, чтобы не пугаться. Он верил, что пока не смотрит, дела идут намного лучше, а стоит ему поинтересоваться их состоянием, всё разом пойдёт по худшему сценарию.
– Так, так, так, – затараторил Прометей, – давай, давай, давай, тяни, тяни ещё.
Снаружи корзины раздался возмущённый крик морских птиц. Ещё мгновение, и корзина коснулась поверхности, чиркнула о камни и, увлекаемая шаром, заскребла о них дном. Иван расставил руки, чтобы не упасть. Прометей вцепился в край корзины и бормотал успокаивающие его команды:
– Хватит, хватит. Ложись уже на бочок. Осторожнее, осторожнее.
Корзина с хрустом упёрлась в камень и замерла. Иван не удержался и упал на спину.
– Сели? – спросил он, не торопясь вставать.
– Кажется, – ответил Прометей.
– Если бы эту корзину делал ты, то она точно не выдержала бы такого приземления, – укорил Иван товарища за опасную посадку.
– Согласен с тобой, – Прометей по припасам выбрался наружу. – Иван, пока не вылезай, чтобы шар не потянуло. Я подам тебе камень для балласта.
Иван поднялся на ноги.
– Давай свой балласт, воздухоплаватель, – он принял из рук Прометея камень. – Вместо меня должен был полететь он. Вернусь домой, попрошу, чтобы меня звали Ванька-балласт, – Иван положил камень на дно корзины. – Солидно.
– А что, серьёзное прозвище матёрого воздухоплавателя, – поддержал шутку друга Прометей.
Ему почему-то представилась Анхелика, околачивающая бока Ивана всем, что попадается под руку, выкрикивающая при каждом ударе фразу «Ванька-балласт». Прометею стало смешно из-за того, как ярко и правдоподобно это представилось.
– Что ржёшь? – беззлобно поинтересовался Иван.
– Ничего. Выбирайся, – он помог другу аккуратно выбраться из корзины.
Вместе они подвязали ещё один тяжёлый камень в качестве якоря, чтобы резкий порыв ветра не унёс их транспорт. Когда Прометей убедился в том, что за шар больше переживать не стоит, осмотрелись.
Острова, поднявшиеся из воды в результате обмеления океана, походили на настоящий оазис жизни, возникший посреди суровых полярных вод. Морские котики, точно зрители в поселковом театре, как один вывернули шеи, разглядывая диковинную штуку и двух невиданных доселе существ. Никаких признаков волнения они не выказывали, в отличие от птиц, всполошённых непрошенными визитёрами. Птицы беспокойно кружились над головой, роняя вокруг путешественников экскременты, будто хотели таким способом изгнать их с острова.
– Корзину надо накрыть, – решил Прометей, после того как несколько прицельных попаданий залетели внутрь.
Недолго повозившись с укрыванием корзины, Прометей удовлетворённо потёр руки.
– Идём, посмотрим, что за артехвакт нам приготовил случай, – передразнил он Ивана, который этого не понял.
– Этот случай зовётся глазастым Иваном, – друг не захотел, чтобы его слава была отдана на откуп случайности.
– Виноват, в мемуарах о своих приключениях обязательно укажу, что удачу у случая часто воровал верный оруженосец Иван.
– Кто? – Иван попытался вспомнить слово, которое когда-то слышал раньше. – А, оруженосец, как Санчо Панса, при этом… – он снова напряг извилины, – как его там? – Иван несколько раз изобразил руками длинные усы. – Этот, Тонкий Ход.
– Дон Кихот, – поправил его всезнающий Прометей.
– Я так и сказал. О, чёрт! – на руку Ивану упала белая клякса птичьего помёта. – Надо было накрыться самим, – он брезгливо стряхнул его с рукава, остатки вытер о штаны.
– Да, не помешало бы спрятаться от такого дождя.
Ржавый, местами прогнивший насквозь до дыр остов корабля едва выступал из воды. По меркам жителя посёлка он имел циклопические размеры, даже в таком разрушенном состоянии. Прометей и Иван обошли выступающий борт, с благоговением рассматривая могучего современника былой эпохи. Даже в смелых мыслях Прометея не могла представиться технология, способная произвести такого левиафана. Люди из прошлого, по его разумению, если бы не катастрофа, уже летали бы к звёздам. Воображение тут же нарисовало ему захватывающие дух картинки с необычной природой. Прометей был уверен, что он непременно стал бы одним из покорителей космоса.
Из мечтаний его вывел удивлённый голос Ивана.
– Прометей, глянь, – он указал на холмик из камней, будто бы выложенный вручную.
Насыпь из камней находилась метрах в пятидесяти от старого корабля. Вблизи её рукотворное происхождение оказалось ещё более очевидным из-за венчавшего вершину предмета искусственного происхождения. Прометей бережно взял в руки продолговатую вещь, сильно повреждённую временем. Предназначение её он не понимал, но чувствовал ценность, сравнимую с жизнью новорождённого дитя, и держал её так же бережно.
– А что это? – поинтересовался Иван, уверенный в том, что умный друг сможет всё объяснить.
– Я не знаю, – не спуская глаз с находки, зачарованно произнёс Прометей.
Корпус изделия был сделан из пластика. Он посерел от времени, но ещё хранил первоначальный оранжевый цвет с едва проступающим из-под налёта текстом. Верхняя коническая часть разрушилась, из-за чего осадки могли беспрепятственно проникать внутрь предмета.
– Большой поплавок какой-то, – предположил Иван. – Рыбацкий корабль.
Прометей вгляделся в текст, и понял, что не понимает того, что там написано. Это была не кириллица, на которой писали в посёлке, не латиница, часто встречающаяся в книгах и документах на подлодке. Прометей вспомнил, что видел похожие буквы всего пару раз, на каких-то упаковках, хранящихся в качестве реликвий в музее.
– Этот корабль издалека, – предположил Прометей. – Здесь азбука, которая была уместна в других широтах.
– Ну-ка, дай гляну, – Иван потянулся за предметом, но Прометей убрал его в сторону.
– Из моих рук.
– Ой, чтоб тебя, – усмехнулся Иван.
Он нарочито демонстративно убрал руки за спину и просто наклонился к находке.
– А, так это иероглифы. Помнишь, я нашёл на берегу игрушку, и там были такие же буквы, а мне бабка Анна сказала, что ей мать часто рассказывала про Китай, что у них были странные буквы, в каждой из которых содержалось целое слово.
– Точно, – обрадовался Прометей, – это же иероглифы, буквы-слова, как
