Ужасное сияние (СИ) - Платт Мэй

Лично у него так и не получилось осознать иррационального совершенства. Накладывало отпечаток собственное образование: нет, конечно, капризные китайские панды могут отказаться спариваться, если вокруг них прыгает исследователь с камерой, но стоит поместить камеру, которую не заметят создания от вируса до синего кита — и наслаждайся бесконечным шоу в три и семь десятых миллиарда лет. Наблюдатель просто не должен выдать себя.

Однажды они с сестрой поспорили — это было давно, примерно на первом курсе колледжа, когда она ещё только постигала азы науки, а он углублялся в интимную жизнь инфузорий-туфелек и стрептококков, которые ни разу не стеснялись размножаться в питательной среде, наблюдай за ними хоть в электронный микроскоп с круглосуточной записью.

Дана пыталась объяснить, но он в результате лишь отмахнулся. Проигрывать он терпеть не мог. Они поссорились и не разговаривали целых четыре часа, а потом Дана позвала его есть мороженое — явный «чит-код», если использовать терминологию поклонников компьютерных игр.

Мороженое было вкусным, а у него хватило ума не продолжать спор. Позже, помогая сестре, пришлось более глубоко изучить феномен наблюдателя и суперпозиции — всё зависит от того, откуда ты смотришь, обычный нейтрон может быть точкой, линией, сферой или целой микровселенной, недоступной макромиру. Истины квантовой физики, которые Дана едва ли не клеила на холодильник, чтобы взбодриться поутру, казались чем-то неприятным, холодным; если выйти на улицу осенним вечером — дождь и промозглый ветер ощутишь сполна.

Энди увидел, как работают некоторые из этих законов, когда вызвался помогать сестре с исследованием. Когда она придумала свои дизрупторы, помогающие вмешиваться в квантовые состояния без пресловутой однозначности. «Представь, что кто-то достаёт кота из коробки, но не может отличить мёртвую кошку от живой», — пыталась объяснить ему Дана, и Энди только отмахивался: давай я лучше буду записывать твои наблюдения, хорошо? Записывать, анализировать, наблюдать. Первоначально дизруптор был просто антенной, которая пыталась «поймать» иные реальности.

Тогда он играл честно, а вот позже научился жульничать ничуть не хуже профи в Вегасе.

Ладно, сейчас он почти не ставил краплёные фишки на красное и не подкладывал магнит под зеро. Он привязался к Сорену и не хотел, чтобы парень погиб или возненавидел того, от кого с равным рвением мечтал получить признание своих заслуг, разрезать на куски, выкопать в мышиных норах тайны мироздания, может, не бросив к ногам, но преподнеся с поклоном, как вассал сюзерену.

Они изуродовали его, превратили в… мутанта, ладно; это неправильное на тысяче уровней дефиниций слово, но пускай так.

Он уже простил, верно?

Сорен сидел напротив него и доедал свой завтрак. Энди успел уничтожить омлет, теперь заедал кофе миндальным печеньем. Искусственная челюсть Сорена выглядела вполне натуральной, только немного темнее тинт кожи, прости, подумалось ему, ошиблись. Впрочем, из-за плохого даже в очках зрения Энди мог ошибаться насчёт цветовой гаммы.

Данные поступали в его мозг напрямую. Саккадными движениями он мог перелистывать сводки, прощёлкивать ролики с видеокамер.

База рапторов неподалеку от Ирая.

«Таннер отправился туда».

Сладкий вкус печенья стал горьким. Энди сделал глоток кофе. Сорен ничего не знал об этой детали, и лучше бы ему остаться пресловутым внешним наблюдателем, хотя и этого уже более чем достаточно. Не лезь пальцами.

Впрочем, всё хорошее заканчивалось быстро.

— Сорен, — он позвал помощника. — Прежде чем мы выдвинемся. В Интакт направили телепортом двоих пострадавших рапторов.

Пока эти данные были только в голове Энди, но Башня Анзе — огромный услужливый робот, — покорно спроецировала трёхмерным дисплеем на фоне кофеварки, вскрытой упаковки плиточного шоколада, корицы и кардамона. Энди немного передёрнуло, когда он увидел этих пересланных — юноша и девушка, близнецы. Словно какой-то дурной знак.

«Ерунда».

Рапторам было лет по двадцать, оба высокие, светловолосые и светлокожие, почти неотличимые — с непроявленным половым диморфизмом, девушка с широкими плечами и узкими бёдрами, почти без груди, юноша — худощавый, никакой явно выраженной мускулатуры. Они с Даной в этом возрасте уже различались значительно, в основном из-за того, что Энди вымахал на тридцать сантиметров выше. С возрастом их вообще перестали воспринимать как близнецов, в лучшем случае — сиблингами.

— Юнассоны, — назвал имя Энди. — Пострадавшие, но выжившие. Кажется, единственные выжившие.

«Нет, не совсем».

Данные по жертвам поступали с щупальцем-информатором. Имена, фамилии, звания. Не все рапторы — много учёных, гражданских, большинство спаслось благодаря най-рисалдару Леони Триш. Энди испытал искреннюю благодарность к этой женщине. Таннера среди погибших не числилось, но и среди направленных посреди бури в Ирай — тоже.

«Что он задумал?»

Коммуникация с ним оказалось утраченной. Таннер не отвечал. Энди попытался нащупать частоту этой Триш — она-то точно зарегистрирована где можно и где нельзя, заодно выяснил, что некогда девушка получала лечение в Интакте, установка бионической руки, — но и та промолчала в эфир.

Тогда-то он и выдал Сорену: поедем сами.

Ну что ж, это всё ещё лучший способ. Пнуть и обезвредить капсулу с ядом, вытащить кота из коробки, а потом выкупать с антиблошиным шампунем и накормить консервами со вкусом говядины и лосося.

— Поместим их на лечение, — предложил он Сорену. — Пусть пока о них позаботятся, как о том мальчике, Кэрроле. Вернёмся — можно будет осмотреть, задать вопросы…

Он опасался, что тот станет возражать, но доктора Раца, похоже, захватила сама идея выбраться в Пологие Земли, изучить невысказанный и невозможный феномен, и он лишь кивнул.

— Я распоряжусь, чтобы близнецы получали соответствующий уход. Они… интересные. Прямо как…

— Нет, не как мы с Даной. Ты же видел фото, мы отличались довольно сильно для тех, кто родился с разницей в два часа семь минут. Честно говоря, мы немного озадачивали даже отца с матерью. А ещё родители сокрушались, что не рассчитывали финансовую «подушку» сразу на двоих.

На лице Сорена отразилось недоумение. Современные люди привыкли, что каждый рождается без «родителей», а те, если хотят, забирают на воспитание, нет запросов — остаются в интернатах. Интернатских по статистике больше почти на сорок восемь процентов.

— Если хочешь, я потом тебе расскажу, каков был прежний мир, — Энди отмахнулся — мол, «не забивай себе голову». — Пойдём, нам пора. Насколько я понял, бурю устроил один из обитателей базы, а теперь все, кто можно и кто нельзя, отправляются в Лакос. Просто-таки Мекка и Аль-Харам с Каабой, верно?

Сорен в очередной раз тактично промолчал. Он, несомненно, читал старые книги, но вряд ли там отразилась информация о религиозных культах до Катастрофы. В конце концов, все пророки, священные кубы, ребята с приколоченными гвоздями руками и ногами куда как меньше сделали для человечества, чем Ме-Лем Компани с прототипами куполов, ГМО-разработками универсально-адаптивных живых существ, банком генов и так далее. Наверное, Энди мог бы гордиться собой.

Он жестом позвал Сорена следовать за ним до лифта, который спускался в самое машинное нутро Интакта — где-то там до сих пор хранился первый прототип раптора-механизма, впоследствии давшего имя всем остальным моделям, равно как и людям, работавшим на них.

Прототип раптора создали до того, как появилось это название и имя для охотников на «зеленых демонов». По сравнению с современными моделями машина выглядела громоздкой и неуклюжей. Когда в просторном и пустом помещении, не считая этот единственный образец и пару дронов, среагировала на движение и включилась люминесценция, Сорен уставился на транспорт с явным скептицизмом.

— Он работает?

— Да, — сказал Энди. — Я его тестировал. Предупреждая вопросы: скорость передвижения в два с половиной раза ниже, чем у современных моделей. Зато в те, что сейчас на конвейере, мы бы вдвоем не влезли… ладно, я бы вообще вряд ли смог туда забраться с моими коленями и суставами, — он вздохнул и поморщился. — Первоначально считалось, что в машину должно помещаться три-четыре человека, потом пожертвовали вместительностью и комфортом в пользу манёвренности и скорости. Но старичок всё ещё может бежать.