Светлана Тулина - По чужим правилам
Как же она сразу не заметила! Одной этой заплатки хватило бы, чтобы понять — ботрикс не мстить шёл, он просто искал хозяина. Когда идут мстить, не выбирают дороги и не заботятся о сохранности и благополучии объектов мести. А тут для проникновения выбрано чуть ли не самое безопасное место — через шлюзовую камеру, где скорость ликвидации любого повреждения традиционно программируют чуть ли не втрое выше обычной.
— Откуда у тебя это чудо?
Жанка запрокинула голову, улыбаясь:
— Случайно. Он не мой, просто так вышло. Временно, пока не встретимся с его настоящей хозяйкой. Я думала, что насовсем его потеряла, а вот…
— Ха. Три раза. Он, похоже, считает иначе — а то искал бы ту самую хозяйку, а не тебя. Ты то — действительно не понимаешь? Ботриксов нельзя потерять, они персональные. Ипрингингужются первым взглядом и на всю жизнь. И они не бывают временными, они — навсегда. Этот заточен под тебя, и продолжает подстраиваться, иначе ты бы валялась тут мёртвой. Против их яда нет нейтрализаторов, только прививки. Ты только что получила очередную, но ведь были и раньше? Были, да? Я-то всё думала — что за странные шрамики…
— А почему ботрикс?
— Для краткости. Потому что каждый раз произносить «боевой трансформант» — это язык сломаешь. А у вас их называют иначе?
— Ага. У нас их называют сцинками. Очень дорогая игрушка. Ой… — ботрикс тем временем залез на её руку целиком, поёрзал по предплечью — и вдруг обвился вокруг запястья и замер, вцепившись в собственный хвост. Словно толстенький такой браслетик с парой чёрных помаргивающих бусин. Крылья он при этом умудрился сложить ступенечками, и теперь их ритмично повторяющиеся посвёркивющие грани лишь усиливали сходство с украшением.
— Сцинк — это такая маленькая ящерка. Архаичная и совершенно безобидная. Питается сверчками и мухами, хорошо приживается в домашних условиях. А твоё чудо я бы назвала каким угодно, но только не безобидным. Типичный боевой трансформант, заточенный на персональную охрану живого объекта в статусе хозяин. По первоначальному поведению я подумала было, что он класса «телохранитель-мротворец», просто мелковатый, но миротворцы в свободном режиме не притворяются украшениями. Очевидно, какая-то новая модификация. Можешь не говорить, как тебе удалось его заполучить, хотя мне и было бы интересно. Но сейчас у нас другие проблемы… Как ты себя чувствуешь?
Спросив, протянула руку пощупать жанкин лоб — скорее, для тестирования собственного статуса в глазах твари, чем для тактильного подтверждения нормальности жанкиной температуры. Да и какая температура может быть при отходняке?
— А? Ш-шшш, маленький, всё в порядке, всё хорошо, — ботрикс отреагировал правильно, лишь обозначив легчайшую степень настороженности, Аликс это сразу поняла, но вот сама малолетка, похоже, восприняла всерьёз. — Тихо, маленький, она своя, она друг, — и уже Аликс. — Как чувствую? Да нормально вроде. А что?
Так вот в чём дело — для этой дурочки просто нет различия между «свой» и «друг». Для нее если не чужой — то уже друг, априори. Глупость на грани полного дебилизма. Как она вообще дожила до своих лет, с такой-то наивностью?! А ты-то обрадовалась — умненькая, быстро схватывающая, будет проще, да? Да тут учить и учить! Причём основам. Вбивать в тупую головёнку, пока не треснет! Нет у тебя друзей, идиотка, нет и быть не может! Думать иначе — умереть молодой.
Аликс внезапно разозлилась так, как давно уже не позволяла себе. Потому что отчётливо просчитала перспективы — и ни одна из них ей не нравилась. А особенно — та, что была наиболее вероятной.
— А то! Никуда больше не тянет? Говорить ни о чём не хочется? Ничего не болит?
— Неа… — Жанка с хрустом зевнула. — Только спать. Твой коктейль просто супер. А почему ты злишься?
— Потому. Поздравляю — ты снята с крючка. Твой первый поиск завершён. Хотя поздравлять, в сущности, не с чем — поскольку завершился он неудачей. Твоей сестре больше не нужна помощь, она справилась сама. — Был, конечно, ещё один вариант, куда более реальный и мрачный, но его озвучивать Аликс не собиралась. — А значит, мы потеряли компас. Путеводную нить. И искать теперь бесполезно.
Жанка подумала. Склонила голову набок:
— Это хорошо для неё. Плохо для меня. А ты почему злишься?
— Потому! Найди мы её — за тебя бы она отвечала. А я бы сдала вас обеих нашим, получила бы свои кровные, и была бы свободна, остальное — не моя проблема!
— А теперь что изменилось? Награда меньше?
— Всё изменилось! Всё, понимаешь? Какая там теперь, нафиг, награда! Сдерживать дилонг и правильно им управлять тебя любой из наших научит, это не проблема. Но ты ведь ещё и фильтр, мать твою! Фильтр, понимаешь? Поиск такой силы просто так не бывает, предрасположенность нужна. И тут уже число возможных учителей намного меньше, а если подумать о доступных, так и вообще… Понимаешь, нет? Вот именно что не понимаешь… Учить тебя надо, дуру! А какой из меня, нахрен, наставник?!..
Базовая. Портовый отель
Тэннари
Тэннари открыл глаза и несколько минут лежал, вслушиваясь в ночную тишину. Потом встал и босиком подошёл к окну, словно эти несколько шагов что-то решали, словно тут, глядя на ночной город, больше шансов что-то услышать. Наивно, наверное, но наивность не равняется глупости.
Тенари открыл окно, подставляя разгорячённое ожиданием лицо прохладному ночному ветру. Зажмурился. Он не молился — молиться о таком не просто грешно, а немыслимо. Всё равно что молиться о жертвоприношении детей. Он просто ждал.
И был вознаграждён — лёгкое еле заметное эхо, на грани слышимости, почти неощутимое, словно осенней паутинкой мазнуло по лицу — то ли было, то ли нет, через минуту уже и не определить.
Было.
Крик монстра.
Торжествующий и гневный. Далёкий — о, очень далёкий. Но вполне узнаваемый.
Зверь выжил.
Значит, вчера не померещилось от усталости и разочарования. Значит, правы были отцы-наставники, и неправы патрульные на орбитальной станции — монстра невероятно трудно убить. Тварь слишком живуча. Она везде найдёт лазейку. Она обманет любого — даже его обманула один раз. Но больше ей обмануть не удастся. Только не Теннари.
Все, все говорили — ты не прав! Твоя охота завершена. В тебе говорит чувство вины, с кем не бывает. Отринь гордыню и возвращайся. Тут больше нечего ловить. Все говорили — а он кивал, не споря. А потом просто написал заявление на отпуск, положил в сканер и вышел из кабины дальсвязи. И остался тут.
Потому что знал — так будет правильно.
Гулял, смотрел на засыпающий улицы грязный снег, превращающийся в темно-коричневую мокрую кашу через пять минут после падения, улыбался встречным, иногда даже о чём-то с ними говорил — и ждал. Ждал всем существом, ждал и надеялся никогда не дождаться.
Надежды не оправдались.
Тэннари стоял босиком на холодном полу у раскрытого настежь окна и улыбался далёким звёздам.
