Кель'Дорей, эльф из мира Warcraft - Евгений Хорошко
Он постучал себя кончиками пальцев по выступающему подбородку, словно в раздумьях.
— Странно, что эти частицы ведут себя, как обычные капли крови, — пробормотал тролль. — Я бы предположил, что это — действительно твоя собственная кровь, по крайней мере, была ею когда-то. Сейчас, скорее всего, эти же частицы разносят магическую заразу по всему организму. Думаю, внутренних органов это тоже коснулось. Но, мы посмотрим, ха-ха. Возможно, даже вместе.
— Что-то я не ощущал в себе прироста резерва, или его быстрого восстановления, — я настороженно ответил троллю.
— А с чего ты вообще взял, что твоя магическая кровь обязательно должна истекать силой, как треснувший магический накопитель? С чего ты вообще взял, что она будет производить для тебя силу? Уж скорее она будет её у тебя тянуть! — рявкнул шаман, ткнув пальцем мне прямо в лицо.
Острый коготь оставил на моей щеке глубокую царапину. Тролль с нечитаемым выражением на лице посмотрел на следы крови на пальце. В какой-то миг я действительно подумал, будто он намеревается попробовать её на вкус, но ошибся. Мой собеседник равнодушно вытер палец о штанину, и вновь принялся разглагольствовать.
— Возможно, так проявляется твоё нарастающее сродство с магией скверны, — предположил тролль, но потом встряхнулся. — А ещё более вероятно, что ты просто подсел на иномировую магию, как тупой тролль на скури-мозг-траву! Грр, не знаю, как называется на талассийском языке этот наркотик. Вы, эльфы, зависите от магической энергии, я знаю. Меняетесь от неё, вплоть до того, что…
— Рога скоро вырастут? — я усмехнулся, хотя слова собеседника заставили меня сжаться. Я чувствовал, что он попал в самую точку. Я жаждал открыть канал в Искривлённую пустоту. Ещё в Стальгорне ко мне приходила небывалая тоска, а желание вновь ощутить леденящую дрожь по всему телу становилось физически ощутимым.
— Может и рога, — шаман троллей усмехнулся и продолжил. — Но скорее всего, эти частицы крови — они как лёгкие у… кашалота! Знаю, есть такой зверь. Скорее всего, в этой изменённой крови накапливается магия нужного тебе оттенка, чтобы ты мог протянуть на голодном пайке немного. Ты же ещё бодренький ходишь, и ломки не видно, хе-хе, хотя источника магии скверны поблизости нет. Вы, эльфы, без магии сразу дохнете, как мухи. Тьфу! Наркоманы. Ещё после этого называете нас животными.
Я промолчал, погружаясь во внутренние ощущения. Тоска по дикой, первобытной магии терзала меня и в Стальгорне. Что же будет сейчас? Я отчётливо помню тот миг, когда моя магия не смогла прорваться сквозь преграду эльфийских браслетов, и начала циркулировать внутри моего тела. Я думал, что от этого умру. Я и после пробуждения чувствовал в себе лёгкую слабость, которую объяснял тем, что я «отравился» от избытка магии. Немощь пропала лишь во время схватки с гоблином, когда я вновь открыл канал в Искривлённую пустоту.
Выходит, это зависимость. И она укреплялась во мне с каждым днём. Тролль говорил так, будто зависимость эльфов от магии была чем-то постыдным, но потребность время от времени пить, ласковую как летняяя лужайка, магию Солнечного колодца — небольшая цена за практическое бессмертие. Но первобытная, бурлящая сила Искривлённой пустоты — нечто иное. Начать с того, что канал сквозь Завесу прерывистый. А если сделать его постоянным, каким-то образом, то на Азерот придут демоны. Всюду клин!
— Не переживай, остроухий. Глядишь, будут ещё у тебя рога, — вдруг хохотнул тролль, приглядевшись к моему посмурневшему лицу. — Зазноба в Кель-Таласе осталась у тебя, нет? Если есть, однажды обязательно наставит. Ух, попадись мне сочная эльфийка, хр-р. Уж я бы её…
Внезапно шаман изменился в лице, заставив меня вздрогнуть.
— А это что? — рыкнул он, резко взмахнув рукой. Перед ним появилось огромное, сияющее по краям окно, в котором отразились густые кусты, и возвышающиеся над ними деревья.
«Дальнезрение» — понял я. Тролль смотрит куда-то с помощью магии! Вероятно, осматриваемое шаманом место находилось не так далеко от деревни. Одно из приметных деревьев я видел в последние мгновения падения с дирижабля.
Удивительно, но в открывшемся окне отображался полупрозрачный силуэт, постепенно проявляющийся в реальности. Все это сильно напоминало заклинание невидимости, спадающее от наведенных помех.
— Твоя, что ли, баба? — тролль потрясённо выдавил из себя. Мои глаза полезли на лоб от того, что я видел.
Она двигалась среди деревьев, словно тень, её тёмно-рыжие волосы струились по плечам, как пламя внутри домашнего очага. Поверх простого походного платья был накинут красный плащ, который крыльями развевался за спиной эльфийки. Под юбкой того же цвета, что и плащ, быстро крались и подпрыгивали по зелёной травке длинные, стройные ноги. Шаман троллей сглотнул слюну, и точка обзора непроизвольно сдвинулась. Нашему взору открылось загорелое лицо с полными губами и высокими скулами, в миндалевидных глазах эльфийки пылало голубое пламя решительности.
От дрожи в руках шамана, точка обзора плавно сползала вниз, словно юбка, неловко надетая на манекен. Взгляд наших изумлённых глаз уткнулся прямиком в упругие холмики, подпрыгивающие под белым платье при каждом шаге эльфийки, и на некоторое время забуксовал, как в трясине.
Не сразу, но шаман троллей встряхнулся и отодвинул точку обзора. Так мы увидели, как за эльфийкой, смачно пожёвывая жвачку, крадутся двое гоблинов в зелёных плащах. Один из них с усмешкой поигрывал удавкой в руке, следуя за девушкой след в след. Другой коротышка машинально смахнул с подбородка слюну, пока мы с троллем обменивались потрясёнными взглядами, и продолжил сверлить взглядом эльфийку с тыла. Наконец, шаман троллей опомнился.
— Твою мать! — выпалил старый тролль, с глазами навыкате. — Что это, бл№;%ь!? Гоблины здесь откуда!?
Точка обзора сдвинулась назад, и мы увидели деревню троллей с высоты птичьего полёта. Огороженная частоколом, она находилась в низине, а на лысой горе напротив собралось какое-то зелёношкурое сборище. Перемежая свои слова ругательствами на тролльском диалекте, шаман резко приблизил магический глаз, и мы уперлись взглядом прямо в чью-то наглую, самодовольную зелёную рожу.
Гоблин ухмылялся, перекатывая толстую запаленную сигару с одного уголка рта в другой. На его сморщенном лице отражалось такое довольство, словно он был котом, стянувшим у хозяина изо рта мясо. В своих цепких лапах он держал горящую лучину, чей пылающий конец был поднесен к бомбарде чудовищных размеров. Спустя короткий миг, порох в пушке загорелся и только
