Артем Каменистый - Люди пепла

– Насколько они матерые? – слегка занервничал Бвонг.

– Как повезет. Но тебе даже самые скромные не понравятся. Они никому не нравятся, проверено не раз. Ну что там, Миллиндра?

– Ей попали дубинкой по боку. Край нагрудника смягчил удар, но все равно тут рана от сучка и, скорее всего, ребро сломано. А может, и не одно. Ей очень больно.

– Позор мне и вам! Всего лишь три зеленых трессинга, и у нас уже потери! Она сможет идти?

– Смогу, – уверенно ответила Айриция.

– Миллиндра, ты идешь с ней, остальные будут вас прикрывать.

– Но я не ранена и могу стрелять.

– В этих прытких тварей попасть непросто, издали их не засечь, они мастера играть в прятки среди зарослей тессеркуллы. Так что от лучника тут проку не так много. Прикрывай подругу: если ее еще раз ранят, она не сможет идти самостоятельно, придется ее тащить. Представляешь, каково нам придется? Так что смотри за ней внимательно. За мной все и держите строй.

– Но почему мы идем назад? – удивился Храннек, озираясь с такой резвостью, что того и гляди голова открутится.

– Мы возвращаемся. Я не поведу вас по пепельной пустоши, где обосновалась стая трессингов. Они не такие уж и опасные противники, но только не для нас. Мы слишком слабы, сражаться нам противопоказано, ведь достаточно пары раненых, чтобы сковать нас по рукам и ногам. Трессингам не нравится, когда их сородичей убивают, после такого могут наброситься толпой в любой миг, собираются эти сволочи быстро. Выберемся назад, на гребень, и уже там подумаем насчет изменения маршрута. Не знаю, как мы обойдем эту долину, уж очень не хочется забираться в те холмы, которые начинаются южнее. Не нравятся они мне, предчувствие нехорошее. И море у черной скалы слишком глубокое, даже в отлив там не пройти, да и слишком много опасных следов, рискованно показываться лишний раз. Так что придется хорошенько подумать.

Но трессинги подумали раньше. Местность уже вот-вот должна была пойти на подъем к гребню, как вдруг позади заколыхались стебли тессеркуллы, и сразу десяток гибких юрких фигурок выскочил из напрочь их игнорирующих зарослей. Некоторые были такими же, как первые три, другие гораздо массивнее. Может, те самые – матерые. И оружие отличалось чуть большим разнообразием. Помимо знакомых сучковатых палок странной формы у парочки что-то похожее на дубины с каменными набалдашниками. Еще имелись тонкие длинные копья с деревянными остриями и пучки дротиков с обсидиановыми наконечниками в форме ивового листа. С пустыми ручонками ни один в драку не полез.

– В линию! – заорал сэр Транниллерс. – Разомкнуть круг!

Ага, так его и послушались, ведь даже простейшие групповые маневры толком не изучены. Разве могло закрепиться выученное после единственного скоротечного занятия на шаткой палубе? Может, кто-то и запомнил все досконально, но в такой ситуации новички не могли не растеряться, а при этом из головы вылетает большая часть вызубренных знаний, остаются голые рефлексы.

Рефлексы можно взращивать и закреплять, но на это им не оставили времени.

И потому каждый пошел в бой как умел. Бвонг, изрыгая грязные ругательства, бросился на приближающихся противников походкой краба – боком, прижимая топор к земле, смешно притоптывая и зачем-то занеся щит, будто собираясь им ударить. Стрейкер, который заслуженно недолюбливал здоровяка, почему-то двигался за ним, прикрываясь за немаленьким телом, и при этом держал копье так, будто устроил засаду над водой и пытается подкараулить проплывающую рыбину.

Трой пошел вслед за Драмирресом. Смуглый держал увесистую саблю, будто любимый нож, позабыл про все, что было в последние дни, старые навыки удалого северянина из нищего квартала куда лучше усвоены.

А вот Трой ничего не помнил, но при этом двигался походкой фехтовальщика и пытался одновременно уследить за всеми ближайшими целями. Вот сбоку просвистела стрела, завершив свой полет в груди трессинга, замахивающегося палицей с каменным набалдашником. И тут же последовал звонкий щелчок арбалета – Айриция не так уж сильно пострадала, чтобы оставаться безучастной зрительницей. Трой не увидел, куда улетел ее болт, все внимание поневоле устремил на Бвонга. Тот схлестнулся с первым противником, одновременно уклоняясь от дротиков – метатели выбрали его главной целью, видимо, толстяк впечатлил их своими размерами.

Схватка надолго не затянулась – краем щита отбив дубинку, одновременно врезал в голову, тут же последовал взмах топора снизу, и лезвие на совесть рассекло пах.

– Вот тебе брачный сезон! – с неистовой радостью заорал здоровяк.

Трой на дальнейшее смотреть не мог – своих забот полный рот. Драмиррес попытался пырнуть летящего на него трессинга, но тот гибко извернулся, пропустив лезвие мимо себя, и одновременно хитро ударил длинной дубиной, угодив товарищу в верхнюю часть бедра.

Да уж, лучше бы смуглолицый остался при хорошо знакомом ноже. От прыткого северянина Трой ожидал куда большего.

Шаг вперед, припасть на колено в длиннейшем выпаде. Есть – кончик меча дотянулся до брюха, пронзил плоть, вошел в тело на ладонь. Неизвестно, что за физиология у этих созданий, но обычно ранения в брюхо, не убивая наповал, мгновенно выводят из строя. Уж очень болезненные, всякую агрессию будто ветром сдувает.

Слишком длинный выпад. Трой не успел вернуться в стойку, второй трессинг ударил его тонким копьем. Быстро сработал, но меч тоже на месте не стоял, отбил с силой. Не перерубил, не зря сэр Транниллерс ругал этот клинок, но зарубку оставил добротную.

Драмиррес пусть и упал на колено после знакомства с дубиной, но из строя не выбыл, все же дотянулся до копейщика саблей, рассек самым кончиком бок, заставил отскочить.

Странный бой – люди кричат на все лады, ругаются, стонут от боли, а эти наседают совершенно беззвучно. Немые, что ли?

Сильный удар по нагруднику – один из плохо вооруженных трессингов швырнул камень. Спасибо доспеху, пусть и дрянной, из растрескавшейся кожи, но выручил. Стукнуло хорошо, заставив пошатнуться, без защиты пришлось бы худо.

Взмахом меча отбил дубинку. Коварно отбил, не просто так, а чтобы лезвие прошлось по краешку, пересчитывая все сучки, после чего зацепило тонкие пальцы. Вот и все – брызнула кровь, эта ладонь теперь мало на что годится.

И тут трессинги впервые за весь бой подали голос. Взвыли хором, прерывисто, будто собаки, пытающиеся копировать заунывные песни волков. При этих звуках из хищных зарослей выскочило еще несколько тварей, и они были куда серьезнее, чем те, которых Трой по неопытности отнес к матерым.

Вот эти точно матерые. В их телах нет гибкости молодняка, зато руки не тонкие веточки, а массивные ручищи, перевитые сетью выпирающих сухожилий. И сжимают не разный хлам, а заточенные по краям каменные диски, вставленные в расщепленные рукояти. Эдакие секиры из дерева и какого-то зеленоватого минерала.