Единый (СИ) - Александр Цзи
Она все еще сидела в драном халатике, хотя рядом с ней лежал баул со шмотками, которые раздобыл заботливый Володя Решетников. Наличие или отсутствие одежды и ее качество Иву, судя по всему, совершенно не парило. Но когда мы остановились на ночевку у реки, она вышла из машины вместе со мной и Витькой и принялась извлекать одежду из баула.
Глупо и неестественно испытывать смущение в присутствии искусственного интеллекта в искусственном теле, но мы с Витькой оба его испытали. Молча отошли к заросшим травой и рогозом берегу и принялись задумчиво глядеть на поверхность струящейся воды, пока Ива переодевалась. Я уже лицезрел обнаженное тело биобота, но мельком, в полумраке и без подробностей. Заныли шейные мускулы от желания обернуться и поглядеть, как Ива переодевается, — у меня сто лет не было женщины, и мысли постоянно крутились вокруг одной и той же темы.
Я признался себе, что такого сильного влечения не было бы, если б речь шла о Наташе — глупом голосовом помощнике. Но умная Ива в теле биобота — это совсем другое дело…
Что касается самого феномена влечения к неживой кукле, то я в этом ничего патологического не видел. Влечет же мужчин к фотографиям моделей, которые в настоящее время постарели, подурнели, а то и благополучно умерли? Создают ведь влечение видеоролики, которые по сути есть набор битов, байтов и пикселей на экране? А миллионы озабоченных мужиков (и не только мужиков) смотрят эротические мультики с персонажами, которых не существует в природе.
И самое крутое во всем этом то, что никакой вины перед Кирой я не ощущал. Ведь Ива — робот…
Хотя нет, одернул я себя, некоторая вина присутствует. Но я не виноват. Виноваты гормоны, которых у меня больше нужного из-за допарта дольмена. А ревновать меня к Иве все равно, что ревновать к скульптуре — хотя и такое в человеческой истории случалось.
Ива не заставила меня мучиться дольше необходимого — переоделась очень быстро и подошла к нам.
— У тебя кровь на рукаве, Олесь, — заметила она. — Постирать?
Мы с Витькой одновременно оглядели ее с ног до головы тем же беспардонным взглядом, каким недавно угостила меня Аня.
Новый прикид впечатлял простотой и изяществом: голубой (но не джинсовый) комбинезон с короткими шортами, белая футболка и шнурованные ботинки на высокой подошве. Этакий полуспортивный, полутинейджерский стиль. Иве прикид шел — но я подозревал, что на такой фигуре хорошо смотрится вообще все, что угодно, даже мешок с тремя дырками. Я вынужден был переменить мнение об “или платье, или ничего”. Обошлось без платьиц и костюмов школьниц из секс-шопа, которых можно было ожидать от чокнутого Решетникова и которые в Поганом поле смотрелись бы дико.
— Серьезно? — усмехнулся я. — Будешь выполнять навязанные патриархатом “женские” обязанности?
— Мне просто интересно осваивать это тело, — призналась Ива. — Я никогда не была в Поганом поле во плоти… И не занималась такими делами, как стирка и разведение костра. Это будет любопытный опыт.
— А ты не заржавеешь от воды? — хихикнул Витька.
— Я водоустойчива, — с наивной радостью сообщила Ива.
Я пожал плечами, снял рубаху и протянул Иве. Опять возникла щекотливая ситуация, и Витька ехидно заулыбался, но Ива с интересом схватила рубашку, не обратив внимания на мой богатырский стан.
— Нужен порошок или мыло, — сказала она, неизвестно к кому обращаясь. — И емкость. В машине есть тазик, я помню!
Она с энтузиазмом кинулась к багажнику.
— Она всегда такая? — спросил меня Витька.
— Какая?
— Прикольная. И милая.
— Немного изменилась, кажется. Новое тело ее изменило. Разве тело может менять разум?
— Бытие определяет сознание, — провозгласил Витька. — А сознание — бытие. Любой софт зависит от “железа”, верно? Кстати, насчет твоих вспышек ярости. Я хотел тебя научить практике осознанности. Телесная практика, которая повлияет на твой ум. Говорят, здорово помогает даже полным психам.
— Спасибо, это про меня.
— Будешь заниматься этой практикой каждый вечер перед сном. И не вздумай отлынивать!
— Слушаюсь, Ваше Величество, — насмешливо поклонился я.
***
Мы поставили палатку, развели бездымный костерок и поужинали. То есть ужинали, разумеется, лишь мы с Витькой, а Ива сидела с поджатыми ногами, как японка, сложив руки на коленях и улыбаясь. Я заметил у нее на запястье фенечку из зеленых камушков, которая нашлась в бауле. Зачем Ива ее надела? Чтобы быть совсем как человек?
Солнце садилось за стену леса на западе, моя выстиранная рубашка вяло трепетала на слабом ветру на веревке между палаткой и машиной, а я был в другой рубашке — из запасов, выделенных нам Головановым.
— Победа над гневом, — начал лекцию Витька, сидевший со скрещенными ногами на сложенном в несколько раз одеяле, — это контроль над гневом. Вообще, любая победа, в том числе военная, — это контроль, а не истребление. А для контроля надо противника изучить полностью. Что такое гнев?
— Эмоция, — лениво ответил я.
У меня не было особого воодушевления по поводу этой неожиданной лекции со стороны пятнадцатилетнего шкета, но и ничего против я пока не имел. Витька — человек умный и мой друг. Мы с ним идеально совместимы, он не вызывает у меня ни малейшего раздражения и прочих негативных эмоций. Я его в некотором смысле уважаю. А после смерти и возрождения он, если можно так выразиться, проапгрейдился — стал намного деловитее, умнее, дальновиднее.
— Не просто эмоция, а рептильный реликт, — поправил Витька. — Проявление древнейшего инстинкта выживания: бей или беги. И он существует, как и все инстинкты, в настоящем времени.
— И что это значит?
— То, что “убедить” себя не гневаться в будущем сейчас, когда ты спокоен, невозможно. Сейчас можно сколь угодно долго размышлять о том, как гнев вреден, и нелогичен, и разрушителен, и вообще — фу. Сейчас в тебе нет гнева. А когда есть гнев, нет здравомыслия.
Ива добавила:
— Личность — это просто череда разных ментальных и эмоциональных состояний, в ней нет постоянного “ядра”.
— Сегодня я не такой, как вчера? — ухмыльнулся я.
— Ага! — сказал Витька. — Точняк! Каждый день, час, минуту наше внутреннее состояние меняется. Олесь умиротворенный и Олесь гневный — это две разные личности.
— Да ну на фиг, — рявкнул я, — сколько еще во мне личностей?
— На одну меньше, — сказала Ива. — С некоторых пор.
