Олимпиец. Том V - Артур Осколков
Наши взгляды пересекаются. Я хмурюсь.
— Я не хочу этого.
— Не хочешь?!
Он в бешенстве, зря я это сказал. Ошеломление в глазах Аида сменяет гнев. Сколько прошло лет с его последней раны? Тысяча? Две? Секундное замешательство, и я пользуюсь им сполна. Глаза натыкаются на здоровенный кусок скалы, выступающий из стены пещеры. Хватаю его обеими руками, мышцы гудят от натуги… Крак! Заношу камень над головой и швыряю в бога. Аид не успевает увернуться, ставит ладони вперед… Поздно. Свистящий в воздухе снаряд буквально сносит его с ног, впечатывает в стену пещеры. Из-под камня вниз, на землю капает багровая кровь.
Быстро перевожу дух, делаю шаг назад. Победа? Нет. Камень рассыпается в крошево, из выбоины в стене выступает Аид. Ладони разбиты в кровь, но его ярость исчезла. Он сосредоточен и зол.
— Куда-то собрался, юноша? Мы еще не закончили.
Знаю. Пригнувшись, бросаюсь вперед. Схватка продолжается. Аид тяжелее и сильнее, но я быстрее и специально учился рукопашному бою. А еще… Я чувствую, что что-то не так. Бог выглядит уставшим, потрепанным. Движется медленнее, бьет слабее… Словно несколько дней к ряду грузил вагоны и совсем не спал.
Но даже так, ослабленный и уставший, он серьезный противник. Малейший просчет, крошечная пауза в ритме… Аид пользуется этим сразу. Кулак у моего лица заставляет уйти в сторону, но мгновенно намокшие ботинки говорят о ловушке. Черт! Доигрался. Он завел меня в озеро!
Драка переходит на мелководье, скорость перестает играть роль. Теперь это соревнование силы, и в ней я Аиду не соперник. Будь я ребенком, давно бы упал, но я взрослее. Хук Аида колоколом отдается в голове, но я возвращаю ударом в торс. Хруст ребер радует слух, но недолго. Нога шагает вперед, скользит на мокром камне. Аид это видит, в глазах бога мелькает торжество.
Черт, черт, черт!
Ладонь Аида топором падает вниз. Правое плечо взрывается болью. Аргх!… Перелом. Мой ответный удар жесток. Обманное движение ладонью, капли воды разлетаются в воздухе. В это время, ботинок пяткой врезается в его опорную ногу. Крак! Коленной чашечке бога конец.
Но не конец боя.
Мы калечим друг друга, не обращая внимания на раны. Воздух холоден и сух, вода под ногами давно сменила цвет на ало-красный и мерзко пенится. Пот застилает глаза, грудь разрывают судорожные вздохи. Мы оба не в лучшей форме, оба истощены. Холодному, расчетливому поединку пришел конец, теперь это обычная подзаборная драка.
Не способный бегать, Аид с ревом бросается вперед. Отскочить… Черт, скользко. Не успел. Бог достает плечо, падает сверху. Покрасневшая вода заливает рот и ноздри, быстро стремится в легкие. Оставить панику! Отфыркиваюсь, отбиваюсь головой и кулаками, но понимаю, что мне не выбраться. Тяжелый. И крепко держит. Разъяренное лицо Аида нависает прямо над головой. Блеск разъяренных алых глаз… И твердо сжатый кулак врезается в челюсть.
Моя голова отшатнулась назад, на губах привкус крови. Удар. Еще один. И еще. Аид заносит руку в последний раз, медлит. Тишину пещеры прерывает дикий, первобытный рев. Злость, сомнение, разочарование… Сложно различить ворох эмоций.
Кулак снова летит вниз.
— Ты! Лгал! Мне! В! Лицо! — Каждый слово снабжается ударом, но из-за сил Царства я почти не чувствую боли. Зато прекрасно слышу ее в голосе. — Я верил тебе! Я думал, что ты мой сын!
Кровь и вода заливает мне лицо, мне сложно говорить. Но я все равно хриплю:
— Мне жаль… Что я… Не он. Но я пытался им стать, — добавляю, едва шевеля губами.
ОН ВСЕГДА БУДЕТ ТЕБЯ НЕНАВИДЕТЬ!
Правая рука рассыпается черным песком. Ладонь удивленного бога проваливается в воду, он сам комично заваливается. Упирается коленом, пытается восстановить равновесие… Поздно. Заново собранный песчаный кулак с хрустом врезается богу в висок, скидывая тело в озеро.
Развить успех. Хватаю руку в захват. Ломаю коленом.
— Аргх!
Даже не слышу крика. Хватаю вторую руку в захват. Повернуть, дернуть, нажать… Перелом. Тело горит от жары, но с губ срывается холодный пар. Чей-то голос требует закончить дело, убить Аида. С трудом понимаю, что голос принадлежит мне и повинуюсь. Губы расплываются в безумной ухмылке. Заношу руку… Вжу-у-ух! Ладонь копьем летит вперед, с чавканьем пробивает плечо. Бог хрипит от боли, хватает мой пальцы руками, пока теплая кровь толчками выплескивается в ледяную воду. Его губы шепчут имя.
— Персефона… Не трогай…
От имени матери в голове проясняется, кровавый туман уходит. Я опускаю глаза вниз. Аид жив. Стоит на одном колене, обе руки висят плетями. Мощное, мускулистое тело покрыто ранами, но в глазах холод. Он пытается встать на ноги… И снова падает.
Больше попыток Аид не делает. Бог повержен. И знает это.
— Как ты…, — В его глазах странное выражение, не могу прочитать. Он хмурится. — Впрочем, неважно.
Справа загорается оранжевый ореол. Аид устало кивает в сторону портала.
— Убирайся… Убирайся отсюда.
Я киваю. Не говоря ни слова шагаю в портал, краем глаза заметив ворвавшихся в пещеру Артемиду с Персефоной. И вид у последней злее некуда. Аида ждет неприятный разговор. Что мама скажет мне, я даже не хотел думать.
На душе погано. Ощущения победы нет вовсе. Мало того, что Аид едва двигался, так еще и явно сдерживал удары. В то время как я бил наверняка.
Я вздохнул.
Оранжевый Символ на моей голове потух и медленно исчез, испарившись на ветру. А вместе с духовным огнем, внутренней силой Олимпийского венка пропали последние оковы, сдерживающие холод Кроноса.
* * *
Императорский дворец, три дня спустя
Дворец гудел, словно разбуженный пчелиный улей. По длинным коридорам носились слуги, на каждом шагу с напряженными лицами стояла охрана. За последний год произошло немыслимое. В стенах этого здания погиб не один, а целых два Императора. И сегодня десять оставшихся Архонтов собрались вместе, чтобы выбрать нового.
Все понимали, что это простая формальность, не более. Олимп уже назначил своего пастуха. И тот доказал право на трон, да еще как! Новости разлетались
