Старая Земля - Кайм Ник

— Ведем непрерывное наблюдение, — раздался сквозь треск статики в ее ухе голос пилота.

Ренски дала сигнал подтверждения и подняла взгляд на стену и шеренгу вооруженных силовиков, выстроенных Гете для ее прикрытия. Во всяком случае, она надеялась, что солдаты получили именно такой приказ.

Обломки крушения разлетелись на большой территории. Ренски обнаружила фрагменты корпуса и человеческих тел, окровавленные и обгоревшие. Она начала осмотр с наружного края и по следам катастрофы двигалась к эпицентру взрыва.

Она нечаянно поддела ногой какой–то предмет, а по том нагнулась, подняла его и нахмурилась.

Голос Гете раздался в воксе сразу после ее вызова.

— Что–то нашли? — спросил он.

Ренски держала в руке исковерканную оболочку бронебойной гранаты, на первый взгляд самодельной.

— Точно не несчастный случай, — сказала она, поглядывая на толпу через промежутки в защитном кордоне.

Голодные лица с широко открытыми глазами нисколько не уменьшили ее подозрений. Кое–где раздавались испуганные и гневные крики.

— Что я должна делать?

Гете довольно долго молчал, обдумывая ответ. В вокс–бусине Ренски слышала его учащенное дыхание, похожее на испуг.

— Примас–блюститель? — окликнула она его спустя почти целую минуту.

— Держитесь, проктор. Подкрепление прибудет немедленно.

— А потом, сэр?

— Выясните, что же все–таки произошло. Я хочу знать, существует ли связь между «Валькирией» и бомбой. Найдите виновного.

— Разрешите напомнить: здесь больше пятидесяти тысяч человек.

— Кто–нибудь обязательно что–то знает. У вас пятьдесят тысяч потенциальных свидетелей, проктор. Виновники где–то рядом, и они не могли действовать в одиночку. Отыщите их, Ренски, или выясните их планы. До тех пор стена будет в опасности.

Гете отключился. Ренски стояла достаточно далеко от стены, чтобы видеть его на высоте двадцать метров, крепко сжимающего пальцами края парапета и смотрящего на море тел.

Десантные самолеты вернулись и привели с собой подкрепление. Всего восемь транспортов, и почти весь личный состав рассредоточился вокруг людей Ренски. Толпа отступила, теснимая сиренами и резким светом прожекторов, ставшим еще более холодным после захода солнца.

Под командованием Ренски вместо двадцати стало двести человек. Прибыл и еще один проктор, поспешивший подойти, пока остальные силовики еще выскакивали из катеров.

Его звали Бранкк. Он не обладал достаточным опытом, но, по мнению Ренски, был способным офицером.

— Разбейте людей на группы по десять человек, — сказала она, — Две группы останутся здесь, чтобы обеспечить возможность эвакуации. Я хочу, чтобы через громкоговорители людей проинформировали о поисках и призвали сохранять спокойствие.

Бранкк решительно кивнул, давая знать, что ее приказы понятны и будут исполнены.

— Нет необходимости напоминать вам, проктор, — продолжила Ренски, — что мы здесь в меньшинстве. Если толпа взбунтуется, мы все погибнем.

Он ушел выполнять ее распоряжения, а она бросила еще один взгляд на стену. Без линз трудно было сказать наверняка, но ей показалось, что Гете нервничает. Беспокойство командующего имеет свойство передаваться его подчиненным. Сотня оружейных стволов смотрела вниз на толпу, сотня нервных пальцев лежала на сотне спусковых крючков.

Вскоре заработали громкоговорители, и Ренски постаралась не думать, что произойдет, если хоть один палец непроизвольно дернется. Она собрала свою группу. Девятеро крепких силовиков, вооруженных щитами, шоковыми палицами и боевыми дробовиками, двинулись вслед за ней в толпу. Их встретили страх и отвращение массы истощенных немытых существ, готовых обвинить ее во всех своих невзгодах. Расступались они очень неохотно.

«Валькирия» Нейда еще горела из треснувшего корпуса лениво тянулись струйки дыма. Она подошла к машине первой.

Хоть она и не была суеверной, но запомнила фразу, часто повторяемую согражданами в последнее время. Казалось, что в эти напряженные, полные тревог времена она приносит спокойствие. Мужчины и женщины были уверены в пользе этих слов, и Ренски тоже шепотом повторяла их:

— Император защитит…

Глава 29 

В КАТАКОМБЫ

ДВОРЕЦ ЗОВЁТ

Зитос увидел его на вершине башни, с опущенной головой, стоящим на одном колене. От все ещё мерцающей брони поднимался дымок.

Вулкан разжал кулак, открыв горстку пепла, быстро унесенного воздухом.

— Их больше нет, отец, — сказал Зитос.

Его доспех тоже был опален очищающим огнем.

— Что вы видели? — охрипшим голосом спросил Вулкан.

— Я видел фигуру, одетую в золото, — сказал Абидеми прихрамывая позади остальных. — Ослепительно сверкающую, словно само солнце.

Зитос кивнул. Он добрался до Вулкана в тот момент, когда отец раздавил фульгурит, освободив заключенную в нем силу. Он увидел в огненном вихре… что–то, а потом был вынужден прикрыть глаза, чтобы не ослепнуть. Открыв их, он обнаружил, что орда исчезла. Не разбежалась, а исчезла. Стерта.

Уничтожена.

— Я видел, как Нумеон ударил копьем по фульгуриту. Я видел, как он выдержал все попытки его разбить. Даже сердце Смертельного Огня не подействовало на него, а ты просто сжал кулак…

Зитос отважился заглянуть в глаза Вулкана, но ответа не получил.

— Они знают, что мы здесь, — сказал Вулкан, встав и подняв молот. В первый момент он едва не покачнулся, но быстро обрел прежнюю силу. — И они будут преследовать нас. Дворец уже близок. — Он сжал в руке талисман. — Я чувствую это, чувствую близость моего отца. Император с нами, мои сыны.

— Владыка, я не доверяю этой вещи, — заговорил Зитос.

Вулкан по–отечески положил руку ему на плечо:

— Я не могу дать тебе ответ, Барек. У меня его просто нет. С момента возвращения я знал только одно: я должен вернуться на Терру. Этот талисман каким–то образом настроен на мою судьбу. Я выковал его с определенной целью, поставленной передо мной моим отцом, но до сих пор ее не понимаю. Я не верю, что создал бы талисман, не будь я убит, а затем воскрешен, не будь наделен частью воли Императора, заключенной в этом осколке камня. Но нам нельзя медлить. Фульгурита больше нет, он сослужил свою последнюю службу и обеспечил нам краткую передышку. Нельзя безрассудно пренебрегать этим, сын мой.

Но Зитос хотел получить ответ. Он никогда не обладал верой Нумеона, или духовной тонкостью Абидеми, или грубоватым простодушием Гарго. Им двигала жажда мести, а не вера. И у него скопилось много вопросов.

В конце концов он остановился на одном:

— Куда мы пойдем?

Они покинули город, преследуемые непостижимым голодом, тем самым, что испытывал бессмертную душу Вулкана при переходе через варп. Затем обнаружились тоннель и длинная каменная лестница, уходящая вниз, под город.

Змии спустились в катакомбы и нашли там очередные свидетельства присутствия адептов Механикума. И в главном, и в боковых проходах бездействовали странные машины непонятного назначения. Мертвецов здесь тоже было много, в основном кустодии и Сестры Безмолвия, целые отряды механикусов, — техножрецов и скитариев, — и даже остовы титанов, вызывающих смятение видом побежденной мощи.

Срочность задачи гнала Вулкана вперед. Она заставила их поспешно пересечь город и углубиться в подземный лабиринт. Она привела их к границе, где один мир встречается с другим.

И здесь, среди поверженных боевых машин, Змии остановились.

Они увидели армию.

Но состоящую не из людей или механизмов, а из монстров.

Демонов.

Далеко, очень далеко впереди светились врата. Дверь на Терру, в сам Дворец. Полоска света, чуть толще волоса, еще оставалась. Проход был открыт, но ненадолго.

Вторая армия отступала к вратам, сдерживая орду демонов и неся огромные потери.

Титаны и воины в золотой броне отчаянно пытались остановить волну чудовищ. По мере их отступления росли горы трупов. Упавших бросали ради желания выжить и продолжать бой. Мертвецы привлекали удирающих демонов, и те задерживались, чтобы попировать на костях, высасывая мозг.