Драго. Том 2 (СИ) - Извольский Сергей

Блеснув красным отсветом широко раскрытых глаз, юный кот или кошка вопросительно ткнулся мне холодным и мокрым носом в запястье, а после неуклюже рухнул, прижимаясь мне к бедру спиной. Подождал немного в недоумении, а после выгнулся и обернулся, снова блеснув алым отблеском в глазах и выжидательно оглядываясь на меня. После того как я аккуратно почесал требовательное животное за ухом, раздалось неожиданно громкое – для котенка такого небольшого размера, мурчание.

Еще раз глянув на примостившуюся на самом краешке кровати одетую Николетту, я вдруг почувствовал прилив благодарной нежности. Захотелось и ее если не за ухом почесать, то хотя бы по волосам погладить. Потому что сегодняшним долгим и спокойным сном я обязан ей и только ей.

Обычно ее прикосновение и легкий ментальный натиск избавляли меня от боли ненадолго. Для долгого эффекта ментальный импульс нужно было поддерживать, а делать это постоянно у Николетты пока не получалось. Хотя она много раз безуспешно пробовала, сильно злясь из-за неудач.

Но видимо сегодня, когда я пребывал в состоянии крайнего болезненного утомления, у нее это получилось – поддерживать импульс долгое время. И Николетта смогла подарить мне много-много часов спокойного сна. Сама она, судя по всему, отключилась совсем недавно, провалившись в сон от усталости. Видимо как сидела рядом, так и отключилась, мягко свалившись в горизонтальное положение, даже не в силах собраться чтобы удобную позу принять. Потому что так как она сейчас лежит, скоро сама проснуться должна – с затекшей правой рукой.

Не желая ее пока будить, я попытался отстраниться. Не удалось – Николетта спала чутко.

– Ой! – почувствовав движения моментально вздрогнула она, распахнув глаза.

От ее громкого возгласа мурчащий котенок испугался и даже подскочил почти на полметра, при этом расставив когтистые лапы в разные стороны. Еще на лету лапы заработали в холостую – котенок еще не приземлился обратно, но уже бежал. И когда животное приземлилось и когти зацепились за покрывало, котенок стремительно рванул вперед и с громким тыгыдыком исчез из комнаты.

Это что же за демона я подобрал? – мысленно хмыкнул я.

Заспанная Николетта в этот момент, еще не понимая, что заснула и проснулась, отстранилась от меня и попыталась подняться. Неудачно – правая рука у нее все же затекла, да и лежала она на самом краю кровати.

Непослушная рука, на которую она опиралась, поехала, и Николетта еще раз ойкнула, потеряв равновесие. И упала бы, если бы я ее не удержал. Подхватил я ее из позы лежа, только одной рукой – вторую не вытащить, простынь мешалась. Но даже несмотря на мою поддержку еще не полностью проснувшаяся Николетта продолжила медленно, но неуклонно соскальзывать с кровати. Поэтому, чтобы она не свалилась на пол, пришлось потянуть ее на себя сильнее, и через мгновенье девушка оказалась на мне.

Густые распущенные волосы водопадом упали сверху, полыхнувшие от неожиданности оранжевым отсветом глаза оказались совсем рядом. Несколько долгих мгновений мы просто лежали и смотрели друг на друга, а после Николетта закрыла глаза и мягко прянула вперед, попытавшись меня поцеловать. Я отвернулся, совсем чуть-чуть, так что губы Николетты мазнули мне по щеке. Девушка, моментально смутившаяся до состояния «провалиться под землю», снова попыталась отстраниться, желая в этот момент лишь одного – убежать далеко-далеко, на самый край света.

Ее эмоции ощущались мной очень хорошо. Также, как и сама Николетта отлично чувствовала, что ее чувства сейчас – для меня как открытая книга. Возможно даже мысли мои сейчас читала, я и не против. И от этого знания – от того, что я прекрасно чувствую ее эмоции, ее желание убежать куда-нибудь на далеко-далеко на самый край света, чтобы оказаться в полном одиночестве, еще более усилилось. Сдерживаясь из последних сил чтобы не заплакать от сильнейшей обиды и смущения, Николетта снова рванулась, уже сильнее, пытаясь освободиться. Но я вырваться ей не дал, наоборот крепче обнял и прижал к себе.

Николетта все же не выдержала безжалостной несправедливости этого мира, и уткнувшись мне в плечо, горько разрыдалась. Довольно долго мы так и лежали – она рыдала мне в плечо как в подушку, а я аккуратно и почти невесомо гладил ее по волосам. Наконец Николетта успокоилась, но продолжала прятать лицо у меня на плече, периодически шмыгая носом.

– Почему? – шепотом спросила она. – Ну почему?

Полностью вслух мучающий ее вопрос Николетта не озвучила, но я и так все прекрасно понял. Она с горькой обидой недоумевала, почему мы просто не можем сейчас переспать, без обязательств. Якобы без обязательств, на самом деле. И еще, что для нее было даже более обидным, Николетта не понимала, чем она хуже Доминики, в общении с которой я щепетильностью отнюдь не отличался.

Я ей уже один раз объяснял почему так происходит, в похожей ситуации. Причем объяснял подробно и аргументированно. Но в таких делах, когда понимания требует влюбленная девятнадцатилетняя девушка, все аргументы и факты пасуют перед девичьей влюбленностью так, как одноэтажные американские сабурбии пасуют перед натиском торнадо.

И сейчас, если мне повторить ей сейчас все то же самое, что я говорил в прошлый раз в подобной ситуации, она просто обидится. Поэтому слова найти нужно другие. Правда, Николетта девушка умная, так что надежда есть. Тем более что сегодня я, думаю, Николетте могу сказать чуть-чуть больше, чем, наверное, даже нужно.

– Николетта.

– Массимо.

– Послушай, пожалуйста.

– Слушаю, – обиженно шмыгнула носом Николетта.

– Иногда, в стечении самых разных обстоятельств, особенно в случае таких неординарных, которые связывают нас с тобой, возникает чувство притяжения к другому человеку. Это нормально, и естественный процесс, который называется влюбленность. Но, если посмотреть на происходящее с высоты бесстрастных определений, происходящее – это всего лишь дофаминэргическая целеполагающая мотивация к формированию парной связи. Банальные человеческие инстинкты, которые зашиты в нашу ДНК. Память предков. Физиология.

– Не думай обо мне так плохо, я не…

– Я даже не собирался. Дослушай, пожалуйста, – сильнее обнял я попытавшуюся подняться разозлившуюся Николетту. – В русском языке есть такая присказка: любовь зла, полюбишь и козла. Ее иногда переиначивают в вид: любовь зла, а козлы этим пользуются. Ты девушка умная, и должна понимать, что не исключен вариант, что если мы с тобой прекратим общение, буквально через полгода-год, максимум два, при мыслях обо мне ты будешь думать: «Да что, черт возьми, на меня нашло?»

– Я не…

– Я еще не закончил.

Николетта еще раз, довольно громко, шмыгнула носом. Злость ее сохранилась, но она решила меня дослушать.

– У меня, как я тебе уже говорил, есть невеста. И если мы… в общем, я легко могу стать тем самым козлом, если предам те обещания, что давал ей. И для нее козлом, и для тебя козлом.

– Когда ты трахал Доминику, ты об этом не думал?

– Ты боишься умереть?

– Что?

– Простой вопрос. Ты боишься умереть?

– Да.

– Я тоже боюсь. Вот тебе и ответ. Доминика в приказном порядке предложила мне с ней переспать, и, если бы я отказался, я бы возможно умер уже давно. По крайней мере, она бы сделала все для этого – потому что выбрала меня своим инструментом. А когда инструмент перестает слушаться и начинает противоречить владельцу, его выкидывают и меняют на новый. Не факт, конечно, что Доминика смогла бы меня убить, утомилась бы пыль глотать, но то, что у тебя был бы новый наставник – факт.

Николетта молчала, и я чувствовал, как ее злость уходит, и вместо нее пустоту заполняет горькая обида.

– Она в приказном порядке велела мне с тобой переспать, – негромко произнесла Николетта.

– Оу. Даже так?

– Даже так. Но ты не думай, я… я…

– Я все понимаю и так не думаю, – прервал я разволновавшуюся и замявшуюся девушку, которая хотела сказать, что действовала сейчас не по приказу Доминики. Хотела сказать, но не могла справиться с собой.