Холод южного ветра (СИ) - Вадим Валерьевич Булаев
Забрав ухватистое оружие, перебрался к краю трубы. Парни пошебуршали барахлом, устраиваясь, и засопели, совершенно не замечая дорожного шума.
За полночь разбудил бесфамильного. Передал планшет, револьвер, плюхнулся на его, не успевшее остыть, место, и попытался вздремнуть.
Ну и мерзость эта ваша труба…
Голове жёстко, телу непривычно, на бок не завалишься — либо голова, либо ноги в грязи окажутся, вой от машин постоянно будит, помещая в пограничное между сном и явью состояние. То спишь, то просыпаешься и прислушиваешься — всё ли в порядке, то и сам не понимаешь — спишь ты или проснулся, то начинают допекать бетонные шероховатости, то куда-то проваливаешься, в беспамятную черноту.
Нечаянно зацепив меня за ноги, Ежи сменил бесфамильного. Тот попытался занять лёжку знайки, принялся ворочаться, мешая спать и матерясь вполголоса на дискомфорт, после перебрался обратно, к самому краю трубы, пододвинув ушастого. Я рассеянно наблюдал за его манёврами, завидуя осмелившемуся сменить неудобную позу товарищу, и сонно размышлял, не пристроиться ли рядом с ним. Колебался. Только-только удобство поманило.
Брок воспринял возню товарища нормально. От скуки отложил свой девайс, встал, потянулся, прошёлся перпендикулярно дорожной насыпи, разминая ноги и плечи. Остановился шагах в семи, скорее слышимый, чем заметный на ночном фоне. Если бы не светлые кроссовки, слегка выбивающиеся из общей темноты, вообще бы не увидел.
Вот же не сидится ему…
— Вит!!!
Я не понял, кто орал, зачем и для чего. Однако не успели глаза толком распахнуться, как темноту трубы озарили частые вспышки у самого входа. По ушам будто молотком застучали выстрелы. И в этих вспышках я увидел силуэт с вытянутой вперёд рукой.
— А-а-а-а!
Громыхнуло, оглушающе хлестнув по барабанным перепонкам.
… Меня не учили, что делать, оказавшись под огнём в ограниченном пространстве. Все наставления, вдалбливаемые и в учебке, и сержантом, талдычили одно и то же: упасть, перекатиться в укрытие, используя рельеф или складки местности, открыть ответный огонь. Ага! Я бы и рад, но в круглой, полутораметровой трубе можно катиться только вперёд или назад. Стрелку и ствол двигать не надо. И так, и так попадёт. Ловушка…
Ещё выстрел.
— … Мать!!!
Вопили снаружи. До меня этот звук добрался во время удара о сложенные в глубине велосипеды. Ни придумав ничего лучше, я оттолкнулся подошвами от ткани палатки, покрывавшей намывную грязь, естественно, поскользнулся и рухнул на спину, прямо на изгиб руля.
— Ё…
Букву приправили вязкие шлепки, утробное рычание.
— Вит! Помогай!!! — хрипела ночь.
Помогай — уже понятнее. Упёршись на локоть, сместил центр тяжести и, погрузившись пальцами во влажную, липкую землю, хорошенько оттолкнулся, перекатываясь в единственно допустимую из-за диаметра трубы полуприсядь. Палатка снова подвела, приходя в движение под моими кроссовками, но я удержался.
Фары проезжающего сверху автомобиля с грехом пополам подсветили пространство перед нашим убежищем. На земле — два тела, друг на друге, оба не двигаются.
Что за херня?!
— Самад, живой?
Только сейчас дошло — это Сквоч. Он что, ополоумел?
— Самад?
— Цел.
— Подойди.
Не веря в происходящее, я выбрался под испещрённый звёздами небосвод. Била дрожь, в глазах до сих пор плясали яркие круги от вспышек.
Всмотрелся, приблизился на полметра. Верхнее тело отвалилось вбок, нижнее лежало. Но не спокойно, как мне показалось ранее — оно дёргалось. Мелко, царапая пальцами почву и подёргивая коленями. Голова повернулась к насыпи, а из её правого уха торчал необычный, неприродный предмет. Толстоватый, твёрдый.
Судорога, затих… Машина уехала, погружая сюрреалистичное зрелище в темноту.
— Он мёртв… Вит! Что ты видел?
Это лежит Ежи, наш взводный знайка… Ежи…
Я не смог пересилить себя и подойти к товарищу. Замер у входа в дренаж, совершенно не представляя, куда идти и что делать. Не знаю. Ни куда, ни зачем, ни…
— Ви-ит! — моё имя сопровождалось кашлем человека, пропустившего добротный удар в грудную клетку. — Не дури.
— Что с ним?
Для чего спросил? Ответ и так очевиден…
— Я его убил. Повторяю. Что ты видел?
Фигура бесфамильного переменила положение, отойдя от меня вглубь черноты.
— Убил… — повторил я за Сквочем.
— Вит, пожалуйста, ответь.
Плохо понимая, для чего ему это, я попытался припомнить далёкие-далёкие времена, те самые, благостно проводимые в трубе.
— Он стоял, — последняя мирная картинка неохотно всплывала из памяти сквозь помехи свежих новостей. — Потом ходил. Потом развернулся, поднял руку. Так, — я вытянул перед собой правую ладонь…
… Маяк. Занятия по огневой подготовке. Тема: «Короткоствольное оружие». Позиция для стрельбы стоя…
— Брок нас хотел убить? — брякнул я, сопротивляясь выводу и истово надеясь, что это самообман.
— Да. Я успел первым.
Внутренне чутьё уверенно твердило: лопоухий не врёт. Но никак не поясняло причин.
— Из-за денег?
— Наверное. Помоги тело перетащить.
Я не сдвинулся.
— Чем ты его?
— Сначала из своей игрушки половину обоймы выпустил, после прыгнул и шилом. Сначала в живот, потом в ухо. Оно длинное, до мозга достало. Не целясь, попал. Вот как бывает…
Передёрнуло.
— Как догадался, что он хочет тебя убить?
— Нас, Вит. Нас.
— Пусть. Как?
— Не могу объяснить, — признался бесфамильный. — Там, в доме, я на выходе услышал стук. Будто кирпичом по дереву приложили через подушку. Возвращаться, смотреть не стал. А потом, в лодке, заметил на ребре ладони Брока смазанный кровавый след. Немножко, но он что-то почуял и сунул клешню в реку. Помыть.
— У него нос разбитый был!
— Он его левой утирал, когда Космаль в дом вёл. В правой револьвер держал. И мыл правую. Потому что правша, как я или ты.
Припомнив, вынужденно согласился.
— Убрал свидетельницу, чтобы не опознала? Тогда почему не ножом? Взял на кухне — взмахнул, и человеку крышка.
Мне хотелось поймать Сквоча на неувязках, разобраться в первопричинах, побудивших его… так поступить. И чтобы говорил, не переставая. По звуку можно понять, где он и чем он занят. Если замолчит — будет меня убивать.
— Гы… Самад, ты хоть раз пытался зарезать человека ножичком? Умеешь ударить так, чтобы по уши в крови не искупаться? Сможешь объяснить жертве, для чего ты, кроме ствола, лезвие прихватил? Убедить, чтобы она до срока не запаниковала? Сомневаюсь… А приложить в висок трёхкилограммовой железякой, особенно связанной, не сопротивляющейся женщине — проще простого.
И снова я ему верил… Для того знайка меня и выпроваживал из кабинета, затягивая с кляпом — дабы лишнего не увидел. Не скажу, что меня озарило, но понимание об изначальном предназначении прихваченной со спортплощадки гантели нарисовалось как-то само собой.
— Пришли сюда — нехорошее во мне началось, сомнения непонятные
