Серый взгляд бога - Денис Алексеевич Ватутин
Лесли заставил меня все же воспользоваться одним зарядом своего простенького медицинского арта «Поцелуй Самии», «четверка», чтобы привести мое лицо в надлежащий порядок.
Денег он с меня не взял из принципа и сказал, что в таком виде уже готов отпускать меня в приличное общество, на это я возразил, что в ближайшее время такового, скорее всего, не предвидится.
Чек я решил обналичить по дороге, переведя Алисе немного денег. Обсудив телепередачу и новые арты, выпив еще по стаканчику черри, я в добром расположении духа уселся в автомобиль и под песню Деллы Люкс про сапожника без сапог, красиво и романтично попыхивая сигаретой, выехал на Фируз-авеню, чтобы потом попасть на южную Шестую, которая переходила в Озерное шоссе.
Не так часто приходится выезжать мне в дальние дали, к тому же на противоположный край нашего Купола, чтобы я не ощущал приподнятого настроения от радости странствий!
Нет, ну серьезно: я много где бывал, но в основном на севере Иропа или же на северо-западе. Регулярно ездил в Лиддитаун к родителям и совсем редко на курорты. Лет пять назад ездил я и к Красным Горам на поезде к своей бывшей, с которой еще в академии познакомился… Смешанные чувства вызывают те воспоминания, так как после той моей поездки мы с ней и расстались… да…
Теперь меня ожидает работа, и это будет новое наслоение воспоминаний, возможно, и худшее, но меня это не волновало – волновала меня дорога, сырой прохладный ветер, черно-синее небо, на фоне которого летит силуэт небольшого дирижабля с тусклыми габаритными огнями. И еще редкие бледные огоньки в домах предместья города.
Машин почти не было – время перевалило сильно за полночь, а белые придорожные столбики по обочине дороги, выхваченные светом фар, начинали рябить в глазах. Я старался сосредоточиться на дороге, несколько раз поменял радиостанцию, послушал «Итоги» – ночную новостную передачу, потом переключил на спортивный канал и пытался послушать в записи боксерский матч.
Вообще ехать мне до конечного пункта, то есть до Гольфбурга, часов шесть-семь, если не больше. Гольфбург находится в самом начале Красных Гор, почти на берегу озера Правды, которое еще называли Данай озеро, так как оттуда как раз и берет начало Данай.
Остановиться для здорового и крепкого сна я планировал в Альма-тауне, крупном городе в восьмидесяти километрах от Нью-Фауда. Как раз том самом, что являлся родиной Сергея Морозова, парня Анджелы Пакеда, да и, кажется, еще Виктора, приятеля Лили из «Степ-Гоу».
Но уже километров через сорок – сорок пять меня стало клонить в сон так активно, что я поневоле притормозил на обочине и вышел на пару минут размяться на осеннем прохладном воздухе.
Все же присуща мне некая самонадеянность и ненужное лихачество: предлагал же мне Лесли остаться в его уютной комнате с визором… Я же знал, что будет эмоциональный откат после «мрачной темницы» и перенапряжения способностей сиблинга, совершенно мне несвойственных. Я даже сейчас не понимаю, как это у меня получилось ошпарить Марка…
Некоторое время я курил, слушая негромкое радио через открытую дверь «роллинга», глядя в ночную тишину на черные скелеты деревьев без листвы и на тот самый дирижабль, неспешно догонявший меня. Может, все же надо было полететь? Дирижабельные билеты дешевле, чем на пассажирский аэроплан, но чуть дороже, чем на поезд. Однако на машине комфортнее, а дирижабль все же опасный вид транспорта. Хотя я где-то читал, что в автомобильных авариях люди гибнут гораздо чаще, чем на дирижаблях и самолетах.
Сев обратно в автомобиль и тронувшись с места, я понял, что «комфортнее» это не значит «безопаснее»: меня снова стало сильно клонить в сон – откат был сильный, что даже меня удивляло, ведь я крепкий парень, по крайней мере, мне всегда так казалось.
Потому, как только я увидел перед поворотом направо указатель: «Фируз-таун, 4,5 километра» и стрелку, я, не раздумывая, крутанул руль и съехал с шоссе.
Вдалеке между деревьями за поворотом я увидел яркие разноцветные огни. Проехав еще метров пятьсот, я понял, что источником этих огней является неоновая вывеска, слегка мерцающая неисправными лампами: «Мотель «Мизрем» – 24 часа! Качественная кухня!»
Наконец появился сам придорожный мотель: не сильно обшарпанный, но и не сказать, что процветающий, стандартная Н-образная цепь жилых блоков с баром и офисом. На крыльце бара курил какой-то мужчина, облокотившись о перила. На парковке всего три автомобиля, и на улице, кроме того, с крыльца – ни души, да и в жилых блоках окон горело только два.
Меня это вполне устраивало, так как сон наваливался все сильнее, и я въехал на парковку, остановившись с противоположной стороны двора.
Где-то залаяла собака, и закудахтали потревоженные куры.
Тихонько захлопнув дверцу и заблокировав замки, я побрел на ресепшен мотеля «Мизрем».
По затылку привычно пробежало легкое покалывание: где-то рядом есть арт, но мне уже плевать даже на трещину в Куполе…
Высохшая деревянная дверь, покрытая облупившейся голубой краской, странный запах и зарешеченное окно, стойка, на которой лежал медный звонок, напоминающий женскую грудь.
Почему-то без всякого удовольствия я несколько раз хлопнул по нему, услышав где-то за стеной тихий перезвон колокольчиков.
И – тишина…
Да, я понимал, что время позднее, но бар-то работает.
Я хлопнул по медной «груди» второй раз.
Еще немного подождал, чувствуя, что веки предательски слипаются.
Я в третий раз ударил по звонку, смутно слыша за стеной гул бара, звон стаканов и гомон посетителей.
Наконец-то в глубине слабоосвещенного пространства разверзлась черной щелью дверь, за которой возник еще более черный силуэт.
Где-то за ней раздался быстрый топот маленьких ног и затих. А на пороге показался мужчина средних лет с небольшим брюшком и грушевидным лицом, одетый в черный двубортный пиджак с расстегнутой верхней пуговицей и ослабленной петлей черного галстука.
– Доброй ночи, сэр, – каким-то гулким булькающим голосом произнес он, – номер?
– Здравствуйте, – ответил я, подавив зевок, – да, хотелось бы немного вздремнуть.
Он пододвинул мне пухлый потрепанный журнал регистрации и протянул между прутьев решетки шариковую ручку, а сам повернулся к доске с ключами.
– С вас семьдесят сантимов за ночь, – сказал он, зажав в правой руке брелок в виде пурпурного бильярдного шара с цифрой четыре.
Я расписался в журнале, старательно фокусируя взгляд, после чего вытащил из кармана брюк специальный маленький мешочек с мелочью и отсчитал ровно семьдесят монет.
– Ужин уже не подаем – кухарка спит, но бар работает, там кое-что есть, – пробулькал он, прищурившись, словно увидел меня впервые.
Я почти спал на ходу, но некоторая перемена внимания ко мне как-то зацепилась за край сознания Зага Моррисона. Конечно, может, он видел мою фотографию в газетах?
– Благодарю, – кивнул я, убирая ключ от номера в карман плаща, – я бы промочил горло перед сном.
Выйдя из офиса, я поднялся на крыльцо бара – мой взгляд случайно скользнул на полустертую
