Валидуда Анатольевич - На задворках галактики
— Вы что, пьяны, поручик? — со сдержанным но всё-таки гневом бросил передовой всадник.
Масканин не сразу разобрал его слова, ветер снёс их в сторону. Спрашивавший по-видимому и был полковник. Кавалерийская папаха нахлобучена на брови, шарф по самый нос скрывает лицо. Только голос выдаёт возраст и привычку командовать.
— Н-никак нет… Морда за-замёрзла… Губы н-не слушаются…
И тут в одной из землянок, где бойцы время от времени отогревались у печки, как назло послышался куплет старой юнкерской песенки, изобилующей солёностями.
И тут же куплет подхватили другие голоса.
— Да он лыка не вяжет! — крикнул кто-то из всадников. — Водку тут жрут, сволочи!
— Это кто там вякает?! — вскипел Масканин. — Смелый т-такой?! В штаб-бе перегрелся?
— Что?! — всадник пришпорил коня и на два корпуса вырвался вперёд полковника. Замахнулся плетью.
Ударить у него не получилось, Масканин поднырнул под плеть и резко сдёрнул ездока вниз.
— Отставить, поручик!!! — рявкнул Тоценко, видя что Масканин уже готов забить сваленного кулаками. — Отставить!!! Все назад!.. — крикнул он рванувшим на помощь поваленному офицерам. — Капитан, встать! И вон отсюда! А вы, поручик, — голос его стал ледяным, — извольте показать, что успели сделать.
…В блиндаже тепло. В печке трещат дрова, замёрзшие пальцы тянутся к горячему чугунному корпусу. Короткий отдых перед новым этапом постройки позиций, скоро придут замёрзшие сменщики дабы отогреться кипятком и теплом печки. Рембатовский фельдфебель Сомов балагурит, он единственный кому не лень молоть языком. Наконец, он выдохся и тогда прапорщик Черенков вышел из дрёмы, поведав, как в городе с ХВБэшниками пообщался.
— Я с одним из их ротников пересекался, — сообщил Черенков. — Просто морду его запомнил, конвоировал его недели две назад…
— Сам сдался? — спросил сержант Федотов, попыхивая папиросой.
— Нет, не сам. Мы его засыпанным в окопе отрыли. А вчера глядь! Вижу он уже в Лютенбурге с шевронами ХВБ. Дела, думаю… Меня узнал, поздоровкался даже. Разговорились…
— О чём? — спросил Масканин.
— О том, о сём. Хэвэбэшники настроены решительно. Их батальон — бывший отдельный сапёрный, разбит в пух и прах под Бохольтом, из старого состава процентов десять осталось. Теперь батальон в пехотный переформировали, половина из военнопленных, остальные добровольцы, сильно им новая власть не понравилась да и к велгонцам счёты.
— Не мудрено, — кивнул Масканин. — Сразу после штурма Тарны в ХВБ порядка трёх тысяч местных из округи записалось. Нам доводили, что сейчас численность войск ХВБ свыше двухсот тысяч, на Южном фронте два корпуса действуют.
Позиции были закончены под утро. Бойцы повалились спать прямо в окопах, надеясь, что хоть полчаса-час у них ещё есть. Комбат в очередной раз наведался в без пяти шесть, критически осмотрел проделанную работу, сдержано похвалил и принялся уточнять секторы обстрела.
А потом в небе послышался далёкий гул. Две восьмёрки велгонских бомбардировщиков тёмными точками контрастировали в предрассветном ещё тёмном небе. Бомбёры прошли высоко над позициями, их целью был Лютенбург. Вскоре на город посыпались бомбы, потянулись ввысь столбы пожаров, в небе зарябило от разрывов шрапнелей и трассеров зенитных орудий. На товарной станции что-то сильно полыхнуло, видимо рванул запас топлива или бомбы были зажигательные. Обратно бомбардировщики возвращались растрёпанным строем, одного не хватало, его сбили в самом конце налёта.
С утренней зарёй высоко в небе появился разведчик. Покружил минут десять и убрался обратно. Даже не обладая яркой фантазией можно было представить какая ему картину с высоты открылась. Лютовавшая ночью метель не смогла сокрыть чернеющие на белом покрывале разрезы свежевырытых траншей. По разведчику огонь не открывали, во-первых высота у него превосходила эффективную дальность 45-мм зениток, во-вторых командиры батарей не желали раскрывать свои позиции.
Вскоре над линией горизонта показались блестящие точки. По окопам в третий раз пронеслась команда 'Воздух!', все надеялись что опять пронесёт. Через четверть часа в оптику можно было различить силуэты последней модификации BL-78 — основных велгонских двухмоторных бомбардировщиков. Шли они двумя клиньями, сверкая в лучах восходящего солнца. И шли они на окопавшиеся батальоны. Высоту держали примерно тысячи полторы, снижаться не стали, так и зашли на боевой курс. Но спокойно отбомбиться им не дали зенитные батареи.
Хлопающие выстрелы ЗУшек зачастили раньше, чем послышался свист рассекающих воздух бомб. Велгонские пилоты старались накрыть траншеи, первый заход они сделали на их ломанные линии, не слишком заботясь о рассеивании. Первые бомбы достались батальону ХВБ и передним траншеям сводного батальона. Равнина потонула в грохоте и в миг покрылась вставшей на дыбы землёй. Но вот один из бомбардировщиков пустил жирную полосу чёрного дыма, шрапнель от близких разрывов зенитных снарядов и зажигательные снаряды повредили двигатель правой плоскости и изрешетили консоль, огонь от двигателя перекинулся в топливные ёмкости консоли, вызвав пожар. Бомбардировщик тут же сбросил весь бомбозапас куда пришлось и повернул на обратный курс.
Во втором и третьем заходе 'BL-семьдесят восьмые' прошлись по позициям зениток, жандармов и опять по сводному батальону. Несколько 'соток' — бомбы калибра 100 кг, 'уронились' на окопы пулемётной команды. Одна 'сотка' угодила прямо в щель, где укрывались два прапорщика из 1-го пулемётного отделения. Остальные бомбы легли рядом с окопами, взрывами сорвав масксети. Если б не маскировка, утюжка позициям Масканина была бы обеспечена. А так обошлось бомбёжкой наобум. И словно запоздалый 'подарочек', одна из 'соток' рванула очень близко от наблюдательного пункта, снеся козырёк и обсыпав залёгшего Масканина окаменевшей землёй. Один из мёрзлых комков довольно сильно ударил под лопатку, бушлат не намного смягчил удар.
В ушах у поручика звенело ещё долго и он не слышал как рядом материли мазил-зенитчиков за то, что они подбили всего лишь три бомбардировщика. Подбили — это не сбили, повреждённые 'BL-семьдесят восьмые' уходили домой.
Моторизованная колонна появилась на горизонте минут через десять. Чётко и слажено как на учениях, выкрашенная в белое бронетехника начала перестраиваться в боевые порядки километра за два до траншей. Впереди шли два 'Хафлера', за ними в окружении пехотных цепей свыше двадцати бронетранспортёров 'MAGO' и несколько БМП 'Претор' и 'Претор-II'.
— Красиво идут! — оценил в бинокль прапорщик Токарев, командир 1-го пулемётного отделения. — 'Коробаны' будто в ниточку выверены… Пехота как привязанная… Уу! Дают же, черти!
— Теперь жди артподготовки, — сказал прапорщик Бурлюк, командовавший 3-м отделением. — Без гаубиц атаку не начнут.
— Всем в укрытия, — приказал Масканин и оглядел офицеров. — Без моей команды не высовываться. Если всё пойдёт как надо, сидим тихо как будто нас нет.
— А жаль… — произнёс Бурлюк.
— Не то слово! — поддержал подпоручик Брусов, командовавший 2-м отделением. — Мои унтера в бой рвутся…
Не успели офицеры покинуть НП, как завыли дурным до оскомины знакомым воем снаряды 155-мм дивизионных гаубиц. Первые разрывы легли у траншей с недолётом. Последующие залпы начали методично обрабатывать передовые фортификации, постепенно залп за залпом перемещаясь в глубину. Начальник артиллерии велгонцев справедливо полагал, что позади траншей просто не может не быть замаскированных укрытий. Три залпа накрыли обнаруженные ложные позиции, некоторые окопы получили сразу несколько прямых попаданий. Затем огонь был перенесён в глубину.
Свой НП Масканин во время обстрела не покинул. Он не желал пропустить начало активной фазы атаки. Заодно наблюдал за соседними батальонами. Хэвэбэшники уже вступили в бой, атаковавшие их во фронт танки и мотопехота запоздала, во фланг батальону ХВБ ударил танковый взвод 'Хафлеров' при поддержке БТРов и пехоты. Танки, наступавшие с фланга, снаряды не экономили, двигались со скоростью быстрого шага. В цепях вражеской пехоты в бинокль едва угадывались отдельные фигурки, дистанция до них от НП Масканина была большой, да и сами фигурки в большинстве были в белых маскхалатах. Крайний из четырёх 'Хафлеров' вдруг начал заворачивать, но опытный мехвод успел резко сбросить скорость. Расстояние не позволяло увидеть что танку перебило гусеницу, но иной причины внезапной неуправляемости попросту не могло быть. Трассирующий росчерк ударил в лоб другому 'Хафлеру' и срикошетил вверх. Позади задымил БТР, пехотная цепь залегла, напоровшись на пулемётный огонь. Миномёты хэвэбэшников начали бить по пехоте.
Максим перевёл внимание на противника, атаковавшего соседей во фронт. Здесь по танкам, БТРам и БМП хэвэбэшники огонь не вели, вёлся только ружейно-пулемётный огонь по пехоте. Оно и понятно, комбат союзников рассчитывал остановить бронекулак выставленными ночью минами.
